— Как вы считаете, таких сил достаточно для удержания захваченного на берегу плацдарма?
— Вполне. К тому же десанты высаживаться вдалеке от наступающих по берегу войск не будут.
— Как отлажена корректировка артиллерийского огня с кораблей по берегу?
— Связь берега с морем ведётся по радио.
— А береговые батареи турок?
— Мы ожидали от них большего. Наши артиллеристы всякий раз выигрывают вчистую.
— Тогда остаётся пожелать вам и вашим батумцам, капитан, новых успехов...
Взяв город Ризе, русские войска стали закрепляться на реке Архаве. Теперь они Находились на дальних подступах к важному портовому городу Трапезунду, взятие которого входило в планы Верховного главнокомандующего и самого Юденича.
Велось наступление и силами русского экспедиционного корпуса генерала Баратова на персидской территории вблизи границ Турции. Здесь рейды казачьей конницы немало помогли британцам, которые продолжали вести тяжёлые бои на юге современного Ирака.
Экспедиционные войска в наступлении 24 февраля заняли город Керманшах — центр Западной Персии. Под угрозой русской конницы оказалось Багдадское направление — турки так и не решились перебросить часть своих сражавшихся войск с Месопотамского фронта на помощь подвергнувшейся разгрому своей 3-й армии.
Это были последние эпизоды широкомасштабной Эрзерумской наступательной операции. Стратегический успех русской Кавказской армии заключался в том, что она овладела единственным укреплённым районом Турции в Малой Азии — крепостью Эрзерум. Приоткрывались ворота через недалёкий Эрзинджан в Анатолию — центральные провинции отживающие свой век в истории Оттоманской Империи.
Начальник штаба Ставки Верховного главнокомандующего генерал М. В. Алексеев, главный стратег России в великой войне так отозвался об Эрзерумской операции:
«Этот успех приобрёл на ближневосточном театре особую значимость на фоне неудач в ходе Дарданелльской операции наступления англичан в Месопотамии».
...Победа победой, а война на Кавказе для противных сторон и их военных вождей продолжалась. И не видно было ей ни конца, ни края.
В первых числах марта из Петрограда возвратился великий князь Николай Николаевич-Младший. Его встреча в Тифлисе с командующим Кавказской армии напоминала военное совещание с участием всего двух действующих лиц:
— Государь император просил передать вам, Николай Николаевич, глубокую личную признательность за Эрзерум.
— Прошу передать государю мою верноподданническую благодарность.
— Он выразил пожелание дополнить достигнутый успех не менее успешным ударом на Трапезунд.
— Это мнение императора или его штаба?
— Таково мнение Ставки Верховного. Об этом со мной говорил генерал Алексеев.
— Думаю, что с такой задачей армия справится.
— Каковы на сегодня силы Приморского отряда?
— У генерала Ляхова в строю 15 тысяч человек при 50 Орудиях. Но из армейских резервов в Батум мы послать почти ничего не можем — нам весь фронт держать надо.
— Тогда большая надежда на Черноморский флот.
— Ляхову с самого начала войны деятельно помогает капитан 1-го ранга Римский-Корсаков, командир Батумской военно-морской базы. Её корабли хорошо пристрелялись к вражескому побережью.
— Значит, и в этот раз будет поставлена Римскому-Корсакову задача на взаимодействие с Приморским отрядом.
— Ляхову не пройти к Трапезунду без хорошей поддержки с моря.
— Тогда, Николай Николаевич, пусть армейские штабисты-оперативники поспешат с разработкой наступательной операции от города Ризе.
— Будет исполнено, ваше превосходительство.
— Как вы собираетесь назвать новую операцию?
— Трапезундской...
Расчёты, проведённые в армейском штабе, со всей очевидностью показали, что Приморский отряд генерала Ляхова для гарантированного успеха наступления сил имеет недостаточно. Об этом Юденич известил Ставку.
Император Николай II пошёл навстречу просьбе командующего Кавказской армией и великого князя Николая Николаевича-Младшего. С Русского фронта по железной дороге в город-порт Новороссийск были перевезены 1-я и 3-я Кубанские пластунские бригады. Они составили ударную силу Приморского отряда генерала Ляхова.
Трапезундская наступательная операция с самого начала развивалась успешно. Для оперативного управления войсками в Приморский отряд прибыл командующий Кавказской армией. Юденич лично руководил высадкой у Сюрмене десанта силой в одну Кубанскую пластунскую бригаду с приданной ей казачьей батареей.
Решение высадить десант у Сюрмене привело к серьёзному конфликту с командующим Черноморским флотом адмиралом А. А. Эбергардом. Тот считал задуманное делом рискованным и опасался за свои корабли:
— Николай Николаевич, прибрежные воды по глубинам и подводным опасностям не размечены на морских картах района Сюрмене. Я, как командующий флотом, считаю проведение десантной операции делом рискованным.
— Андрей Августович, на то она и война, чтобы рисковать.
— Согласен. Но одно дело, если в атаке гибнет пехотный батальон или на подводной мине подрывается боевой корабль с экипажем.
— Если вы опасаетесь мин, то можно послать вперёд тральщики. Прикроете их огнём с моря в случае необходимости.
— У меня сейчас в Батуме стоит всего два тральщика. Да и то вы их используете для высадки на берег своих пластунов.
— Что ж, других десантных судов мы пока не имеем.
— А почему вы своей властью не мобилизовали в Батуме местные суда с их экипажами?
— От них проку мало. На гребных парусниках даже пехоты много не перевезёшь. А пароходов в Батуме с началом войны нe бывало.
— Пароходы можно было пригнать из других черноморских портов. Они там есть и стоят, как правило, в бездействии.
— Сейчас уже нет времени просить о том Ставку. Что вас, Андрей Августович, сейчас беспокоит у берегов Кавказа?
— Из Севастополя передали радиограммой о появлении в восточной части Чёрного моря германского линейного корабля «Гебен».
— Это тот «Гебен», который в Константинополе переименовали в «Султан Селим»?
— Да. Но появление у кавказских берегов мощного «Гебена» — это уже серьёзно.
— Почему?
— По имеющимся данным, он идёт в сопровождении подводных лодок. Число их пока не установлено.
— Тогда какая роль вашей Севастопольской эскадры, если вражеский линейный корабль подойдёт к берегам Кавказа?
— Эскадра предназначена для ведения войны на море, а ре для прикрытия армейских десантов.
— Вы так считаете?
— Не я так считаю. Это закон военно-морского искусства, не мною установленный.
— Но Трапезундская операция проводится по решению Ставки. И не вам, господин адмирал, её отменять или ставить под сомнение.
— Пусть это так, но я отвечаю за целостность Черноморского флота, а не вы.
— Тогда поступайте как знаете, но Батумский флотский отряд высаживать десант у Сюрмене всё же будет. О том уже доложено из Тифлиса Верховному Главнокомандующему.
— Хорошо. Но рисковать кораблями оперативной эскадры я не волен.
— В таком случае «Гебен» страшен вам, а не мне...
Это столкновение двух людей, наделённых большими правами на войне, имело своё продолжение. Адмирал Эбергард перед самой высадкой десанта у Сюрмене отдал приказ кораблям, прибывшим из Севастополя, покинуть воды этого прибрежного района. Появись здесь «Султан Селим» с немецкой командой на борту — я высаживающуюся на берег 240 Кубанскую пластунскую бригаду ждала гибель. Мог погибнуть и сам командующий Кавказской армией.
Вскоре Эбергард был снят с должности командующего флотом Чёрного моря и отправлен в почётную столичную ссылку. На то у Ставки Верховного главнокомандующего оказались серьёзные причины. Правда, благоволивший к сыну русского консула в Греции император Николай II высочайшим указом назначил опального флотоводца членом Государственного совета и Адмиралтейств-совета.
На его место в Севастополь прибыл с Балтики начальник Минной дивизии вице-адмирал А. В. Колчак, снискавший большую популярность своими действиями в Рижском заливе и награждённый орденом Святого Георгия 4-й степени за проведение десантной операции в германском тылу у мыса Домеснес (Калкасрагс). С Колчаком у Юденича до самого конца их личного знакомства, в том числе и в ходе Гражданской войны, сложились отношения полного взаимопонимания. И что немаловажно — доверительного.
Турки сумели оказать сильное сопротивление только на западном берегу реки Карадеры. Отличился 19-й Туркестанский стрелковый полк полковника Б. Н. Литвинова, разбивший турок у Офа и взявший сильные неприятельские позиции у Буюк-Дере.
Затем стрелки-туркестанцы с боем овладели городом Дживиаликан к юго-западу от Трапезунда. Одна из рот этого полка под вражеским огнём сумела перебежать каменный мост через Карадеру, прежде чем неприятель успел его взорвать. В том бою были взяты в плен 2 тысячи султанских солдат-аскеров.
После того как была прорвана вражеская оборона, Приморский отряд через четыре дня занял без боя портовый Трапезунд — современный турецкий город Трабзон! Его гарнизон без всякого сопротивления отступил в окрестные горы. Покинула город в часть его мусульманского населения в страхе перед «неверными».
За городом русские ещё наступали по единственной идущей вдоль берега колёсной дороге, но вскоре генерал Ляхов приказал остановить продвижение. Причина была одна — турецкое командование перебросило на линию реки Искабир-дереси значительные силы пехоты — до 41 батальона, из которых 31 заняли прибрежный участок, а остальные засели в горах, которые грозно нависали над узкой приморской равнинной полосой.
На захваченной турецкой территории была создана русская военная администрация. Генерал-губернатором портового Трапезунда был назначен генерал Шварц, отличившийся в самом начале мировой войны защитой крепости Ивангород на польской земле и имевший немалый опыт обустройства крепостных районов.