Сразу же после съезда в Чикаго Эйзенхауэр энергично включился в избирательную борьбу. У него были опытные и умелые дирижеры избирательной кампании – Лодж, губернатор штата Нью-Гемпшир Шерман Адамс, потомок президента Адамса, и другие представители республиканской гвардии.
Однако Эйзенхауэр по старой армейской привычке стремился вникать во все детали нового для него дела, которое он организовал четко, на военный лад. Однажды он заметил: «Работа генерала сводится к тому, чтобы исправлять неразбериху, которую создают дипломаты, с тем чтобы дипломаты могли все снова испортить»[512]. На этот раз Дуайт был и генералом, и дипломатом. Он сам организовывал и вел свою избирательную кампанию, не очень полагаясь на своих умудренных политическим опытом помощников.
Советское посольство в США внимательно следило за ходом избирательной кампании 1952 г. В отчете посольства за первый квартал 1952 года, подписанном послом А. Панюшкиным, отмечалось: «За выдвижение кандидатуры Эйзенхауэра выступают такие крупные финансовые и промышленные монополии, как группа Рокфеллеров, включая «Стандарт Ойл Компани», «Чейз Нэшнл Бэнк» и др., и группа Морганов, имеющие огромные инвестиции в Западной Европе и Германии»[513]. Из отчета посольства напрашивался вывод, что активные акции Эйзенхауэра в Западной Европе на посту Главнокомандующего американскими вооруженными силами в Европе и НАТО обеспечили ему на выборах 1952 г. активную поддержку компаний, имевших крупные вложения в экономику западноевропейских стран.
В отчете советского посольства в США за третий квартал 1952 г. отмечалось, что Эйзенхауэр в ходе избирательной кампании 1952 г. довольно откровенно заявлял, что западноевропейские союзники Соединенных Штатов без какого-либо энтузиазма воспринимают американское руководство в НАТО. В отчете говорилось: «Выступая в Цинциннати 22 сентября с речью по вопросам внешней политики Запада, Эйзенхауэр заявил, что после ряда лет, проведенных в Европе, он не может сказать, что США пользуются там «всеобщим уважением», даже среди своих друзей. Называя это «трагедией», Эйзенхауэр признал, что многие «союзники» привязаны к США больше займами, чем верой в американскую политику, и что многие из них опасаются того, что они используются Соединенными Штатами лишь в качестве «пешек»[514].
В отчете указывалось на обострение противоречий между США и их союзниками по НАТО, о чем свидетельствовал, в частности, отказ стран – членов этого блока «увеличить срок военной службы до двух лет. Несмотря на давление со стороны США, эти страны приняли 12 августа на совещании членов «Европейского оборонительного сообщества» решение не увеличивать существующего срока военной службы. Главной причиной такого решения правительств Франции, Италии, Западной Германии и стран Бенилюкса явилось растущее сопротивление широких народных масс политике милитаризации, политике подготовки войны против Советского Союза и стран народной демократии»[515].
Это были те внешнеполитические проблемы, которые предстояло решать будущему президенту в первую очередь.
Кандидатом в вице-президенты съезд республиканцев выдвинул молодого сенатора от штата Калифорния Ричарда Никсона. Больших заслуг Никсон не имел, но всем своим политическим курсом, особенно в качестве члена комиссии палаты представителей по расследованию антиамериканской деятельности, он зарекомендовал себя как оголтелый антикоммунист. Республиканцы намеревались развернуть избирательную кампанию под резко антикоммунистическими лозунгами, и партийные стратеги считали, что Эйзенхауэру нужен был кандидатом в вице-президенты человек именно такой репутации.
Айку предстояло тяжелое испытание в ходе избирательной кампании. Было запланировано, что он покроет на самолете и поездом, не считая разъездов на автомобиле, расстояние более чем в 50 тыс. миль, в 2 раза больше, чем расстояние вокруг земного шара. Планировалось посещение 232 населенных пунктов в 45 штатах страны[516].
И всюду были встречи, выступления, интервью, речи, тысячи рукопожатий. К вечеру на лице Эйзенхауэра резко проступали глубокие морщины, тело наливалось чугунной тяжестью, губы сводила судорога, глаза вваливались от усталости. Когда ему сообщали в конце дня еще об одной запланированной речи, он нередко скрипел зубами и говорил: «Эти идиоты в национальном комитете! Они хотят прославиться тем, что изберут мертвеца?» Но, отдохнув, он заявлял: «Едем. Я сделаю все, что они хотят»[517].
Избирательная кампания была под стать настоящему сражению. В ходе ее кандидат республиканцев получил и первое в своей жизни ранение. Энергичные фоторепортеры, используя дисциплинированность Эйзенхауэра, подолгу и в самых различных позах фотографировали его для многочисленных газет и журналов. Однажды во время очередного сеанса фоторепортер вознамерился поставить Айка под часами. Очевидно, он хотел подчеркнуть этим, что с приходом Эйзенхауэра к власти начнется отсчет новой эры в американской политической жизни. Снимок был групповой – Дуайт с Мэми и Ричард Никсон с супругой. Неожиданно со стенда на голову Айка упали часы, легко задев правый висок. Сеанс пришлось прервать и наложить на рану пластырь[518].
Большой и хорошо организованный штаб Эйзенхауэра выполнял огромный объем работы, но трудился в поте лица и главный герой избирательного шоу. На своих многочисленных прессконференциях он всегда выступал без бумажек[519]. Это требовало не только хорошей памяти, но и тщательной подготовки для каждой новой встречи с журналистами.
У кандидата республиканцев было немало помощников и советников, которые помогали ему ориентироваться в джунглях избирательной кампании. Но, следуя прошлому опыту, Эйзенхауэр предпочитал сам писать свои речи и выступления. Однажды как-то он сказал своему помощнику: «Генерал Макартур получил репутацию прекрасного оратора, когда он был на Филиппинах. Как вы думаете, кто писал его речи? Я»[520].
В ходе избирательной кампании генералу предстояло решить много сложных проблем. Одна из них – добиться успеха в южных штатах, где традиционно сильны были позиции демократов. В значительной мере ему удалось решить и эту нелегкую задачу. Его поездки в южные штаты, как показали потом результаты голосования, дали положительные результаты.
Кандидат республиканцев вел избирательную кампанию под откровенно антикоммунистическими лозунгами. «Везде, – вспоминал Эйзенхауэр, – я настоятельно подчеркивал необходимость искоренения коммунизма в Соединенных Штатах, где бы он ни был обнаружен»[521]. 25 августа он выступил с большой речью на ежегодном съезде Американского легиона. Чувство меры явно изменило кандидату республиканцев. Отбросив все дипломатические ухищрения, генерал заявил о необходимости возвратить в лоно западной цивилизации страны Восточной Европы и республики Советской Прибалтики. Он говорил, что эти народы – плоть от плоти и кровь от крови западного мира. Со всей торжественностью он заявлял, что совесть Америки не успокоится до тех пор, пока они не вернутся в «общество свободных людей».
Эйзенхауэр явно солидаризировался с концепцией своего будущего руководителя внешнеполитического ведомства Джона Фостера Даллеса. 29 декабря 1950 г. Даллес произнес речь, в которой ставил вопрос о необходимости скорейшей реставрации капиталистических порядков в странах Восточной Европы. Подстрекательский характер этой речи был настолько очевиден, что Даллесу пришлось публично оправдываться. «Я не имел в виду «освобождение» (народов Восточной Европы. – Р. И.)»[522], – писал он 15 января 1951 г.
Эйзенхауэр также развивал тему «освобождения». Игнорируя элементарные факторы этнографического, географического и прочего характера, он зачислял половину Европы в свою кровную родню.
Прошло сорок с лишним лет, не столь уж значительный срок во всемирной истории, и предложение Эйзенхауэра о возможности «освобождения» прибалтийских и восточноевропейских государств оправдалось. Это делает честь его политическому предвидению. Но в реальной ситуации конца 1952 г., когда прошло всего семь лет после окончания Великой Отечественной войны, стоившей огромных жертв советскому народу, ставить вопрос о территориальных претензиях к СССР, о замене политического строя в восточноевропейских странах – союзниках СССР значило вызвать резко негативную реакцию всего военно-политического блока, противостоявшего США и другим капиталистическим странам.
Народы Запада и Востока несли огромные издержки «холодной войны», которая в Корее уже переросла в настоящую войну. В этих условиях политический курс Эйзенхауэра угрожал вызвать новую, еще более серьезную военно-политическую дестабилизацию мирового масштаба.
И естественно, что заявления Эйзенхауэра об «освобождении» прибалтийских и восточноевропейских государств вызвали очень болезненную реакцию в советском блоке и большую настороженность на Западе.
Выступление кандидата республиканцев породило серьезную тревогу в Англии, Франции, в других странах, связанных с США союзными обязательствами по НАТО. Французская «Монд» писала: «Речь генерала Эйзенхауэра подтвердила опасения многих европейцев… Она вызывает тревогу». «Странная речь», – заявляла английская газета «Дейли миррор». Корреспондент английской газеты «Дейли экспресс» сообщал из Нью-Йорка, что речь Айка вызвала озабоченность среди американских избирателей[523]. Пришлось на ходу перестраиваться. Теперь в его выступлениях все чаще звучали обещания искать пути к мирному разрешению спорных вопросов, если его изберут президентом.