Статья появилась на фоне осложнения обстановки в Прибалтике. В народных фронтах активизировались сепаратистские силы. Они, казалось, только и ждали повода развернуть массовые действия против Центра. Отовсюду посыпались резолюции, протесты, собирались подписи против как сохранения централистских, союзных начал, так и расширения прав республик, напротив, даже их ограничения.
Горбачёв вспоминал: «В начале августа 1988 года я рекомендовал ему (Яковлеву) поехать в Прибалтику, надеясь, что это поможет лучше понять, что там происходит. Яковлев высказался за то, что нам не следует выступать с позиции осуждения народных фронтов; хотя там есть всякие силы, нужно сотрудничать с ними… Подытоживая, Яковлев заверил, что все «прибалты за перестройку, за Союз». Этот оптимизм успокаивал, но показался мне чрезмерным». Накануне октябрьского праздника Горбачёв, разговаривая с одним из теоретиков перестройки В. Медведевым о ситуации в Прибалтике, решил направить его и других членов Политбюро в эти республики. Поездка состоялась сразу после праздника. Из пребывания в Латвии Медведев вынес убеждение, что там настоящее политическое пекло: шумные собрания, пикеты, транспаранты, острейшие дискуссии в аудиториях, на улицах и площадях. В Москве ничего подобного еще не было. Это был ее завтрашний день.
25 мая 1989 года в Кремлевском дворце съездов начал работу I Съезд народных депутатов СССР. Он вызвал огромный интерес в мире. Страна же буквально припала к телевизорам и радиоприемникам. Люди ходили по улице, приставив к уху транзистор. Было ясно – человек слушает съезд. Шестнадцать дней – с 25 мая по 9 июня – продолжался политический марафон, бушевали страсти под сводами Кремлевского дворца. В. Медведев пишет: «В зал выплеснуты годами и десятилетиями копившиеся в стране эмоции, в первую очередь негативно-критические, надежды на коренные перемены, энергия молодых, динамичных сил… Немало проявилось и наносного, амбициозного, стремления… застолбить свое место на всесоюзной политической арене».
Межрегиональная депутатская группа (МДГ), ее лидеры А. Д. Сахаров, Ю. Н. Афанасьев, Г. Х. Попов, А. А. Собчак, Г. В. Старовойтова выступали за радикальные реформы в области экономики и в политической жизни.
Работа съезда завершалась… Для пятиминутного выступления настойчиво просил дать слово А. Д. Сахаров. Выйдя на трибуну, Сахаров огласил политическое заявление, претендующее на оценку ситуации с позиций Межрегиональной депутатской группы, в течение работы съезда настаивавшей на более решительных мерах перестройки. Притом что Первый съезд народных депутатов СССР при всех его слабостях, непоследовательности, недоделках оценен как попытка прорыва к новому качеству развития страны. Она несла в себе исторический шанс – становления системы народовластия и народоправства.
Действия Горбачёва по отношению к Сахарову, недавно им же возвращенному из ссылки в Горьком, произвели на общественность гнетущее впечатление. Горбачёв грубо прервал Сахарова. Сцена не из приятных. Горбачёв упустил свой исторический шанс. Но его не упустил Ельцин. Очевидным было: ожидать ни конструктивного компромисса, ни диалога между ними не приходится. Эта сцена многократно используется в фильмах и телепередачах о перестройке.
Как утверждал Горбачёв двадцать лет спустя, у него «с МДГ сложились самые нормальные, самые хорошие отношения… МДГ была на стороне Горбачёва. Я поддерживал с ними контакт – и гласный (прямо в зале), и негласный (как говорится, шушукались)… Я очень тесно был связан с Андреем Дмитриевичем Сахаровым…Членов МДГ полностью сдал Борис Николаевич. Получил от них поддержку – его избрали президентом на уже российском съезде, – и они ему больше были не нужны».
В последние дни работы съезда ряд обозревателей стали сомневаться в способности Горбачёва сохранить целостность Союза. По мнению некоторых из них, распад СССР – неминуемый факт, а «Лос-Анджелес Таймс» даже полагала, что это может произойти в течение нескольких месяцев. Первый съезд стал переломным для образа Михаила Сергеевича в США. Американская пресса продолжала видеть в Горбачёве единственно возможного лидера СССР, но его реформаторский образ потускнел.
Горбачёва мучила ситуация с партией, она превращалась в тяжелые вериги. Он понимал и то, что без партии не обойтись – не удержать управление страной и не осуществить демократическое обновление общества, сопряженное с крутой ломкой общественных отношений. Но для этого нужно коренное обновление самой партии, а оно наталкивается на упорное сопротивление и даже контрнаступление консервативных сил.
Для Горбачёва потенциал решений XIX партконференции не был исчерпан. Для нового съезда Горбачёв надеялся наработать новые идеи, создать новый программный документ, пересмотреть устав, сформировать идейно-теоретическую и политическую платформу, которая позволила бы сплотить партию или ее основной массив вокруг перестроечных целей и задач.
Но общество больше волновала интерпретация итогов Съезда народных депутатов. Оппозиция провела на Манежной площади крупный митинг, на котором выступили Ельцин, Заславский, Гдлян, Иванов и другие ораторы, давшие съезду негативную оценку. Он якобы не оправдал надежд, в обществе ничего не изменилось, передача власти от партии не началась, съезд ушел от решения конкретных проблем, выдвинутых в выступлениях многих депутатов.
Новый драматический оборот принимали события в межнациональной сфере. В Прибалтике Компартия Литвы приняла решение о выходе из КПСС. Это воспринято как прелюдия объявления республикой независимости. Поездки видных членов партийного ареопага в Литву и, наконец, поездка самого Горбачёва для уговоров уже не смогли изменить решения литовских коммунистов. Это были тяжелейшие встречи в коллективах, на улицах и площадях. Горбачёва встречали и восторженно, и настороженно одновременно. Подавляющее большинство литовцев были за независимость с большим или меньшим сохранением связей с Союзом.
Катастрофически обострилась обстановка в Азербайджане. Власть в ряде районов и городов (Ленкорань) перешла в руки националистических сил. В Баку в течение нескольких дней шли погромы в армянских кварталах с многочисленными жертвами. Возбужденные толпы людей на большом протяжении смяли государственную границу с Ираном. Нависла опасность крупномасштабной армяно-азербайджанской войны.
В ночь на 20 января 1990 года в Баку объявлено чрезвычайное положение и введены войска. Были жертвы с обеих сторон. С большими усилиями Горбачёву удалось восстановить деятельность республиканского руководства. Первым секретарем ЦК Компартии избран Аяз Муталибов. Постепенно обстановка в республике стала нормализоваться, хотя главный источник нестабильности – Нагорный Карабах продолжал кровоточить.
В феврале 1990 года прорвался нарыв в Таджикистане, неблагоприятные тенденции постепенно нарастали и в других республиках. Более того, во многих регионах и независимо от межнациональных отношений стали появляться настроения обособленности и неподчинения Центру. Пролилась кровь в Карабахе, Сумгаите, Баку, Оше, Фергане, Тирасполе, Тбилиси, Цхинвале, Вильнюсе. Писатель Б. И. Олейник, народный депутат СССР, с гневом обращался к Горбачёву: «Поверьте, я страстно хочу ошибиться, но ведь сценарий один и тот же, происходит трагедия, о которой Вы, как правило, «не ведаете». И только потом, всплеснув руками, посылаете «пожарную команду», прибывшую с запланированным опозданием. На тлеющие угли, на пролитую кровь, на похороны жертв. А вы опять, как голубь мира, невинно парите с оливковой ветвью над руинами. И опять «ничего не ведаете». Ну а как же быть с донесениями агентуры кагэбэ, которые задолго до трагедий ложились Вам на стол? Правда, Вы преимущественно пребывали за кордоном, где Вас как «посла мира» чествовали и обхаживали, вручали всевозможные премии. Но, Михаил Сергеевич, даже школьнику ясно, что и там, за кордоном, Вы знали все, что делается в оставленной Вами родной стране. Хотели бы Вы или не хотели, но знали, ибо такой у Вас пост. А посему сакраментальный вопрос – почему же Центр всегда медлил? – теперь уже отпадает сам собой. Ныне совершенно ясно, что это входило в чьи-то замыслы – изменить общественно-политический строй».
Наиболее значимым с точки зрения проводимых в стране реформ стал внеочередной, III Съезд народных депутатов СССР, состоявшийся в марте 1990 года. На нем Горбачёв избран Президентом СССР. Фактически это явилось началом ликвидации государственной системы советской власти. На III съезде в Конституцию внесено дополнение, по которому Президент СССР избирался гражданами СССР на основе всеобщего, равного, прямого избирательного права при тайном голосовании сроком на пять лет. Однако Горбачёв избран на съезде народных депутатов. По новому закону президент выступал гарантом соблюдения прав и свобод советских граждан, Конституции и законов СССР, являлся Верховным главнокомандующим Вооруженных сил СССР. Президент представлял Верховному Совету СССР на утверждение кандидатуры высших государственных чиновников, в первую очередь председателя Кабинета министров, главы правительства. Им по настоянию М. С. Горбачёва стал Валентин Павлов. Несколько позже введена должность вице-президента, который должен замещать президента в его отсутствие и выполнять отдельные функции президента страны. Вице-президентом по настоянию М. С. Горбачёва стал бесцветный функционер Геннадий Янаев.
Началось перераспределение постов и функций, а на деле – ослабление государственной власти, исполнительской дисциплины, управляемости страной. Однако Верховный Совет СССР, работавший в промежутках между съездами народных депутатов, принял ряд важных новых законов: о въезде и выезде советских граждан за рубеж, ликвидировавший железный занавес, об общественных организациях, постановления, определившие экономическое развитие страны.
В трудно скрываемых условиях паралича власти в «Ново-Огарёве» готовился доклад Горбачёва – концептуальный документ о национальной политике.
Пагубную роль сыграла история с перепечаткой в «Правде» статьи итальянской газеты «Репубблика» о пребывании Ельцина в США. Текст статьи в переводе на русский язык попал в «Ново-Огарёво» в одной папке информационных материалов ТАСС 14 сентября. Почитали, посмеялись и после некоторых колебаний пришли к выводу, что эту дешевку перепечатывать в нашей прессе не следует – она дискредитирует страну. «Советская Россия» обратилась в Идеологический отдел ЦК с предложением опубликовать статью, но ей советовали воздержаться от такого шага.