— Но есть что-то, обращающее особое внимание?
Киваю:
— Конечно! В первую очередь нас интересуют западные научные и технологические новинки. Готовые или почти подготовленные к производству. Завтра вы узнаете зачем. Пока могу лишь сказать, что вы будете работать во благо ГДР в первую очередь.
Маркус задумчиво протягивает:
— То есть это совместная разработка?
— Могу заметить, что долговременная. Называйте её научной или промышленной разведкой, но мы готовим технологический рывок. И кто пойдет с нами, достигнет многого.
Вольф не дурак, догадывается мигом:
— То есть мы выбраны, как полигон для, и чтобы таскать для вас каштаны.
Я усмехаюсь, показывая белоснежную улыбку:
— Вы умный человек, Маркус. Я в вас не ошибся. Но за все надо платить. О более серьезных вещах поговорим, как будем готовы.
Глава Штази тут же начинает выпрашивать плюшки:
— Ресурсы?
— Подкинем. Для хорошего человека не жалко. Но больше рассчитывайте на себя и… людей Фиделя.
— Он в деле?
— Если потребуется, то поможет. Просто там… несколько иное направление. Меня же сейчас прежде всего интересуют финансовые круги Европы. Старые и Новые деньги. Нужны подходы к ним со стороны.
Вот тут штази малость офигел и скрыть этого не сумел. Такие задачи обычно спецслужбам не ставят. Это как голую руку сунуть в кишащую ядовитыми змеями яму.
— Но…
— Подходы и пока не более. Контакты, связи, к кому можно обратиться с деловым предложением.
Вольф вздохнул:
— Леонид Ильич, я бы не советовал вам вести с ними дела.
Еще бы он мог дать другой совет. Старые финансовые кланы, что управляют нынче Европой и миров задевать себе дороже. Национальные правительства обычно предпочитают с ними сотрудничать. Даже Гитлер с его нацистской мощью и полномочиями не лез на рожон. По сути, он был лишь пробным шаром. Не прокатил…
— Знаю, Маркус. Требуется тщательная подготовка и люди. Фамилия Питовранов вам ничего не говорит?
Снова пристальный взгляд:
— Он работает на вас?
Питовранов после ареста своего босса Берии несколько лет являлся заместителем верховного комиссара СССР в Германии по безопасности, то есть фактически под его контроль попали все действовавшие на территории ГДР подразделения советского ГБ. Генерал активно изучал методы работы немецкой разведки, вербовал своих людей. И наверняка был лично знаком с Вольфом.
— Вы хотите, чтобы он контактировал с вами?
Начальник Штази задумался.
— Было бы неплохо. Это очень умный человек.
— Но опасный?
— Можно и так сказать. Этому зверю необходим опытный дрессировщик.
— Спасибо за ваше мнение. С вами в ближайшее время свяжутся.
Также стремительно, как подошел, я оставил Вольфа одного. Ему необходимо время, чтобы осознать тот поворот, что случился в его судьбе в эти минуты. Думаю, завтра вечером он уже будет бить копытом, дергая ниточки в Москве. А затем еще сильнее задумается. Какая все-таки навозная яма, эта политика! Мы строили самое справедливое общество абсолютно негодными методами. Да и возможно ли это вообще? Мир несправедлив и устроен убого. И чем дальше, тем больше понимаю старую истину. Честно, хочется бросить все к чертям. Хоть только и начал, но уже огромные сомнения в том, что хоть что-то получиться. Затем вспоминаю возможный будущий ужас и стиснув зубы, двигаюсь к машине. Реципиент во мне бушует!
Информация к размышлению:
В начале 1980-х годов холодная война между Западом и Востоком вышла на новый виток напряжённости. В 1982 году на стратегических учениях «Щит-82» СССР и страны Варшавского договора отрабатывали алгоритм противодействия ядерному нападению со стороны НАТО. В ответ президент США Рональд Рейган провозгласил программу стратегической оборонной инициативы (СОИ), направленную на защиту Штатов от ядерного удара (вторая сторона конфликта восприняла это как попытку милитаризации космического пространства), и назвал Советский Союз «империей зла». В следующем году США провели масштабные флотские учения FleetEx'83−1 в северной части Тихого океана, а также собрались разместить в Западной Европе баллистические ракеты средней дальности «Першинг-2» — в ответ на советские ракеты средней дальности SS-20 «Пионер», рассредоточенные на западной границе СССР. 26 сентября спутниковый эшелон советской системы предупреждения о ракетном нападении «Око» выдал сигнал о нападении США. Тревога оказалась ложной, однако в тот день мир балансировал на грани ядерной войны.
Характерный пример мастерства Вольфа — история с Альфредом Шпулером. Этот сын простого рабочего пережил одну за другой несколько карьерных неудач. Сначала школьный отличник Альфред из-за бедности отца не смог получить образование. А его хорошо начинавшаяся карьера спецназовца в бундесвере остановилась, когда он на учениях потерял глаз. Шпулера перевели в западногерманскую разведку (БНД). Но и там из-за отсутствия образования продвижение по службе шло чрезвычайно медленно. Обиженный Шпулер предложил свои услуги Главному управлению разведки «Штази» (ГУР), причем совершенно бесплатно. Но Вольф дал своему агенту то, о чем тот мечтал всю жизнь, — высокое офицерское звание в армии ГДР, а затем орден за заслуги перед социалистическим отечеством. А Шпулер завербовал своего старшего брата, и они вдвоем организовали поточную передачу секретов БНД в ГУР.
С не меньшей ловкостью Вольф использовал и обычную человеческую жадность. ГУР удалось перекупить нескольких информированных служащих разведки и контрразведки противника. В результате документы, исходившие из многих западногерманских ведомств, Вольф читал одновременно с их официальными получателями.
Так же искусно Вольф играл на слабостях своих советских коллег. К примеру, на их профессиональной недоверчивости. Вольф знал, что в Москве Мильке считают ненадежным и двуличным человеком. Приезжая на Лубянку, шеф «Штази» в доверительных разговорах крыл Ульбрихта, а потом сменившего его Эриха Хонеккера, давал нелестные характеристики другим членам восточногерманского руководства. А возвращаясь в Берлин, с такой же яростью критиковал недалеких советских руководителей, не понимающих специфики ситуации в ГДР.
В отличие от него, Вольф старался не давать повода усомниться в своей преданности СССР. Лишь раз он позволил себе шаг, который в Москве могли истолковать не в его пользу. В конце 60-х — начале 70-х началась нормализация отношений между СССР и ФРГ. В Западном Берлине шли не афишируемые консультации между советскими представителями и доверенным лицом канцлера Вилли Брандта Эгоном Баром. И по заданию руководства ГДР, которое патологически боялось объединения Германии без учета его интересов, люди Вольфа установили в доме Бара микрофоны. Естественно, через некоторое время КГБ узнал о проделке Вольфа. Скорее всего, донес кто-то из его же подчиненных, и микрофоны замолчали.
Говорят, что Вольф тут же поспешил загладить свою вину, использовав проверенный прием. Москва особенно ценила вербовку агентов на Западе и успешную работу с ними. Но обычная русская расхлябанность нередко приводила офицеров КГБ к неудачам. И на революционные праздники — 1 Мая и 7 Ноября после возлияний и пения революционных песен немецкие товарищи стали дарить советским хороших, проверенных агентов, чтобы тем было чем украсить свою отчетность. Для руководства КГБ этот трюк не был большим секретом, но и лубянским шефам нужно было красиво отчитываться перед ЦК. Так что Вольф был единственным иностранным коллегой, которого назначенный руководителем разведки КГБ Владимир Крючков приглашал на свои редкие дни рождения — 29 февраля в ресторан Хаммеровского центра.
Глава 5
14 апреля. Восточный Берлин. Госсовет Германской Демократической республики
Здание Государственного совета ГДР на Дворцовой площади в Берлине построено недавно и вызывает противоречивые чувства.
Архитектура выдержана в стиле социалистического восточного модернизма. Большие окна, много стекла, металла. Фасад, сочетающий в себе парадную архитектуру с элементами прусского королевского дворца. По мне уныло, но стиль ощущается. Эта мода и до Союза докатывается. Так называемые «стекляшки» из подобной серии. На каждом углу новых серийных кварталов должны быть магазины и кафе из профиля и стекла.
Я еще помню годы, когда такие огромные окна начали закладывать кирпичами. Когда мы покатимся обратно к средневековью с Интернетом и цифровой валютой.
По пути внимательно рассматриваю интерьеры. А интересно! Мейсенская фарфоровая плитка на стенах, красные ковры и стеклянные панели, почти церковные витражи со сценами жизни рабочих и крестьян, постоянные намеки на дружбу с СССР и совершенно космические по дизайну светильники. Аж засмотрелся. Шепчу Голикову, что следует рядом:
— Узнай, кто им тут все обставлял, и свяжись с ними. Мне нужно нечто похожее создать в Кремле. Современно и просто.
— Сделаю, Леонид Ильич.
Помощники выглядят уставшими. Всю ночь они готовили мне дайджест из откликов на «Грандиозно провокационную» речь. Пока кроме истерики прессы и некоторых политиков общая реакция неясна. Надо будет вечерком «Голоса» послушать. В плане аналитики они зачастую нам более понятны, чем чисто западные СМИ. Русские же её делают или интерпретируют. Пусть и находящиеся по ту сторону. Понятно покамест лишь одно: такой голимой и жесткой обструкции там явно не ожидали и потому застыли в растерянности. Что скажут в Вашингтонском обкоме? А у тех и так жопа в мыле. Вьетнам начал понемногу пожирать все силы и внимание. Захаров на днях сообщил, что первые расчеты прибыли на место и начали работать. Надо будет устроить отдельную с военными встречу по приезде. И Андропову заодно задницу намылить. Не видать ему Политбюро как собственных ушей. Работа по соцпартия провалена полностью. И этот деятель потом руководил могущественной спецслужбой? У меня, конечно, есть подозрения, что в том будущем куча людей не на своих местах. Но и тут дело обстоит не лучшим образом.