12 ноября 1940 г.
СТАЛИНУ Отправлена в 16 ч 40 мин Принята по телефону в 18 ч 20 мин
Состоялся первый более чем двухчасовой разговор с Риббентропом. Ввиду того, что сейчас должны идти на беседу к Гитлеру, сообщаю о разговоре с Риббентропом кратко. Пространно повторив свое письмо к Сталину, он добавил, что интересы Германии идут в восточной и западной Африке; Италии – в северо-восточной Африке; Японии – на юге, а у СССР также на юге – к Персидскому заливу и Аравийскому морю. Пока я только кратко мог ответить, что мысли Риббентропа весьма интересны, заслуживают обсуждения в Берлине, а затем в Москве с его участием, что мне нужно выяснить у него предварительно ряд вопросов в связи с тройственным пактом и что в принципе возможны акции четырех держав, а также что я считаю прошлогоднее советско-германское соглашение исчерпанным в ходе событий за исключением вопроса о Финляндии, но что у меня есть и другие вопросы взаимоотношений с Германией, Италией и Японией. 12.Х1.40 г.
Молотов
Через несколько часов поступил ответ. Обратите внимание на четкость формулировок Сталина и его проникновение в смысл, который кроется в, казалось бы, незначительных деталях.
Телеграмма И. В. Сталина В. М. Молотову
12 ноября 1940 г. Отправлена в 22 ч 50 мин
В твоей шифровке о беседе с Риббентропом есть одно неточное выражение насчет исчерпания соглашения с Германией за исключением вопроса о Финляндии. Это выражение неточное. Следовало бы сказать, что исчерпан протокол к договору о ненападении. А не соглашение. Ибо выражение “исчерпание соглашения” немцы могут понять как исчерпание договора о ненападении. Что, конечно, было бы неправильно. Жду твое сообщение о беседе с Гитлером.
На следующий день состоялась первая встреча Молотова с Гитлером.
Меня интересовала чисто человеческая, психологическая сторона их беседы. Я просил Молотова описать внешность фюрера, его жесты, манеру говорить. Вячеслав Михайлович рассказал следующее:
– На этих встречах, пожалуй, был не столько диалог, сколько монолог. Гитлер уже привык, чтобы его слушали, он был вождь, он уже был приучен к тому, чтоб изрекать. Вот и при первой встрече он очень много говорил о своих планах и показывал широту, масштабность своего мышления, свободно делил мир, распоряжался странами и народами.
Я спросил Молотова, какой был главный смысл этих переговоров.
– Главным было то, что Германия хотела втянуть нас в военный пакт. То есть из того, что называлось треугольником Берлин – Рим – Токио, сделать четырехугольник, четвертую сторону которого составлял бы Советский Союз. Гитлер откровенно предложил поделить сферы влияния, себе он оставлял Европу, Японии – Дальний Восток и прилегающие острова Океании, Италии – средиземноморские страны, а Советскому Союзу он предлагал устремить свое внимание на юг, то есть искать выход к Персидскому заливу и Индийскому океану через территории прилегающих в этом месте к нему стран.
Я поинтересовался:
– Если бы мы согласились на такую комбинацию, может, не было бы и Великой Отечественной войны?
Молотов, прищурив глаза, с улыбкой посмотрел на меня и иронически сказал:
– Сразу видно, что вы не политик и не дипломат. Разве могли мы, Советская страна, пойти на такой сговор с империалистами и делить мир для его последующего захвата силой оружия? Как бы мы выглядели перед народами мира с нашими заявлениями об интернационализме? Нет, мы не могли пойти на такой сговор, несмотря на то, что Гитлер предлагал нам очень выгодные дополнения – например, то, что будем владеть проливами, соединяющими Черное море со Средиземным. Ну и еще одно из главных тайных намерений Гитлера заключалось в том, чтобы привязать нас к себе в борьбе с Англией, в войне, которую он тогда вел...
В это время мне не были известны секретные протоколы, подписанные Молотовым, относительно Польши и других стран, поэтому я ничего не мог ему возразить. Не знал я и стенограмм бесед Молотова и Гитлера, а Молотов, так твердо заявляя о своих интернационалистских взглядах, очевидно, не предполагал, что эти документы станут когда-либо достоянием широкой общественности.
Первая беседа Молотова с Гитлером состоялась в новом здании имперской канцелярии. Его построили недавно, уже при Гитлере, в духе величественной и военной строгости. Кабинет Гитлера был очень большой, на стенах висели огромные гобелены, на полу лежал толстый ковер, слева в углу стоял тоже очень большой письменный стол, там же находился большой глобус на подставке из черного дерева, тот самый глобус, о котором позднее так много писали журналисты, говоря о претензиях Гитлера на мировое господство.
Когда вошли Молотов и сопровождавший его на первой беседе переводчик Павлов, Гитлер был в кабинете один, сидел за столом. Он встал и быстрыми шагами пошел навстречу Молотову к середине кабинета.
Фюрер в этой огромной зале казался маленьким, он был в военном кителе без погон, на груди Железный крест, на рукаве широкая красная повязка с черной свастикой в белом кружке.
В то же время через боковую дверь вошли министр иностранных дел Риббентроп, советник германского посольства в Москве Хильгер и личный переводчик Гитлера Шмидт. Гитлер пригласил всех к диванам и столу – что-то вроде гостиной в одном из углов кабинета. Гитлер сел напротив Молотова, их разделял стол.
Гитлер говорил без подготовленного текста, четкими фразами, прерывая свою речь паузами для перевода. Шмидт раскрыл большую папку с линованной бумагой и стенографировал разговор.
У Молотова с Гитлером было две продолжительные беседы. Нам, наверное, будет интересно узнать, что докладывал Молотов Сталину и Политбюро. Ниже я расскажу об этом, а пока последуем за ним в Берлин и понаблюдаем, как проходила заключительная беседа Молотова с Риббентропом. Она состоялась 13 ноября в 21 час. 40 минут в министерстве иностранных дел на Вильгельмштрассе.
С помощью Бережкова восстановим детали этой встречи.
Кабинет министра, значительно меньший, чем у Гитлера, был обставлен с роскошью. Узорчатый паркетный пол так блестел, что в нем, словно в зеркале, отражались все предметы. На стенах висели старинные картины, окна обрамляли портьеры из дорогой гобеленовой ткани, вдоль стен на подставках стояли статуэтки из бронзы и фарфора. Державшийся в присутствии Гитлера в тени Риббентроп вел себя теперь совсем по-иному. Он разыгрывал вельможу аристократа, но манеры его были скорее развязными, нежели величественными. Его окружала многочисленная свита и фоторепортеры, перед которыми он охотно позировал. Во время взаимных приветствий и общей беседы, длившейся несколько минут, Риббентроп стоял посреди комнаты со скрещенными на груди руками и вскинутой вверх головой. Наконец он сказал, обращаясь к свите и репортерам:
– Господа, вам придется нас покинуть. Нам предстоят еще важные дела. Надеюсь, вы нас извините...
Все быстро откланялись и вышли из кабинета. Риббентроп пригласил участников беседы к стоявшему в углу кабинета круглому столу и, когда все расселись, заявил, что в соответствии с пожеланием фюрера было бы целесообразно подвести итоги переговоров и договориться о чем-то в принципе. Затем он вынул из нагрудного кармана своего серо-зеленого кителя сложенную в четверть листа бумажку и, медленно развернув ее, сказал:
– Здесь набросаны некоторые предложения германского правительства...
Держа листок перед собой, Риббентроп зачитал эти предложения. Это были проекты договора о присоединении Советского Союза к пакту Берлин – Рим – Токио и секретного протокола о разделе сфер влияния.
Мне кажется, читателям будет интереснее узнать содержание последнего документа не в пересказе, а прочитать в подлиннике. Привожу те части его, которые отражают главный смысл.
“Проект.Секретный протокол № 1
В связи с подписанием Соглашения, заключенного между нами, Представители Германии, Италии, Японии и Советского Союза заявляют следующее:
1) Германия заявляет, что, без учета тех территориальных изменений, которые произойдут в Европе после заключения мира, ее основные территориальные интересы лежат в Центральной Африке.
2) Италия заявляет, что, без учета тех территориальных изменений, которые произойдут в Европе после заключения мира, ее основные территориальные интересы лежат в Северной и Северо-восточной Африке.
3) Япония заявляет, что ее основные территориальные интересы лежат в районе Восточной Азии к югу от Японской империи.
4) Советский Союз заявляет, что его основные территориальные интересы лежат к югу от территории Советского Союза в направлении Индийского океана.
Четыре Державы заявляют, что, сохраняя за собой право регулировать отдельные несущественные вопросы, они будут взаимно уважать территориальные интересы друг друга и не станут создавать препятствий для их осуществления...”
Молотов, заслушав проекты договора и секретных протоколов (их было два, второй касался проливов), сказал, что сейчас нет смысла возобновлять дискуссии на эту тему, но нельзя ли получить зачитанный текст? Риббентроп ответил, что у него только один экземпляр, что он не имел в виду передавать эти предложения в письменном виде, и поспешно спрятал бумажку в карман.
Оцените, уважаемые читатели, – я вас знакомлю с выдержками из той бумаги, которую Риббентроп спрятал в карман, не вручив копии даже Молотову!.. Разумеется, это шутка – огромным секретом проекты были тогда, позднее они были опубликованы за рубежом и у нас.
Неожиданно завыл сигнал воздушной тревоги. Все переглянулись, наступило молчание. Где-то поблизости раздался глухой удар, в высоких окнах кабинета задрожали стекла.
– Оставаться здесь небезопасно, – сказал Риббентроп. – Давайте спустимся вниз, в мой бункер. Там будет спокойнее...
В одном из подвальных помещений был оборудован подземный кабинет Риббентропа. На полированном письменном столе находилось несколько телефонных аппаратов. В стороне стояли круглый столик и глубокие мягкие кресла.
Когда беседа возобновилась, Риббентроп снова стал распространяться о необходимости изучить вопрос о разделе сфер мирового влияния. Есть все основания считать, добавил он, что Англия фактически уже разбита...