хауэру вновь баллотироваться в президенты[966].
Во время болезни президента его администрация работала без сбоев. Он узнал об этом, когда уже поправился, из газет. «Очевидно, – заметил Эйзенхауэр, – здесь скрыт определенный намек. По существу было незаметно отсутствие президента, что можно истолковать двояко. Или он создал себе аппарат, являвшийся верхом совершенства, или президент – не столь уж незаменимая фигура»[967].
Возвратившись в Белый дом после шестинедельного пребывания в госпитале, Эйзенхауэр созвал заседание кабинета и попросил каждого высказаться по вопросу целесообразности его баллотирования на второй срок. Одиннадцать человек высказались «за» и только Милтон – «против». Когда по просьбе Дуайта Милтон объяснил свои соображения, подчеркнув, что его беспокоит состояние здоровья президента, Эйзенхауэр бросил шутливую реплику: «Похоже, что Милтон – единственный, кто на моей стороне»[968].
Во время избирательной кампании 1956 г. либеральное крыло республиканской партии выступило с настоятельным требованием, чтобы Никсон не баллотировался в вице-президенты. Они считали, что выдвижение его кандидатуры приведет к потере голосов многих либералов и независимых, что против Эйзенхауэра проголосуют и многие демократы, отдавшие ему голоса в 1952 г. В апреле 1956 г., сопоставив все факты «за» и «против», боссы республиканской партии приняли решение о сохранении преемственности. Никсону, решили они, следует баллотироваться в вице-президенты. Эйзенхауэр присоединился к этому мнению.
Демократы попытались использовать болезнь президента, чтобы помешать его вторичному избранию. В этой кампании принял участие и кандидат демократов в президенты Эдлай Стивенсон. Во время избирательной кампании 1952 г. Трумэн призывал его спасти страну от Эйзенхауэра. Тогда это Стивенсону не удалось. На этот раз здоровье Айка как будто бы давало кандидату демократов новый шанс попытать счастье в борьбе за Белый дом. «Этим великим учреждением, – заявил Стивенсон, – нельзя руководить вполовину»[969].
Из 62 млн американцев, участвовавших в 1956 г. в голосовании, за Эйзенхауэра проголосовали 35,5 млн человек, т. е. более 57% участвовавших в голосовании. За кандидата демократов Стивенсона – соответственно, 26 млн (42%) голосов. Соотношение сил в конгрессе фактически не изменилось. В сенате и республиканцы, и демократы полностью сохранили свои позиции. За республиканцами осталось 47 мест, за демократами – 49. В палате представителей республиканцы вместо 203 мест получили 201, демократы увеличили число занимаемых ими мест с 232 до 234. Значительно ослабли позиции республиканцев в местных органах власти.
Президентская кампания 1956 г. еще раз убедительно показала падение интереса избирателей к внешне эффектной, но бессодержательной избирательной дуэли двух партий. Из 104 млн избирателей в голосовании участвовали только 62 млн человек.
Каждая новая избирательная кампания вела к дальнейшему ослаблению позиций республиканцев в конгрессе. Эйзенхауэру пришлось констатировать: «Я оказался первым президентом в истории США, который вынужден был три раза подряд иметь дело с конгрессом, большинство в обеих палатах которого имела оппозиция».
Во время выборов 1956 г. республиканцы несколько укрепили свои позиции среди рабочих, но потеряли очень много голосов среди фермерства. Это явилось следствием тех больших трудностей, с которыми сталкивалась эта социальная группа в 50-х гг.
Уолтер Липпман писал о результатах избирательной кампании: «Корреспонденты, комментаторы и эксперты по изучению общественного мнения были в основном правы, проводя различие между Эйзенхауэром и его партией. Он получил колоссальный вотум доверия. Республиканская партия его не получила»[970].
Эйзенхауэр пользовался очень большим авторитетом у избирателей, и достигнутые им успехи в избирательных кампаниях 1952 и 1956 гг. были его личным достижением, а не успехом республиканской партии. И тем не менее он исключительно внимательно относился к конгрессу. Еженедельно составлявшийся для президента график встреч свидетельствовал о том, что «Эйзенхауэр часто и по обычным вопросам встречался с республиканскими и демократическими лидерами конгресса и активно участвовал в его работе». Придя в Белый дом, он с подчеркнутым вниманием относился не только к лидерам, но и к рядовым членам конгресса. Членов конгресса было 531. Все они небольшими группами побывали на приемах у президента в Белом доме. «Для большинства конгрессменов эти неформальные трапезы были первыми в их жизни встречами с президентом Соединенных Штатов за обеденным столом»[971].
Внимание, с которым президент относился к членам конгресса, играло немаловажную роль в том, что у Эйзенхауэра сложились хорошие рабочие отношения с высшим законодательным органом страны. Установить такое взаимопонимание было нелегким делом, тем более что только в первом после избирательной кампании 1952 г. конгрессе республиканцы имели незначительное большинство. Все последующие конгрессы были оппозиционными по отношению к президенту-республиканцу.
Эйзенхауэру удалось установить рекорд, достойный книги Гиннесса: за восемь лет своего президентства он 181 раз накладывал вето на законопроекты, принятые конгрессом. И всего два раза его вето было преодолено[972]. Постоянные консультации президента Эйзенхауэра с лидерами конгресса, особенно с оппозиционными руководителями высшего законодательного органа страны, – показательны. Политическая история всех стран свидетельствует о том, что взаимодействие между исполнительной и законодательной властью – надежнейшая гарантия успешного функционирования всей государственной машины.
Характерны примеры и прямо противоположного характера. Если бросить ретроспективный взгляд на политическую историю России после расчленения Советского Союза, то трудно припомнить, когда и по какому случаю президент России удостоил Государственную думу своим визитом. Более того, нередко со стороны главы исполнительной власти раздаются угрозы «врезать» Государственной думе, которая, по мнению президента, «ноль» и не способна выполнять свои функции.
Можно по-разному оценивать политическую историю России, но бесспорно, что отсутствие взаимопонимания между исполнительной и законодательной ветвями власти является одной из важных причин пробуксовки реформ и хронической политической нестабильности в государстве.
После победы Эйзенхауэра на выборах 1956 г. пресса отмечала, что Эйзенхауэр по состоянию здоровья и в силу своих личных склонностей не очень себя утруждает на поприще государственной деятельности. Спустя почти год после его второй инаугурации «Нью-Йорк таймс» сообщила, что из 1777 дней пребывания на посту президента Эйзенхауэр провел 683 дня, т. е. более полутора лет, на отдыхе, в отпуске или оправляясь от болезни[973]. Известный американский историк Т. А. Бейли заявлял: «Белый дом не является или не должен являться больницей, лечебницей или домом для престарелых ветеранов войны»[974].
С такой характеристикой трудно согласиться. Эйзенхауэр не относился к числу тех заурядных личностей, пребывание которых даже на самом высоком государственном посту не оставляет сколько-нибудь заметного следа в истории страны.
Эйзенхауэр всегда стремился лично участвовать в принятии решений по важнейшим государственным проблемам. Он значительно расширил и реорганизовал Национальный совет безопасности. «И даже более важно то, что Эйзенхауэр активно участвовал в дебатах, происходивших в Совете. В резком контрасте с Трумэном, который обычно воздерживался от работы в нем, Эйзенхауэр во время своего президентства участвовал в 90% заседаний Национального совета безопасности. Всего заседаний Совета было 366»[975]. А именно в этом Совете решались важнейшие проблемы внешней и внутренней политики страны.
И трудно согласиться с теми авторами, которые считают, что Эйзенхауэр рассматривал Белый дом, как синекуру и не слишком утруждал себя при исполнении многотрудных обязанностей президента страны.
Отмечая положительные моменты в биографии президента, необходимо сказать, что в его актив как военного и государственного деятеля надо зачислить то, что Эйзенхауэр сыграл важную роль в годы Второй мировой войны. Это способствовало укреплению его позиций среди избирателей, особенно среди ветеранов войны. Деятельность Эйзенхауэра в годы войны во многом способствовала тому, что его имя стало хорошо известно в мире. Это давало определенные преимущества при решении ряда внешнеполитических проблем, когда он стал президентом. Эйзенхауэр обладал положительными личными качествами. Ему нельзя было отказать в честности. По сравнению с необузданной коррупцией, процветавшей в администрациях Ричарда Никсона и Рональда Рейгана, возглавлявших республиканские правительства в последующие годы, Дуайт Эйзенхауэр выглядел вполне респектабельно.
Насколько Эйзенхауэр был компетентен как государственный и политический лидер? Его компетентность представляется нам бесспорной. Время – лучшая мера для объективной оценки деятельности любого правительства. Время, прошедшее после завершения второго президентского срока Эйзенхауэра, неопровержимо свидетельствует о том, что он умело выполнял далеко не простые обязанности главы государства.
Успешной работе аппарата президента во многом способствовало то, что он тщательно подбирал своих сотрудников и с большим уважением и вниманием к ним относился.
Личный секретарь Эйзенхауэра Энн Уитман пользовалась исключительным доверием президента. В течение всех восьми лет его пребывания в Белом доме она скрупулезно вела дневник, фиксируя многие детали работы администрации, которые были скрыты от посторонних глаз. Энн Уитман имела даже право слушать телефонные разговоры президента и заносить их содержание в дневник. Благодаря ей сохранились многие письма и бумаги Эйзенхауэра. Дневник Уитман составил 20 тыс. страниц и стал настоящей историей президентства Дуайта Эйзенхауэра. Этот уникальный первоисточник