Вынужденные правительственные репрессии в годы первой русской революции, вплоть до высылки карательных отрядов, подавили революционное движение в стране. Но радикалы не сдались, организовывая подполье и проводя террор. С конца 1905 г. был совершен ряд покушений и убийств на всей территории России. Бесстрастные цифры свидетельствуют: «4 февраля 1905 года в Московском Кремле эсером Иваном Каляевым был убит (бомбой разорван на куски) московский генерал-губернатор, дядя царя великий князь Сергей Александрович. С февраля 1905 года по май 1906-го совершено 15 покушений на губернаторов и градоначальников, 267 – на строевых офицеров, 12 – на священников, 29 – на торговцев. Среди жертв террора – и дети»211. Никто не мог в то время сказать, что жизнь его вне опасности, а новости об очередных выстрелах и взрывах бомб никого не удивляли.
Решительная позиция Сухомлинова в роли генерал-губернатора также не осталась без внимания террористических организаций. Несколько раз на него готовились покушения, но «серия случайностей», как выражался Владимир Александрович, действительно спасала ему жизнь неоднократно.
В 1905 г. ротмистром А.М. Ереминым была раскрыта организация, готовившая целый ряд покушений на высших должностных лиц. По этому поводу «Новое время» писало: «Беспорядки. Киев, 14 декабря. Ночью в одном доме на Круглой улице, в помещении швейцара чинами охранного отделения обнаружена лаборатория для приготовления взрывчатых веществ и наполнения разрывных снарядов. В доме помещается квартира генерал-майора Сухомлинова, брата генерал-губернатора212. Швейцар, а также другое лицо, арестованы»213.
«В кармане у этого мнимого швейцара оказался мой портрет, – вспоминал Сухомлинов, – вырезанный из „Нивы“214. Когда его спросили, зачем понадобилось ему мое изображение, он нагло ответил: „Помилуйте, ведь это такая уважаемая личность в городе, почему же мне не иметь его портрета“»215.
Впоследствии по ходатайству генерал-губернатора на имя командира Отдельного корпуса жандармов Еремину был досрочно присвоен чин подполковника. В этом звании в 1906 г. он был приглашен в Департамент полиции в качестве руководителя одного из управлений Особого отдела.
В сентябре 1906 г. Сухомлинов издал обязательное постановление, возлагавшее на киевских домовладельцев обязанность внутреннего надзора в их владениях с целью противодействия тайным сходкам, устройству конспиративных квартир, подпольных типографий, складов оружия и т. п. Проведение такой контрреволюционной линии опиралось на «Положение об усиленной и чрезвычайной охране», в соответствии с которым местные власти получили право обыскивать помещения любых учреждений и организаций, арестовывать их членов.
Но и этих мер оказалось недостаточно. Группы подпольщиков продолжали готовить все новые планы политических убийств, что подтвердилось 22 декабря 1906 г., когда очередной взрыв прогремел на весь Киев, точнее, на весь Подол216. Единственной пострадавшей оказалась сама бомбометательница, из-за ранений она не смогла бежать от полиции, у нее едва хватило сил выбраться из подъезда гостиницы и дойти до угла Волошской улицы, где она была схвачена подоспевшими стражами порядка217. У доставленной в участок изъяли заряженный боевыми патронами браунинг и чистый бланк паспорта с обложкой, испачканной кровью.
Как потом установило следствие, Виктор Гарский и его сожительница Фанни Каплан (партийная кличка – Дора), входившие в «Южную группу анархистов», спланировали покушение на киевского генерал-губернатора. 18 декабря 1906 г. в гостинице «Купеческая» заговорщиками был снят номер на третьем, самом фешенебельном, этаже. Вечером 22 декабря при сборке самодельной бомбы раздался взрыв. Помимо контузии девушка получила осколочные ранения в голень и ягодицу. Гарский, не получив ни царапины, скрылся с места происшествия.
Юная террористка предстала перед военно-полевым судом уже 8 января 1907 г. Обвиненная Киевским военным трибуналом в подготовке покушения на киевского, подольского, волынского генерал-губернатора В.А. Сухомлинова, она была приговорена к смертной казни через повешение. Правда, позднее судьи учли ее юный возраст – тогда ей было всего 16 лет – и ограничились пожизненной каторгой и ссылкой в Сибирь.
После приговора осужденная Каплан провела в киевской тюрьме почти полгода, пока Главное тюремное управление особым отношением № 19641 не определило местом отбытия наказания Нерчинскую каторгу.
Позднее ее имя прогремит на весь мир в связи с участием в покушении на Ленина 30 августа 1918 г.
В августе 1907 г. в Киев прибыл один из видных представителей анархического движения Г.Б. Сандомирский (Гершон Беркович). Пропагандист, литератор и боевик, Сандомирский возглавил наиболее заметную в России анархо-коммунистическую организацию «Черное знамя», состоящую в основном из студентов университета и рабочих. Вскоре в адрес высших чинов городской и военной администрации – генералу В.А. Сухомлинову, начальнику охранного отделения Н.Н. Кулябко, полицмейстеру И.Н. Мартынову и даже ректору университета профессору М.Н. Цитовичу – стали поступать так называемые «мандатные письма» с угрозами физической расправы в случае невыполнения их требований (особенно в части получения денежных средств)218.
Активная деятельность организации была прекращена уже к концу 1907 г., и планы лидеров остались нереализованными. С 13 декабря по 8 января прошли целенаправленные аресты участников киевской группы. Охранке удалось захватить 19 человек из 32, в том числе был арестован и Герман Сандомирский, обвиненный в подготовке покушения на киевского генерал-губернатора В.А. Сухомлинова.
Дознание было окончено 30 октября 1908 г. и передано на рассмотрение киевского, подольского и волынского генерал-губернатора219. Судебный процесс по делу киевской группы анархистов-коммунистов проходил 18–19 февраля 1909 г., где все ее участники получили различные сроки каторги.
Ликвидация одной из мощнейших групп подпольщиков означала крушение попыток сторонников анархии создать в древней столице центр движения. Аресты в Киеве стали частью ликвидации целой анархистской сети во многих городах Российской империи.
Мы привели лишь малую часть наиболее ярких моментов антиправительственной борьбы, чтобы показать, под каким неусыпным давлением террора проходила деятельность практически любого государственного ставленника центра на местах в то время. Конечно же, таких эпизодов было гораздо больше, о чем ярко свидетельствует генерал в своих мемуарах.
Терроризм стал повседневностью для сотен тысяч жителей страны; с поразительной регулярностью он возрождался, унося каждый раз все больше человеческих жизней. Один из опытных жандармов А.И. Спиридович, три года занимавший должность начальника Киевского охранного отделения, справедливо отмечал: «Убийство Плеве, принесшее изменение внутренней политики, и убийство великого князя Сергея Александровича, за которым последовали акты 18 февраля220, как бы служили лучшим доказательством правильности революционных способов борьбы и необходимости террора как средства против правительства. А успешные террористические акты всегда побуждали к подражанию, и террор стал проявляться все чаще и чаще»221.
«Наибольшее счастье и вместе с тем источник моего личного несчастья…»
Именно с такой краткой, но емкой по смыслу характеристикой Владимир Александрович связал имя своей супруги – Екатерины Викторовны. В чем смысл нашего обращения к частной и сугубо интимной стороне жизни генерала? Ответ очевиден: любовь счастливая и несчастная, взаимная и безответная, наконец, ревность зачастую влияют на сферу политическую.
Мало что известно о близких рассматриваемого нами героя. В своих мемуарах Сухомлинов лишь изредка упоминает о своем младшем брате, так же как, впрочем, не распространяется и о своей личной жизни. Между тем на киевский период службы приходится его знакомство уже с третьей будущей женой. Характеристика, данная генералом своей супруге, неслучайна. Как мы увидим, она сыграет особую роль в его жизни, а события, связанные с этим союзом, еще не раз отразятся в дальнейшей судьбе Сухомлинова. Некоторые из современников были даже склонны считать, что именно эта женщина в большей степени была ответственна за его падение.
Но не будем опережать события и отметим, что первый брак Сухомлинова состоялся вскоре после окончания Русско-турецкой войны. Его невеста – овдовевшая баронесса Любовь Фердинандовна Корф (по первому мужу Данзас) – принадлежала к известной прибалтийской фамилии с прекрасными связями. Ее старшая сестра, Мария, была замужем за будущим министром юстиции Д.Н. Набоковым (дед известного писателя В.В. Набокова)222. Союз этот, впрочем, продлился недолго. Предположительно к концу 80-х гг. XIX в. Владимир Александрович овдовел.
О своем втором браке Сухомлинов вообще не упоминает, но известно, что новой избранницей генерала стала Елизавета Николаевна Корейш, первый муж которой был гражданским инженером. Это была женщина живого, открытого характера, склонная к богемному образу жизни. Уроженка Киева, она с восторгом восприняла назначение мужа в штаб Драгомирова. В родном городе у нее оставалось множество родственников и друзей, и часто в доме Сухомлиновых проводились большие светские вечера. «Эти собрания у Сухомлинова носили непринужденный характер и посещались самыми разнообразными элементами, без различия чинов, званий и вероисповеданий. Было просто и уютно, и все были очарованы гостеприимством генерала и… его жены, Елизаветы Николаевны. Угощение было более чем скромное и заключалось в сандвичах и чае», – вспоминал П.П. Заварзин223.
К несчастью, супружеская идиллия внезапно оборвалась – в 1904 г. генерал овдовел. Елизавета Николаевна активно занималась благотворительностью и состояла попечительницей местного отделения Красного Креста, в котором председательствовал супруг. Однажды в городе начали циркулировать слухи о том, что Сухомлинов и его жена слишком неэкономно расходуют деньги киевского управления и будто бы из организации пропала большая сумма денег. Эта ситуация надломила моральное состояние впечатлительной натуры Елизаветы Николаевны.