С осени 1912 г. в Генеральном штабе шла кропотливая разработка нового плана усиления императорской армии. В общих чертах он предусматривал увеличение войск в некоторых округах, развитие и реорганизацию отдельных родов оружия и упорядочение штатов. В частности, в артиллерии должен был осуществиться переход от трудноуправляемых 8-орудийных батарей к 6-орудийным. Предполагалось значительно увеличить численность кавалерии, полки которой в первую очередь планировалось создать в приграничных западных округах. Реорганизации подлежали также инженерные, технические и обозные войска. В пехоте, помимо повсеместного перехода от 48-рядного состава рот к 60-рядному, в каждой стрелковой бригаде создавалось по 4 самокатных (мотоциклетных) роты. В крепостях, расположенных по границе с Германией и Австро-Венгрией, усиливались пехотные части и крепостная артиллерия.
На особом совещании в Царском Селе 6 марта 1913 г. план военного ведомства был рассмотрен и одобрен императором548. В свою очередь Сухомлинов решил разделить утвержденную программу на две части и в первую очередь осуществить наиболее неотложные мероприятия по усилению артиллерии. Так, на свет из одного одобренного плана появились две программы – «Малая программа усиления армии» и «Большая программа», которая включала в себя и «Малую», и ряд других, менее спешных мероприятий. Подобное разделение, кроме ускорения прохождения через законодательные органы планов удовлетворения наиболее неотложных нужд, было и тактическим ходом со стороны военного министра по отношению к Думе: он был справедливо уверен, что легче провести два мероприятия порознь, чем вместе. Был и еще один плюс от такого разделения: немедленно осуществив часть своих требований, Военное министерство получало время для работы над значительным расширением оставшейся части программы. Так что в совокупности «Большая» и «Малая» программы значительно превышали меры по усилению армии, изначально одобренные на особом совещании Николаем II.
В начале июня Сухомлинов известил правительство о результатах работы Комиссии по определению расходов, необходимых для осуществления «Малой программы», после чего Военное министерство вошло в Думу с просьбой ассигнования обыкновенных и чрезвычайных кредитов на содержание личного состава и приобретение необходимой материальной части. За пять лет, на которые была запланирована программа, предполагалось потратить 122,4 миллиона рублей. Основная часть этих средств направлялась на развитие артиллерии (включая завершение поставок пулеметов по основному плану 1906 г., переделку тяжелых пулеметов в легкие, окончание заготовления трехлинейных патронов к винтовкам и пулеметам), а остальная на устройство инженерных и авиационных частей. 10 июля 1913 г. Николай II утвердил решение Думы и Государственного совета, и «Малая программа» стала законом.
22 октября 1913 г. царь одобрил «Большую программу», наложив на докладе резолюцию: «Мероприятие это провести в особо спешном порядке»549. Хотя военные и так спешили, приступив к реализации положений программы еще до ее формального утверждения. Например, 13 марта 1913 г. депутатам было послано отношение военного министра с просьбой повысить контингент новобранцев в 1913 г. на 24,9 тысячи человек550. Дума не возражала, и 11 апреля ведомство получило просимый министром закон. Из 25 тысяч новобранцев 15 тысяч выделялось для артиллерии, 6 тысяч предназначалось для усиления рядов в ротах пограничных округов, остальные новобранцы распределялись в технические части и в новую бригаду, создававшуюся в Финляндии. С 1914 г. начали создаваться новые части и учреждения; расширялось производство вооружения, улучшалась подготовка офицерских кадров. Но эти мероприятия составляли лишь незначительную часть того, что намечалось «Большой программой».
Одно из приоритетных мест в реорганизации армии «Большая программа» отводила артиллерии. В программной объяснительной записке говорилось, что ей «предстоящая реорганизация армии отводит наибольшее место…» и что устаревшие начала ее устройства «требуют особого внимания и коренного в некоторых частях преобразования ее»551. Почти все предусмотренные для этого рода войск мероприятия были выделены в специальную «Малую программу» и проведены через законодательные органы на год ранее других. Именно в артиллерии, наиболее технически оснащенном роде войск, техникоэкономическая отсталость России сказывалась сильнее всего. Даже при условии своевременного выполнения означенной программы мощь артиллерийского огня русского корпуса уступала немецкому, который в 1914 г. имел в своем составе 28 батарей (160 орудий) – и это без учета конной артиллерии. Русский же корпус в 1917 г. должен был иметь 27 батарей (156 орудий), но с учетом и конной артиллерии552. Как отмечал К.Ф. Шацилло: «Слабость артиллерии была одним из коренных пороков в организации царских войск, и „Большая программа" не уничтожала этой слабости, а только делала ее не столь кричащей»553.
Пройдя ряд согласований в Госконтроле и Министерстве финансов, программа была в полном объеме утверждена Государственной думой, а через две недели, 24 июня 1914 г., Николай II наложил резолюцию «Быть по сему», и «Большая программа» стала законом. Ее полное выполнение намечалось к 1 ноября 1917 г., а главной части, связанной с артиллерией, к 1 апреля 1917 г.554 Как видно, до роковых выстрелов в Сараево оставались считаные дни – русское правительство и Генеральный штаб в том числе просчитались в сроках начала Первой мировой войны. «Большая программа» безнадежно опоздала, став, таким образом, лишь нереализованным историческим документом.
Несомненно, что выполнение намеченных мероприятий значительно повысило бы боевую мощь русской армии: только в мирное время она бы увеличилась на 480 тысяч человек, то есть почти на 39 % существовавшего штата, причем на долю пехоты приходилось 57 % из числа добавляемых, на долю кавалерии – 8 %, артиллерии – 27 % и технических войск – 3 %555. Не было это секретом и для высшего германского генералитета, выбравшего наиболее удобный, с их точки зрения, момент для развязывания войны. Глава Генерального штаба Хельмут фон Мольтке и шеф военного кабинета Мориц фон Линкер отдавали себе отчет в рискованности этого предприятия, но считали, что техническое превосходство немецкой армии обеспечит им победу. В 1913 г. они пересмотрели военные планы в сторону сокращения всех предусматривавшихся там сроков. В качестве критического рубежа рассматривался 1917 г. – к тому времени, как предполагалось, мощь российской военной машины была бы доведена до максимального уровня. Уже в феврале 1914 г. кайзеру Вильгельму II докладывали, что русские готовы к войне; его реакция была однозначной: «С российско-прусской дружбой покончено раз и навсегда! Мы стали врагами»556.
В германском Генеральном штабе стали торопить войну уже к концу 10-х гг. XX столетия ввиду того, «как русская армия неожиданно быстро оправляется под руководством Сухомлинова от ее болезни 1905 года»557. Немцы спешили использовать свое военное преимущество, которое должно было быть подорвано после окончания глобальной военной реформы в России. Реформы, которая должна была кардинальным образом перевооружить русскую армию, сделав Российскую империю достойным соперником ведущих держав в военном отношении. Это убедительно доказывает содержание письма статс-секретаря германского ведомства иностранных дел Готлиб фон Ягова своему послу в Лондоне в июле 1914 г. «В основном, – писал он, – Россия сейчас к войне не готова. Франция и Англия также не захотят сейчас войны. Через несколько лет, по всем компетентным предположениям, Россия уже будет боеспособна. Тогда она задавит нас количеством своих солдат; ее Балтийский флот и стратегические железные дороги уже будут построены. Наша же группа, между тем, все более слабеет»558.
Таким образом, под логику военных подпадало политическое руководство всех стран, и прежде всего Германской империи во главе с императором Вильгельмом II.
Генерал В.А. Сухомлинов занял пост военного министра в непростое и противоречивое время, когда в острых дискуссиях решались вопросы о путях дальнейшего военного строительства. При нем Военное министерство стало наиболее творческим и результативным по количеству коренных реформ в армии в сравнении с деятельностью предшественников. Кардинальные перемены затронули практически все области военного дела: организацию высших органов военного управления, структуру вооруженных сил, техническое оснащение армии, боевую подготовку и многие другие отрасли, повысившие боеспособность армии.
В самом общем виде реформы касались трех аспектов: личного состава, стратегии и техники. К сожалению, все они оказались под влиянием существенного сдерживающего фактора – отсутствия широких финансово-экономических возможностей страны. Именно поэтому центр тяжести многих преобразований лежал в более выгодной новой организации армии, что позволило военному министру, не отягощая государственного бюджета, сделать значительный шаг вперед в деле укрепления обороноспособности.
Реформы в сочетании с введенным в 1906 г. сокращением срока военной службы по призыву (что в результате дало на 25 % увеличение числа обученных мужчин на случай войны) обеспечили оптимальное использование личного состава резерва. Когда в августе 1914 г. разразилась европейская война, в России почти треть сразу мобилизованных пехотных подразделений была сформирована из «скрытых кадров». Эта система не помогла России одержать победу в первые шесть месяцев войны, однако, возможно, именно она предотвратила поражение русской армии в этой же начальной фазе военных действий. Очень скоро второочередные дивизии даже в выполнении важных оперативных задач (которых по положению на них возлагать не полагалось) сравнялись с полевыми и далеко превзошли своими качествами резервные дивизии времен Русско-японской войны.
В вопросах стратегии традиционная оценка Сухомлинова сводится к характеристике его как разрушителя милютинско-обручевской системы. Однако следует напомнить, что в России того времени не было выработано еди