282. Причем сноситься по этим вопросам с другими учреждениями ему предписывалось на правах министра. Ближайшим помощником начальника Генерального штаба являлся генерал-квартирмейстер, непосредственно руководивший оперативно-стратегическим планированием, военно-стратегическими работами и службой Генштаба.
Еще через две недели произошли перемены в кадровом составе – генерал-лейтенант генерал-адъютант Сахаров по настоянию великого князя Николая Николаевича был снят с должности и заменен генерал-лейтенантом Редигером283. Новый военный министр не относился враждебно к СГО, как его предшественник, но многие другие высшие должностные лица армии и флота не скрывали своего неприязненного отношения к этому органу. На пост начальника ГУГШ был назначен генерал-лейтенант Ф.Ф. Палицын. Александр Лукомский, возглавивший в 1909 г. мобилизационный отдел ГУГШ, так характеризовал период самостоятельного существования Генерального штаба: «…была, конечно, произведена довольно крупная работа по Генеральному штабу, и по оперативным вопросам в частности, но ничего серьезного, особо отмечавшего этот период, сделано не было»284. Наверняка это было связано и с особенностями характера генерала: «…он не любил и избегал слишком крупной и прямой ответственности. Мудрый и осторожный, Палицын предпочитал оставаться в тени, в роли нештатного советчика – философа. Именно в такой роли он состоял при нашей Ставке во время войны»285.
В результате преобразований центрального военного управления создалось многовластие, еще более дезорганизовавшее и без того расстроенную войной армию. Оценивая этот негативный опыт, военный историк генерал-лейтенант В.Ф. Новицкий впоследствии отмечал, что он «лишний раз доказывает справедливость того положения, что подражание иностранным образцам лишь по внешности, без умения проникнуться идеями, одухотворяющими их, не приводит ни к какому положительному результату. Выделение Генерального штаба в отдельное ведомство никогда не вынуждалось у нас естественными условиями нашего военного дела и явилось лишь как одна из случайных преобразовательных мер в пору нашей полной растерянности в конце японской войны»286.
Положение усугублялось и личной неприязнью между Редигером и Палицыным. Случалось даже, что военный министр и начальник Генерального штаба направляли в военные округа взаимоисключающие друг друга приказы. Один из ярких примеров это демонстрирует: осенью 1907 г. в Киевском военном округе были подготовлены занятия с командным составом частей и соединений, но, так как нового положения о проведении подобных мероприятий не было, командующий войсками обратился к военному министру с просьбой дать необходимые указания и уточнить порядок оплаты суточных, а к начальнику Генерального штаба за разрешением начать подготовку к военной игре с максимальным приближением к реальным условиям мобилизации и начала военных действий. В ответ командующий из двух ведомств получил взаимоисключающие указания. Военный министр «не возражал», а начальник Генерального штаба был категорически «против». В результате на согласование позиций этих инстанций ушло более двух месяцев. Только 31 декабря 1907 г. было получено окончательное решение о порядке проведения занятий287.
Весной 1908 г. штаб Киевского военного округа вновь одновременно получил два распоряжения: от начальника Генерального штаба – о перестройке форта Дубно в Дубненскую крепость и от военного министра – об упразднении форта Дубно288.
Очередной казус произошел 21 января 1908 г. на совещании у председателя Совета министров по вопросу осложнений на Кавказе, когда неожиданно обнаружилось, что начальник Генерального штаба Ф.Ф. Палицын не только без ведома правительства, но даже не поставив в известность военного министра утвердил у царя указание, при каком количестве войск, собранных турками в приграничной полосе, следует объявлять мобилизацию на Кавказе или некоторых корпусов европейской России и, наконец, войну289. Еще хуже было, когда инициативы Ф.Ф. Палицына, даже одобренные СГО и утвержденные царем, под различными предлогами (главным образом под предлогом недостатка средств) не реализовывались из-за несогласия с ними военного министра генерала от инфантерии А.Ф. Редигера. Такое положение было не только далеким от нормального, но и, более того, угрожающим для обороны государства, поскольку создавало разнобой в руководстве военным строительством, вносило сумятицу в управление войсками, порождало интриги и безответственность за порученные дела290.
Как справедливо заключил Сухомлинов: «…с 1905 года, таким образом, армия имела две головы, долженствовавшие вскоре превратиться в полюсы, между которыми неминуемо должны были возникать на петербургской почве интриги политического и личного характера»291. Это убеждение послужило началом открытого противостояния Владимира Александровича и великого князя Николая Николаевича, жестоко отомстившего генералу в годы войны роспуском слухов о связи Сухомлинова с немецкой разведкой.
Можно констатировать, что в 1908 г. Николай II понял всю пагубность децентрализации военного управления, которая парализовала деятельность этого ведомства. Те паллиативные меры, к числу которых относилось и учреждение самостоятельного Штаба и Совета государственной обороны, которые должны были улучшить общее военное положение, не дали ничего.
26 июля 1908 г. решением Николая II председатель Совета государственной обороны великий князь генерал от кавалерии генерал-адъютант Николай Николаевич был уволен с поста. Царь заявил, что, когда возникнет надобность в созыве этого совета, он будет председательствовать в нем сам. Это предрешало и судьбу давнего подчиненного великого князя – Палицына. 13 ноября он был освобожден от должности начальника ГУГШ и назначен членом Государственного совета. Необходимо было восстановить прежнюю систему централизованного военного управления, то есть вновь подчинить управление Генерального штаба военному министру, для чего и было решено призвать В.А. Сухомлинова.
К концу 1908 г. Сухомлинов, «провинциал», как он сам себя называл, теперь уже был хорошо известен не только в военной среде, но и в широких слоях общественности. Неудивительно, что его имя вскоре стало упоминаться как кандидата в начальники Генерального штаба.
От нового начальника требовались не только большие знания и способности, но и организаторский талант, так как Палицын за три года не сумел должным образом наладить работу вверенного управления. Бывший военный министр А.Ф. Редигер вспоминал: «Уже весной было видно, что мне, вероятно, придется искать Палицыну преемника, и я остановился при этом на Сухомлинове; он занимал высокое положение командующего войсками и генерал-губернатора в Киеве. <…> Сухомлинов, по моему мнению, человек способный; он быстро схватывает всякий вопрос и разрешает его просто и ясно. Службу Генерального штаба он знал отлично, так как долго был начальником штаба округа. Сам он не работник, но умеет задать подчиненным работу, руководить ими, и в результате оказывалось, что работы, выполнявшиеся под его руководством, получались очень хорошие. Сухомлинов отлично знал множество офицеров Генерального штаба и умел выбирать среди них лиц, которые хорошо выполняли его поручения. Таким образом, было полное основание полагать, что он не только отлично справится с должностью, но сумеет подобрать личный состав своего управления так, чтобы он исправно работал за него, а правильная организация этого управления и подбор личного состава в то время являлись ближайшей и важнейшей задачей»292.
Высочайшим рескриптом от 2 декабря 1908 г. В.А. Сухомлинов был назначен начальником Генерального штаба. К этому времени ему исполнилось 60 лет, и за плечами имелся большой, преимущественно военно-административный опыт. В новой должности Сухомлинов был обязан руководить разработкой планов по подготовке к войне, объединяя относящуюся к ним деятельность окружных штабов, а также службой и военно-научными работами Генерального штаба; следить за развитием и усовершенствованием всех отраслей военного дела, способствуя распространению военных знаний в армии; давать общие указания начальнику военных сообщений относительно организации перевозки войск и военных грузов для мирного времени и т. д.293
Владимир Александрович очень неохотно принял этот пост, поскольку он был «чрезвычайно хлопотным». К тому же он существенно терял в доходах, ведь, несмотря на то что глава Генерального штаба отвечал за вопросы исключительной важности, его ежегодное жалованье составляло всего 18 тысяч рублей – около трети той суммы, которую Сухомлинов получал в Киеве как глава военного округа и генерал-губернатор. Об этом также упоминает А.Ф. Редигер, который поначалу усомнился в том, что Сухомлинов согласится на подчиненную должность с настолько меньшим содержанием: «В августе Сухомлинов не давал решительного ответа, но в октябре выяснилось, что затеянный им развод четы Бутович не удается, поэтому он даже думал выйти в отставку; мое окончательное предложение занять место Палицына он принял с благодарностью, и уже 2 декабря он был назначен начальником Генерального штаба»294.
Если дело так и обстояло, то сомнения Сухомлинова очевидны: с одной стороны, на чаше весов лежало материально-финансовое благополучие, с другой – желание императора, в довесок появлялась возможность отстраниться от бракоразводного скандала. Так или иначе, в начале декабря 1908 г. Владимир Александрович поездом выехал в Санкт-Петербург.
Новый начальник Генерального штаба был опытным генералом, хорошо знавшим и строевую, и штабную службу. Вместе с тем на этом поприще он проявил недюжинные таланты царедворства: сразу же отказался от отдельного доклада царю, добровольно поставив себя в подчинение военного министра. По этому поводу Редигер отмечал: «…как докладчик он [Сухомлинов] был весьма хорош: понимал указания с полуслова, докладывал сжато суть всякого дела; так же он докладывал в моем присутствии государю»