Всё же умудрённый опытом войны Юденич решил перестраховаться. Турки, вероятно, были немало удивлены тем, что за несколько ночей по всей линии фронта русской разведкой было взят не один десяток пленных. Кроме того, где пехотной ротой или батальоном, где казачьей сотней русские войска провели разведку боем, стараясь прежде всего вызвать на себя огонь турецких батарей и пулемётчиков, ранее не установленных визуальным наблюдением.
И показания «контрольных» пленных, и результаты разведок боем только подтверждали показания перебежчика и доставленных им документов. Сходство полученной информации казалось удивительным.
Теперь у Юденича сомнений в том, что генерал-лейтенант Вахиб-паша и маршал Ахмет Иззет-паша решились на сильный удар, больше не осталось. Требовалось принять самые срочные контрмеры, хотя времени на то оставалось немного.
Вахиб-паша, зная, что прибывшая на Кавказ 2-я турецкая армия уже отвлекла на себя значительные силы противника, решил нанести удар на трапезундском направлении в стык русских 5-го Кавказского и 2-го Туркестанского корпусов. По плану военачальника султана на этом участке плотность пехоты турок должна была составлять на один километр в два с половиной раза больше, чем у войск России. То есть полбатальона против роты.
Такое соотношение сил на участке прорыва сохранилось до самого дня наступления турок, несмотря на то, что Юденич усилил 5-й Кавказский корпус семью пехотными батальонами из армейского резерва, а некоторые полки корпуса довёл до четырёхбатальонного состава. Неприятель всё равно имел ощутимое превосходство в месте прорыва: 27 турецких пехотных батальонов прорывали фронт 12 батальонов обороняющихся русских.
В начале июня 3-я турецкая армия перешла в наступление, но не по всей линии фронта, как это ожидалось. Главный удар наносился свежими 5-м и 10-м корпусами долиной Лиман-Су в направлении на Трапезунд через Оф. Туркам ждалось вклиниться в стык между русскими корпусами.
Однако развить прорыв им не удалось: аскеры скоро «споткнулись» о стойкость 19-го Туркестанского стрелкового полка полковника Литвинова. Его бойцы в течение двух суток (!) держали мёртвой хваткой две галлиполийские пехотные дивизии врага, не давая им даже на версту продвинуться вперёд.
Из 60 офицеров и 3200 рядовых солдат и унтер-офицеров полковник Литвинов после двухсуточного боя недосчитался 43 офицеров и 2069 нижних чинов. Перед его позициями осталось лежать 6 тысяч атаковавших турок-пехотинцев. Но тот бой туркестанских стрелков был славен не только цифрами поверженного врага.
В рукопашной схватке стрелками был поднят на штыки начальник 10-й вражеской дивизии: не простой дивизионный генерал, а сын султана Абдул Гамида. Его телохранители не смогли уберечь османского престолонаследника, решившего добавить к своему монаршему имени воинскую славу.
Судьба командира 19-го полка в последующем сложилась трагично. Летом 1917 года полковник Литвинов назначается начальником 1-й Закавказской пехотной запасной бригады, в которой он должен был восстановить пошатнувшуюся дисциплину. В конце года он был арестован, но вскоре освобождён своими туркестанскими стрелками. Уехав во Владикавказ, Литвинов тщательно подготовил там восстание терских казаков против 11-й Красной Армии. После соединения с белой Добровольческой армией, по своей просьбе он назначается командиром Туркестанского отряда и принимает самое активное участие в Гражданской войне в Закаспийской области. Получил чин генерал-майора, будучи командиром Закаспийской стрелковой дивизии.
В эмиграции Литвинов проживал в Белграде и симпатиями к новой власти в оставленном Отечестве не отличался. В 1945 году 73-летний бывший белый военачальник был выдан правительством И. Б. Тито СССР, попал в концентрационный лагерь, где вскоре погиб.
Подвиг 19-го Туркестанского стрелкового полка позволил корпусным командирам генералам Яблочкину и Пржевальскому произвести перегруппировку своих войск и тем самым прикрыть угрожаемые направления. Положение таким образом было спасено. Генерал Юденич приказал армейским корпусам — 5-му Кавказскому и 2-му Туркестанскому провести серию контратакующих ударов, После этого наступающий порыв неприятеля на Трапезундском направлении иссяк.
Юденич быстро организовал ответное наступление на 3-ю султанскую армию. Туркам пришлось откатиться на исходные позиции. В ходе боев был разбит их элитный полк. Его знамя стало почётным трофеем 490-го пехотного Ржевского полка. Много стамбульских гвардейцев попало в плен, одним своим видом поражая русских солдат: каракулевые шапки, неизношенные сапоги, мундиры из добротного сукна...
Проведённая Эрзинджанская наступательная операция закончилась полным успехом русского оружия. Её выполнение легло на плечи 1-го Кавказского корпуса генерала Калитина. По его приказу Сибирская казачья бригада проникла в неприятельский тыл на Сивасском шоссе у Михор и вызвала панику в обозах турок.
Действия на правом фланге обходных калитинских войск — 4-й Туркестанской стрелковой бригады и 4-й Кубанской пластунской бригады — принудили противника, оборонявшегося на правом берегу реки Северный Евфрат, поспешно отойти к западу и очистить город Эрзинджан. Первым в ворвались в него пехотинцы-дербентцы, форсировавшие реку Мурад-чай по грудь в ледяной воде.
Счастье и удача на войне в который уже раз отвернулось от 3-й турецкой армии. Кавказская армия нанесла ей очередное тяжёлое поражение. Части султанских войск только пленными потеряли 17 тысяч человек.
Русские летом восстановили прежнее положение у Мамахатуна, вернув его обратно. Бои носили крайне кровопролитный характер. Среда отличившихся в очередной раз оказался пехотный Бакинский полк, который взял в плен 63 офицера и 1,5 тысячи аскеров, захватил два орудие. Под Мамахатуном всего в плен сдалось 4 тысячи турок.
Битва за возвращение Мамахатуна вошла в историю Первой мировой войны как одна из самый блистательных конных атак в исполнении двух казачьих полков. Вот как описывает её в белоэмигрантском информационном листке Кубанской канцелярии («Вольная Кубань», 1930, Белград) один из участников — есаул Ширай, тогда прапорщик, младший офицер одной из сотен 1-го Таманского казачьего полка, контуженный в том бою разрывом снаряда:
«25 июня 1916 года 1-й Кавказский корпус генерала от кавалерии Калитина перешёл по всему фронту в наступление. 1-я конная бригада 5-й Кавказской казачьей дивизии генерала Колесникова, входившая в группу генерал-майора Ляхова, после занятия Мамахатуна двинулась на Эрзинджан.
6 июня утром бригада заняла селение Юхоон-Лори, оставленное турками без боя, и, не задерживаясь, двинулась дальше к селению Айк, где по данным разведки противник занимал окопы по хребту, включая и село Айк. Командир бригады решил немедленно же атаковать в конном строю сидящую в окопах турецкую пехоту, не ожидая подхода нашей артиллерии и пластунов, шедших в четырёх вёрстах правее бригады;
Командирам полков было приказано выдвинуть вперёд от каждого полка по две сотни и атаковать ими неприятеля. От 1-го Таманского полка были назначены 1-я (в ней тогда числился младшим офицером прапорщик Ширай. — А.Ш.) и 3-я сотни, от 1-го Кавказского — 2-я и 6-я. В назначенных в первую линию сотнях было около 120 шашек (в каждой казачьей сотне. — А.Ш.).
Местность версты на две до окопов была ровная, покрытая пшеницей. Посреди, параллельно хребту, занятому турками, протекала небольшая речушка. За речушкой, на версту, местность ровно поднималась к самому селу Айк.
Было 7 часов вечера, солнце уже село за гору, но его заходящие лучи ещё окрашивали небо, когда назначенные сотни по знакам своих командиров развернулись в лаву. Пошли рысью. Таманские сотни шли правее кавказцев.
Изредка стали посвистывать пули и сотни прибавили аллюр. Пули стали свистеть всё чаще. Заклокотали до того молчавшие турецкие пулемёты, пролетели и разорвались первые снаряды гаубичной батареи. Раздалась команда: «Шашки вон!» и «Намётом!»
Защёлкали разрывные пули, дававшие синеватые вспышки в наступивших сумерках.
Сотни были взяты в работу с трёх сторон. От щёлканья разрывных пуль, трескотни пулемётов, разрывов снарядов ничего не было слышно. Сотни несли крупные потери. Но лихих таманцев и кавказцев уже ничего не могло остановить. С доблестными командирами впереди они дорвались до турок и с лихвой возместили им свои потери. Айк был взят.
В то же время бригада совместно с пластунами ликвидировала скопившуюся на правом фланге атаковавших сотен сильную угрозу в Виде появившейся новой турецкой пехоты.
В полной уже темноте всё было кончено. Казаки ещё раз поддержали свою старую славу...»
Действительно, та конная атака оказалась удивительной по исполнению и конечному, победному результату. Но тому бою предшествовала «телеграфная переписка» командующего Отдельной Кавказской армии генерала Юденича и командира казачьей бригады полковника Колесникова.
Дело обстояло так. Бригада из двух кубанских казачьих полков, пройдя долину Лори Дараси (Долина Роз), оказалась остановленной большими силами турецкой пехоты, укрепившейся на горном хребте. Полковник Колесников, выставив сторожевые дозоры, укрыл бригады в горном провале и доложил по радио командованию о сложившей ситуации.
— Что мне будет приказано делать?
Ответ пришёл почти сразу же, за подписью самого командующего Кавказской армией:
— Бригаде с боем двигаться вперёд.
Генерал Колесников был готов исполнить полученный приказ, но оба командира полков энергично запротестовали. После долгих пререканий бригадный начальник уступил и от его имени командующему армией была послана радиограмма:
— До подхода нашей артиллерии и проведения подготовительного огня движение бригады вперёд невозможно.
На вторую радиограмму ответ от генерала Юденича пришёл ещё быстрее, чем на первую. Это была даже не просто радиограмма, а целое послание:
«Сибирская казачья бригада весь свой боевой путь проделывает по тылам турок. Сибирские казаки — наши гости здесь, на Кавказе, и они отлично применились к боевой обстановке ранее им неведомых мест, в то время как своя же, Кавказская бригада кубанских казаков, идёт только обыкновенным путём в силу приказа или устава. Приказываю двигаться вперёд и атаковать турок. Юденич».