льдмаршал Шернер – главнокомандующий сухопутными войсками. Я спросил: – По каким соображениям Гитлер своим преемником назначил гросс-адмирала Деница? Почему на нем остановил выбор? Ведь раньше официально преемником в случае кончины Гитлера был назначен Геринг. Николай Михайлович улыбнулся: – Геринг, как говорится, не оправдал доверия фюрера, он за его спиной, не согласовав с ним свои действия, а точнее, спасая свою шкуру и богатство, стал вести переговоры с американцами: еще когда германская армия сражалась или делала вид, что сражается, с нашими союзниками, наступающими с запада. Разгневанный фюрер расценил это как предательство. Вот тогда и встал вопрос о новом преемнике. Выбор на гросс-адмирала Деница пал не случайно. Он был не только верный сторонник нацизма, но еще имел связи с финансовыми магнатами, он был родственником миллионера и крупного промышленника Эдмунда Сименса. Пушки умолкали, наступала тихая пора действий. Гросс-адмирал Дениц был очень подходящим человеком для представителей финансовых и промышленных кругов Германии и западных стран, да и для оставшихся в живых главарей фашизма. 30 апреля 1945 года в 18 часов 30 минут Дениц получил в городе Плен телеграмму, отправленную из Берлина, за подписью Бормана. Николай Михайлович весело глянул на меня: – Я сам читал телеграмму, поэтому так точно называю дату и время. В ней говорилось: «Вместо прежнего рейхсмаршала Геринга фюрер назначил вас, гросс-адмирал, своим преемником. Письменные полномочия в пути. С этого момента вам надлежит предпринимать необходимые меры, вытекающие из современной обстановки». Дениц на эту телеграмму ответил: «Мой фюрер, моя верность вам остается непоколебимой. Я приму нее необходимые меры, чтобы облепить ваше положение в Берлине. Но если судьба принудит меня, как вашего преемника, быть первым человеком немецкого рейха, то я закопчу войну так, как того требует неповторимая героическая борьба германского народа». Дениц перебрался в город Фленсбург и приступил к активным действиям, сформировал правительство и претендовал на то, что оно представляет всю Германию и начинает вести ее основную послевоенную политику. Одним из самых заветных, но, разумеется, тайных желаний этого правительства было намерение поссорить союзников, победителей. Николай Михайлович помолчал, видимо, вспоминая те дни, и продолжал: – Нам было известно, что существует правительство Деница и чем оно занимается. Черчилль возлагал на это правительство большие надежды, что подтверждает сам факт его создания в английской зоне. Покровительство англичан Деницу, я думаю, было не случайно и объясняется не только заботами тех дней. Посмотрев на меня с доброй хитринкой, генерал спросил: – Как вы думаете, не имеет ли это связи с тем, что Дениц во второй половине 1918 года был взят англичанами в плен вместе с частью экипажа тонущей подводной лодки? На поверхности их подобрал английский эсминец. Только через год, во второй половине 1919 года, Дениц возвратился в Германию. Кроме того, общеизвестно, что бывший гросс-адмирал Дениц на Нюрнбергском процессе, пожалуй, не обвинялся, а опекался со стороны Англии. Заместитель английского главного обвинителя не требовал смертной казни Деницу, а вел такую линию, что Дениц получил минимальный срок наказания. Гросс-адмирал Дениц был единственным обвиняемым на Нюрнбергском процессе, который получил только 10 лет тюремного заключения, хотя не меньше других совершил военных преступлений против человечества, был одним из видных лиц нацизма и полностью ответствен за чудовищные преступления фашизма. Ну, еще напомню, что на смерть Деница, бывшего гросс-адмирала гитлеровского флота, лондонская газета «Тайме» в 1981 году опубликовала некролог в половину газетной полосы. В некрологе самым почтительным образом воздается дань его заслугам, таланту, знанию военного дела и ничего не говорится о его преступлениях перед человечеством во второй мировой войне. «– И вот, – увлекся своими воспоминаниями Николай Михайлович Трусов, – Верховный Главнокомандующий утвердил меня представителем от советской стороны для ареста правительства Деница. Из Москвы прилетело несколько офицеров, которые вошли в мою группу. Мне поручалось на период проведения операции держать связь непосредственно с Москвой, для чего я взял с собой радиостанцию и необходимые шифры. Приказано: подобрать группу в 20—25 офицеров, 17 мая быть во Фленсбурге и в возможно короткий срок выполнить задание. Заехать-то в их зону мы заедем, но вернемся ли оттуда в случае своей большой настойчивости, да и вообще, если узнаем кое-что такое, что не захотят предавать гласности англичане? Уж кто-кто, а они умели заставлять замолчать неугодных им людей, этому можно найти подтверждающие факты на любой странице их истории. В общем, я все подготовил, товарищи чекисты, включенные в мою группу, из Москвы прилетели вовремя, старшим среди них был спокойный, понравившийся мне с первого взгляда Горбушин Василий Иванович. Он ленинградец, как и я, начинал жизнь рабочим Кировского завода. Перед войной был уже мастером механического цеха, и горком направил его на работу в органы государственной безопасности. Горбушин пережил блокаду и затем прошел боевой путь до Берлина. Оказавшись за Кильским каналом, мы как бы попали в довоенную фашистскую Германию: всюду видны старые названия улиц, фашистские указатели, кругом свастика, фашистское приветствие поднятием руки – и масса немецких военных в сухопутной, эсэсовской и морской форме, все при орденах, со знаками различии. Было очевидно: здесь в полной мере продолжал существовать гитлеровский порядок, действовали фашистские законы. В городе Фленсбурге функционировал городской транспорт, работали магазины, оживленное уличное движение регулировали пожилые полицейские в форме, которую они носили и при Гитлере. В порту находилось много немецких военных кораблей. Экипажи этих кораблей жили обычной жизнью – уходили на берег, возвращались из городского отпуска. На кораблях отбивались склянки и развевались немецкие флаги со свастикой. Во Фленсбурге находилось и продолжало функционировать верховное командование фашистской Германии (ОКВ) во главе с генерал-полковником Йодлем – начальником штаба руководства. Как будто не было ни поражения, ни подписания акта о безоговорочной капитуляции– Нам тогда показалось, что нацистам оставлена эта территория преднамеренно, дается возможность сохранить кадры, переждать „ненастье“. Это был какой-то музей – не восковых, а живых фигур, и не только фигур, но и фашистских порядков, образа жизни. В Фленсбург раньше нас прибыли американская делегация, ее возглавлял генерал-майор Руке, и английская делегация во главе с бригадным генералом Фордом. Мы встретились с ними в день приезда – 17 мая – и провели совещание по предстоящей работе. Бригадный генерал Форд пугал советскую и американскую делегации, что если немедленно приступим к ликвидации правительства Деница, то он не исключает вооруженных выступлений во Фленсбурге морских немецких школ, мятежных действий эсэсовских подразделений. Форд, на правах хорошо осведомленного хозяина в этой английской зоне оккупации, пытался представить дело так, что итогом нашей работы во Фленсбурге должно быть „разъяснение“ своим правительствам того положения, что группа Деница полезна на данной стадии управления Германией и ее пока не надо ликвидировать. Нам приступать к выполнению задания немедленно действительно было невозможно, следовало осмотреться, сориентироваться, найти выход. Англичане как хозяева предложили нашей делегации несколько вариантов для размещения: в гостинице, в отдельном доме в городе или за городом. Учитывая обстановку и то, что местные газеты уже сообщили о нашем прибытии, причем явно недружелюбно, надо было располагать группу с учетом безопасности и даже возможности защитить себя в случае нападения. Поэтому я решил поселить нашу группу на пассажирском корабле „Патрия“. Он стоял у пирса, был связан с землей только трапом, и в случае опасности мы сможем или отплыть в море, или своими силами отстреливаться, не пуская на трап нападающих. Несколько неожиданным для нас было решение английской и американской делегаций тоже поселиться на этом корабле. Внешне они так поступали из чувства союзнической солидарности, удобства совместной работы, но я понимал: было здесь намерение постоянно держать нас в поле зрения, знать о передвижениях всех офицеров нашей группы...» В таких условиях, после размещения на корабле, Трусов, не теряя ни минуты, начал действовать. Он поставил конкретные задачи всем членам группы и сам за короткое время успел сделать немало. Вот выдержка из его донесения: «18-го мая беседовал с генерал-полковником немецкой армии Йодлем. Йодль после ареста Кейтеля занимает пост начальника штаба верховного командования. Штаб верховного командования (ОКВ) разделен на две части. Около 60% штаба находится во Фленсбурге, около 40% – в Пегергардене, подробный состав штаба высылаю самолетом. Кроме радиосвязи открытым текстом, никакой другой связи между двумя частями штаба нет». Далее Трусов докладывает о реальных силах, которыми руководит штаб. И еще о том, что его очень насторожил незаконный дележ немецкого флота между англичанами и американцами. В следующей шифровке Николай Михайлович доносит о том, что ему удалось выяснить в отношении флота: «1. ...установлено, что немцы передали союзникам... всего в зоне от Кильского канала, включая Данию, 2600 сухопутных самолетов и 66 гидросамолетов. Документы о переданных союзникам самолетах высылаю самолетом. 2. ...после капитуляции англичане захватили в водах Балтийского моря и Северного моря следующий немецкий флот: крейсеров легких и тяжелых 9, миноносцев 12, подводных лодок 195 (далее идет перечисление многих видов кораблей). Всего 258 единиц боевых кораблей. Кроме того, торговых судов 951 единица. Документальные данные по морскому флоту высылаю... По данным, полученным из бесед с американскими и английскими офицерами, англичане не намерены выделять Советскому Союзу какую-либо долю из военного и торгового морских флотов. Американцы не возражают против выделения Советскому Союзу определенной доли морских сил Германии...» Донесения Трусова печатаются в строго ограниченном количестве экземпляров и рассылаются только Сталину, Молотову, Жукову, Булганину, Берии, Антон