ли полных. В соответствии с этим заданием отдел "А" или 1-й спецотдел из числа лиц, приговоренных к высшей мере наказания, подбирал соответствующих людей, и предписания с указанием фамилий арестованных передавались мне, я доставлял осужденных к Майрановскому". О том, что представляла собой лаборатория, позднее в своих показаниях рассказывали люди, имевшие к ней служебные отношения. Александр Григорович:«Майрановский провел исследования ядов примерно над 100—150 заключенными. Я или Щеголев только отвешивали яд, а Майрановский замешивал его в пищу и через работника спецгруппы давал заключенному, В случаях, когда яд не оказывал смертельного воздействия, Майрановский сам шприцем вводил смертельную дозу. Кроме того, исследование ядов производилось путем выстрелов отравленными пулями в жизненно неопасные участки тела...» Сергей Муромцев: "ВСпецлаборатории была обстановка непрерывного пьянства Майрановского, Григоровича, Филимонова вместе с работниками спепгруппы. Майрановский поражал споим зверским, садистским отношением к заключенным. Некоторые препараты вызывали у них тяжелые мучения. Я вынужден был обратиться к Блохину и со слезами уговаривал его помочь мне освободиться от этой работы..." Наум Эйтингон:«Я присутствовал при производстве опытов в лаборатории Майрановского. Подопытными были четыре человека, осужденные к ВМН. Было применено впрыскивание в кровь яда курарина. Яд действовал почти моментально, смерть наступала минуты через две...» На допросе 28 августа 1953 года сам Майрановский показал, что всего им было использовано «около 100 человек осужденных, из которых более половины умерло в результате проведенных исследований». А допрошенный 1 сентября 1953 года свидетель Судоплатов показал: «Таких протоколов было не менее 150 штук, то есть таких испытаний яда над людьми было не менее чем над 150 приговоренными к высшей мере наказания». На допросе 23 сентября Майрановский сообщил следствию: «При исследовании мы яды давали через пищу, различные напитки, вводили яды при помощи уколов шприцем, тростью, ручкой и других колющих, специально оборудованных предметов. Также вводили яды через кожу, обрызгивая и поливая ее». А теперь обратите внимание на письмо Майрановского лично Берии от 21 апреля 1953 года! Дело было сделано: Сталин отравлен. Берия начал прятать концы в воду. Майрановский оказывается в подвале Лубянки. И никто, кроме Берии, не мог дать приказ на арест этого его подручного! И вот в своем письме Майрановский напоминает Берии:
"...В органах госбезопасности я организовал специальную службу на научных основах согласно вашим указаниям. Мною же разрабатывались методики специальной техники на совершенно новых основах, преподанных лично Вами. Приступив к организации специальной лаборатории для органов разведки на научных основах, мною было выдвинуто положение: необходимо поставить проверочно-исследовательскую работу на людях с целью проверки действия различных ядовитых и снотворно-наркотических веществ. Это положение было поддержано лично Вами. Вами было утверждено положение этой особой лаборатории и узко ограниченный круг лиц, имевших доступ в нее, которые только одни и знали о ее существовании. Планы и отчеты этих лабораторий утверждались Вами или В. Н. Меркуловым. Я обращаюсь к Вашему великодушию: простите совершенные мною преступные ошибки, дайте мне возможность не вести паразитическую жизнь, когда вся страна ведет величественную созидательную стройку коммунизма при лязганьи волчьих зубов врагов – американского империализма, когда дорога каждая минута. Я остался коммунистом-большевиком. Я получил хороший урок. Готов выполнить все Ваши задания на благо нашей любимой Родины... Г. Майрановский,Владимирская тюрьма МВД СССР. 21 апреля 1953 года".
Но письмо осталось без ответа, и Майрановский посылает Берии очередное послание, он намекает, что пригодится еще и в будущем, что у него есть разработки более эффективные (чем использованные раньше!):
"...У меня есть предложения по использованию некоторых новых веществ: как ряда снотворного, так и смертельного действия – в осуществление этой вполне правильной Вашей установки, данной мне, что наша техника применения наших средств в пищевых продуктах и напитках устарела и что необходимо искать новые пути воздействия через вдыхаемый воздух. Все эти, не осуществившиеся работы я готов передать в любое время по Вашему указанию. Бутырская тюрьма, Г. Майрановский.Москва. 17 июля 1953 г.".
Эти обращения не помогли, решением Особого совещания при МГБ Майрановский Григорий Моисеевич был признан виновным в совершении преступлений, предусмотренных статьями 193-17, пункт "а" и 179 Уголовного кодекса РСФСР, и приговорен к 10 годам тюремного заключения. Однако и после объявления приговора Майрановский продолжал писать Берии: «Глубокоуважаемый Лаврентий Павлович! Вся моя сознательная жизнь была посвящена только одной цели: построению социализма-коммунизма. В юношеские годы (17—18 лет) я, случайно обманувшись, непростительно вошел в организацию „Бунда“, где числился формально и не вел там никакой работы. Я никогда этого не скрывал. Разобравшись в ее буржуазно-националистической программе, я сбросил это „грязное белье“ и, вступив в ВКП(б), с 1920 года вел активную партработу, проводил неуклонно генеральную ленинско-сталинскую линию партии большевиков, активно боролся против вылазок всяческих врагов (троцкистов, бухаринцев и проч.). Моей рукой был уничтожен не один десяток заклятых врагов советской власти, в том числе и националистов всяческого рода (и еврейских)...» Майрановскому было известно, что проводилась чистка органов НКВД от троцкистов-сионистов, поэтому он педалирует на то, что «своей рукой» уничтожал «и евреев». Отметим нулевой морально-нравственный уровень подручного Берии и посмотрим, что говорит сам Лаврентий Павлович об этом преступлении. Во время процесса на закрытом судебном заседании Специального судебного присутствия Верховного суда СССР 18—23 декабря 1953 года, член суда Михайлов спросил Берию: – Подсудимый Берия, в процессе предварительного следствия вы показывали: «Я признаю, что то, о чем свидетельствует Майрановский, является страшным, кровавым преступлением. Я давал Майрановскому задание о производстве опы-|'ов над осужденными к высшей мере наказания». Эти показания вы подтверждаете? Берия: – Да, подтверждаю. Дальше Берия подтвердил все жуткие подробности о работе секретной лаборатории. Почему-то тогда ни у кого из членов суда не возник вопрос о причастности Берии к отравлению Сталина, хотя такое подозрение было бы вполне закономерным. И, наконец, самое неопровержимое доказательство – признание самого Берии в убийстве Сталина! Рассказал об этом Молотов. Я не раз хотел его расспросить о загадочной смерти Сталина, но не решался, уж очень вопрос был «щекотливый». Но после наших бесед в течение нескольких лет, после того, как Молотов стал доверять мне и даже просил организовать «конспиративные» встречи с друзьями, я однажды решился затронуть эту тему. Сначала не прямо, а наводящим вопросом: – Говорят, Сталин умер не своей смертью. Молотов ответил не сразу. Подумал. – Да, для таких подозрений есть основания. – Называют даже конкретного убийцу – Берия. Вячеслав Михайлович опять довольно долго молчал. – И это весьма вероятно. Может быть, даже не сам, а через своих чекистов или врачей. Я чувствовал, что-то не договаривает Молотов, но нажимать на него не решался. Казалось, он больше ничего не скажет. Но, видимо, у него шла внутренняя борьба. Возможно, он думал, что уже стар и не надо уносить с собой большую тайну. Без моего дополнительного вопроса он вдруг, как бы даже не для меня, стал вспоминать: «– На трибуне Мавзолея 1 мая 1953 года произошел такой вот разговор. Берия был тогда близок к осуществлению своих замыслов по захвату власти. Он уже сам, да и все мы считали его самым влиятельным в Политбюро. Боялись его. Вся охрана вокруг была его ставленники. Он мог в любой момент нас ликвидировать. Но он понимал, что так поступать нельзя, народ не поверит, что все мы враги. Ему выгоднее превратить нас в своих сторонников. И вот, как бы напоминая, что произошло на пленуме после XIX съезда, когда Сталин хотел с нами расправиться, Берия, на трибуне Мавзолея, очень значительно сказал мне, но так, чтобы слышали стоявшие рядом Хрущев и Маленков: – Я всех вас спас... Я убрал его очень вовремя». Можно ли верить Молотову, что Берия сказал такие слова? Я думаю, можно. Молотов очень крупная личность, он понимал цену таким словам и вообще, всегда, на всех постах, знал вес и значимость каждого слова. Это не кухонный разговор. Он понимал, о чем говорит и с кем говорит. Эта фраза не повиснет в воздухе, она отложится в моей памяти, и я как писатель когда-то дам ей огласку, и страшный смысл ее войдет в историю. О том, что Молотов решился на такое откровение, чтобы люди узнали правду, свидетельствует также его разговор с писателем Чуевым. Феликс опубликовал свою беседу с Молотовым на эту тему. Она изложена другими словами, но смысл тот же: Берия «убрал» Сталина. факсимиле Маленкова, по своему усмотрению заверял документы, им самим же подготовленные. Суханов мне рассказал о «тайной вечере» троицы и в подтверждение ее хранил в своем сейфе записи, которые делал Маленков при распределении ими должностей: Хрущева сделают Первым секретарем ЦК КПСС, Маленкова – Председателем Совета Министров СССР, Берию – его замом и одновременно министром внутренних дел, с которым объединяется КГБ. Берия был невысокого мнения о своих сообщниках, он считал, что недалекий Никита Сергеевич будет послушной марионеткой в его руках (в чем, кстати, очень просчитался); Маленков, безвольный и покорный (его звали между собой «Маланья»),тоже будет безропотно подчиняться. Ну и самый весомый аргумент единовластия Берии – сосредоточенные в его руках карательные органы, которые много лет по прихоти Берии отправляли на тот свет тысячи чем-то неугодных ему людей. На этом же сговоре троицей было намечено ликвидировать предпринятое Сталиным расширение количества членов ЦК и созданный им Президиум ЦК в 25 членов. Они решили вернуться к старой иерархии: создать единый Президиум (как прежнее Политбюро), малочисленный и управляемый, в который вернуть исключенных, по предложению Сталина на XIX съезде, Молотова и Микояна. Все это надо было провернуть срочно, пока еще Сталин дышал, опираясь на его авторитетное имя, оформить официально, для чего заговорщики назначили наследующий же день, 5 марта, совместное заседание Пленума ЦК КПСС, Совета Министров и Президиума Верховного Совета СССР. В назначенное время в Свердловс