240.
Даже когда в сентябре император фактически приказал Синоду, несмотря ни на что, дать разрешение на развод и пригрозил, что в противном случае прибегнет к своей «верховной власти», Синод остался непоколебим: «Уже и теперь настоящее дело, по некоторым сопутствующим ему обстоятельствам, сделалось предметом широкой огласки, и если ему дать движение в совершенно исключительном порядке, то это, несомненно, вызвало бы десятки и сотни подобных же ходатайств, в которых положение враждующих супругов будет не менее тягостно, но в которых Синод обязан будет, за неимением оснований в церковных и гражданских законах, отказывать»241.
Под давлением императора Священному синоду все же пришлось вынести новое определение по делу № 7657 от 24 сентября 1909 г., в котором, помимо доработки формальной стороны дела, определялось провести дополнительную проверку всех указанных заграничных свидетелей.
Узнав об этом, Владимир Бутович обратился в Синод с прошением о допросе целого ряда новых лиц, подтверждавших его примерное семейное поведение. Неизвестно как, либо уговорами, либо подкупом, ему также удалось заставить всех свидетелей, кроме одного, отозвать свои заявления. Таким образом, из пяти человек, на показаниях которых был построен иск Екатерины Викторовны, остался один – старший официант отеля Адольф Гибодо, который к этому моменту покончил жизнь самоубийством242.
Упорство Синода укрепило шансы Бутовича на прекращение или, по крайней мере, затягивание процедуры развода. Теперь, когда инициатива была в его руках, он делал все возможное, чтобы предать этот скандал гласности. Вскоре сплетни о разводе проникли в общество и вызвали глубокое возмущение, отразившееся и в печати.
Сухомлинов понимал: чем дольше будет тянуться эта история, тем вернее ею смогут воспользоваться его враги. Чтобы выправить положение дела и склонить общественное мнение на свою сторону и в пользу Екатерины, в газете «Биржевые ведомости» начали печататься статьи, посвященные бракоразводному делу, в которых Екатерина Викторовна показывалась «невинной страдалицей», а ее муж «жестоким тираном»243.
Стало очевидным, что для продолжения процесса требовался хотя бы один свидетель или свидетельница «прелюбодеяний». Ей стала Анна Гошкевич – жена двоюродного брата Екатерины, которая под присягой показала, что в 1906 г. во время пребывания в Круполе В.Н. Бутович пытался ее изнасиловать244. Выступление «потерпевшей» перед духовными властями произвело нужное воздействие на Консисторию. 9 ноября 1909 г. частное совещание членов Священного синода, обсуждавшее обстоятельства бракоразводного процесса супругов Бутовичей, пятью голосами против одного постановило: утвердить решение о расторжении брака Бутовичей, по вине прелюбодеяния ответчика. С дозволением истице вступить в новое супружество, с разрешением такового и ответчику по выполнении им церковной епитимьи. Протокол был прочитан синодальным обер-прокурором и пропущен к исполнению, о чем и послан был митрополиту Антонию указ за № 12265245. Бракоразводное дело супругов Бутовичей, таким образом, закончилось, и В.А. Сухомлинов через несколько дней смог вступить в брак со своей молодой избранницей.
Подводя итог этой запутанной истории, необходимо отметить, что весь процесс развода продолжался 28 месяцев. За это время генерал Сухомлинов стремительно продвинулся по служебной лестнице: 2 декабря 1908 г. он был назначен начальником Генерального штаба, а уже 11 марта 1909 г. – военным министром Российской империи. Так малоизвестная Екатерина, урожденная Гошкевич, сменила задворки империи на элегантный столичный двухэтажный особняк и перевоплотилась в ее высокопревосходительство Екатерину Викторовну Сухомлинову246.
В этом плане аналогичен брак другого министра – С.Ю. Витте. Он решил уговорить Матильду Ивановну Лисаневич, еврейку, урожденную Хотимскую, разойтись с мужем, на которой вскоре женился, несмотря на то что, по его словам, на такие браки «в то время… смотрели как на нечто исключительное, [и] вообще это не допускалось»247. И хотя Витте решил уйти в отставку с поста министра путей сообщения, император Александр III его не отпустил. Говоря же о значительной разнице в возрасте супругов, следует отметить, что такие браки не были чем-то сверхъестественным, вспомнить хотя бы военного министра А.Ф. Редигера – его вторая супруга была моложе своего мужа на 27 лет).
К дальнейшей трагической судьбе Екатерины Викторовны, этой во многих смыслах неординарной женщины, мы еще вернемся. Сейчас же следует заключить, что секретный248 бракоразводный процесс навсегда запятнал имя генерала Сухомлинова. Несмотря на то что технически развод, как и второй брак Екатерины Викторовны, был законным, вокруг военного министра и его жены неотступно витал запах скандала. Тот же Шульгин заключил: «.апофеоз этого скандала наступил, когда мадемуазель Лоранс, гувернантка, обвиненная в связи с Бутовичем, потребовала ни более ни менее, как медицинского освидетельствования. Врачи удостоверили, что она не могла совершить прелюбодеяния, ибо она девица. Все это в высшей степени волновало Государственную думу, но пока мы воздерживались от выступления с кафедры. Однако произошло еще нечто, переполнившее чашу терпения. Стало известно, что дело о B.A. Сухомлинове выкрадено из министерства юстиции. Компрометирующие документы исчезли бесследно»249.
Дело в том, что Владимир Бутович параллельно возбудил гражданский иск против Анны Гошкевич и Екатерины Сухомлиновой, обвиняя их в клевете. Его адвокаты представили суду документы, включая и заключение, полученное у французского врача, который производил медицинский осмотр Веры Лоранс. Возможно, что это заключение о целомудрии гувернантки полностью соответствовало действительности, однако также допустимо, что оно было добыто посредством подкупа доктора250. Со стороны Бутовича это был хитрый ход, который ставил под сомнение всю легитимность сухомлиновского брака. Но так как копий пропавших справок и документов, представленных Бутовичем, сделано не было, 23 июня 1912 г. выездная сессия Петербургского окружного суда отклонила иск о клевете за отсутствием доказательств.
Вот чем был вызван «переполох» в Государственной думе, причем не только со стороны октябристов и кадетов, но со стороны правых политических партий, считавших, что история с потерянными документами подрывает престиж России. Многие были склонны считать, что в споре с Бутовичем были применены сомнительные и бесчестные средства.
Согласно уже позднейшим историческим исследованиям, в деле осуществления этого развода помогали такие лица, как предприниматель А. Альтшиллер, подполковник Н.Н. Кулябко, подполковник С.Н. Мясоедов и другие лица, ставшие посредниками между мужем Бутовичем и Сухомлиновым. Впоследствии их имена прогремели по всей России и поэтому мало чем помогли «делу» генерала Сухомлинова.
Итоги киевского периода
В течение трех лет В.А. Сухомлинов занимал должность губернатора Юго-Западного края, совершенствуя навыки административной деятельности. Большой опыт, умение и распорядительность позволили ему удержать порядок в крае в период крупных революционных выступлений.
По характеристике С.Ю. Витте – Сухомлинов как генерал-губернатор зарекомендовал себя с положительной стороны, проявив «в том числе уравновешенность и спокойствие» в дни революционного хаоса251. Политика, проводимая генерал-губернатором по отношению к местному населению, способствовала восстановлению правопорядка в регионе. В годы его администрации еврейских погромов не было.
За Сухомлиновым прочно закрепилась репутация юдофила и в своем роде либерала. По поводу последнего Владимир Апушкин писал: «Киевляне правых партий упрекали Сухомлинова… в излишнем тяготении влево; среди киевских националистов за ним установилась репутация „кадета“. Но едва Сухомлинов из Киева переместился в Петербург, – он стал ярым монархистом, противником всех левых партий и ненавистником народного представительства»252. Следует понимать, что генерал-губернатор всегда оставался приверженцем сильной и авторитетной царской власти. В то же время он стремился учитывать своеобразие геополитического положения и сложную внутриполитическую обстановку в крае, допуская в известной степени децентрализацию власти и местное самоуправление для развития внутренней жизни в губерниях. Эти взгляды, конечно, не соответствовали тем понятиям о либерализме, которые понимались в бюрократическом аппарате, где слово «либерал» было почти равносильно революционеру.
Насколько соответствовал Сухомлинов занимаемому должностному положению, можно судить также и по чисто формальному признаку. На окраинах Российской империи объединение полномочий военных и гражданских властей под началом генерал-губернатора было обычным явлением. Киевский военный округ не стал в этом плане исключением. Несмотря на то что Николай II выступал за такого рода единоначалие, фактически до самой Первой мировой войны этот вопрос так и не был четко регламентирован и разрешался в зависимости от личности командующего войсками. Если его фигура была значительная и властная – все полномочия объединялись в одних руках (в нашем случае: А.Р. фон Дрентельн, М.И. Драгомиров, В.А. Сухомлинов); если слабая и менее характерная – был отдельно командующий войсками и отдельно генерал-губернатор (после Сухомлинова: Н.И. Иванов – командующий войсками, а Ф.Ф. Трепов – генерал-губернатор). Это назначение показало, что Сухомлинов входил в круг доверенных лиц императора, который лично назначал генералов для подавления революционных выступлений.
Так какая же это была личность – генерал-губернатор, командующий военным округом Владимир Александрович Сухомлинов? Мемуарное наследие современников позволяет нам составить определенный словесный портрет этого человека. Генерал обладал далеко не презентабельной внешностью – низкорослый, но коренастого телосложения, лысый, с открытым простым лицом, украшенным аккуратно подстриженной бородкой. Он производил впечатление любезного, жизнерадостного и добросердечного господина, культивирующего изысканные манеры.