, затем Фишеру и Типпельскирху, начальнику Войскового управления Генштаба — фон Хассе, а затем Бломбергу и Адаму, начальнику управления сухопутных сил Секту, а затем Хаммерштайну, танкового — Лутц и химического — Моэн. Устные информации, в основном, касались вопросов работы немецких предприятий на территории СССР и сотрудничества с Красной Армией. Я не помню, чтобы при устных информациях задавались другие вопросы.
Вопрос: Вы не даете правдивых показаний. Находясь в Советском Союзе, вы занимались секретной разведывательной работой. Почему вы об этом не говорите?
Ответ: Я говорю правду. Секретной разведывательной работой я не занимался. Повторяю, что согласно полученным мною инструкциям при назначении, это мне было категорически запрещено.
Вопрос: Следствие вам не верит. К этому вопросу мы возвратимся позднее. Что вы делали еще, работая в качестве представителя немецкого Генштаба в Москве?
Ответ: В задачу «Ц-МО» входило, кроме того, о чем мной показано, поддержание постоянной связи с представителями штаба Красной Армии и разрешение всех текущих вопросов по работе немецких предприятий и школ, а также по вопросам приезда в СССР отдельных представителей и групп офицеров по заданию немецкого Генштаба и отправки в Германию оружия и боеприпасов, изготовленных в СССР согласно заключенных договоров.
Вопрос: С кем из числа представителей Советских учреждений вы поддерживали связь?
Ответ: К числу работников советских учреждений, с которыми я поддерживал связь по служебным вопросам, относятся следующие лица. Представители Военно-воздушных сил — Баранов и Алкснис, начальник Военно-химического управления — Фишман. Начальник Управления Танковых сил[565] — (фамилии не помню). Постоянный представитель, через которого разрешались все основные вопросы работы «Ц-МО» — Берзин, а до него — Ринк[566]. Начальник Морского управления — Муклевич. Кроме этого, на банкетах и приемах я познакомился и имел беседы со следующими лицами: Тухачевским, Уборевичем, Якиром, Корком, Блюхером, Радеком и др. По ряду вопросов мне приходилось иметь переговоры с: Троцким, Чичериным, Рыковым, Караханом, Коппом, Крестинским и др. фамилий я не помню. Все эти связи имели только чисто служебный характер. Других связей я не имел.
Вопрос: Где вы проживали в Москве?
Ответ: Работники «Ц-МО» размещались в трех местах: моя личная квартира находилась по адресу: Успенский пер[еулок], д. 10, Лит-Томсен занимал особняк на ул. Воровского, д. 48; служебная квартира помещалась в Хлебном пер[еулок], д. 28. Прописан я был как специалист по вопросам технической помощи.
Вопрос: В каких взаимоотношениях вы находились с немецким посольством в Москве?
Ответ: Официально в немецком посольстве в Москве мы числились хозяйственно-административным учреждением, однако, о характере нашей деятельности знали почти все сотрудники посольства. Полковник Томсен и я постоянно поддерживали тесную связь с послом, графом Раутцен[567], а затем Дирксен, советниками посольства Хой и Твардовски, советником миссии — Хилгер. В общих чертах мы информировали посла о деятельности немецких предприятий на территории СССР.
Работникам «Ц-МО» предоставлялась возможность знакомиться с посылаемыми министерству иностранных дел отчетами посольства. Иногда из этих отчетов я заимствовал материал для информации Генштаба. В частности, помню, что из отчетов Хилгера я заимствовал материал о заседаниях ЦИК, решениях Исполкома Коминтерна и о судебных процессах по делу вредителей.
Вопрос: Почему вы были отозваны из Москвы?
Ответ: Причины моего отзыва я не знаю. В декабре 1931 года в Москву приезжал начальник Генштаба немецкой армии генерал Адам, который и предложил мне сдать дела по «Ц-МО» и выехать в Берлин. В 1929 году в Москву прибыл неофициальный военный атташе генерал Холм. В связи с этим вся информация по военным вопросам была передана ему, и круг обязанностей «Ц-МО» значительно сократился. С этого времени мы в основном занимались только вопросами работы военных предприятий и школ на территории СССР. Из частных разговоров с работниками Генштаба мне известно, что к этому времени деятельность немецких промышленных предприятий и школ в СССР была намечена к свертыванию, а «Ц-МО» — к ликвидации. Моей миссией в Москве Генштаб был очень доволен. За успешное выполнение стоящих передо мной задач генерал Адам объявил мне благодарность. Работа в Москве была зачтена мне как служба в армии. Я снова был зачислен на службу в Генштаб.
Вопрос: Посещали ли Вы Советский Союз после 1931 года?
Ответ: После 1931 года в Советском Союзе я был только один раз в 1941 году.
Вопрос: С какой целью вы приезжали в СССР в 1941 году?
Ответ: Я проезжал через СССР транзитом в Японию.
Вопрос: Сколько времени вы были в Советском Союзе в 1941 году?
Ответ: При поездке в Японию я останавливался в Москве в германском посольстве на несколько часов. На обратном пути в Москве, в посольстве я находился несколько дней.
Вопрос: Расскажите об этом подробнее?
Ответ: В начале 1941 года Верховным главнокомандованием вооруженных сил я, как специалист, был откомандирован в Японию. Мне была поставлена задача: прочесть лекции по военной политике, военной географии и, в частности, об СССР для немецких военных атташе в Японии и офицеров японского Генштаба. Я ехал вместе с дипломатическим курьером Штойнер.
В Москве на вокзале меня встречал лично посол Шуленбург. В посольстве я был несколько часов, ожидая поезда. С Шуленбургом имел беседу общего характера. В Японии я пробыл всего две недели. Но обратном пути я находился в посольстве в Москве несколько дней. В беседах с Шуленбургом мы много говорили об отношении к России. Шуленбург и я являлись сторонниками политики дружбы по отношению к СССР и высказывали опасения для Германии, если эта политика изменится. Шуленбург, очевидно, знал о готовящемся нападении Германии на СССР потому, что поручил мне использовать мои связи в Генштабе, доказать опасность для Германии изменения политики по отношению к СССР Это поручение Шуленбурга я обещался выполнить.
Вопрос: Вы имели какие-либо поручения разведывательного характера?
Ответ: По заданию начальника Восточного отдела Главнокомандования сухопутных сил (фамилии его не помню)[568], мне было поручено при проезде через СССР, выяснить пропускную способность железных дорог в восточной части Советского Союза, а также направление и характер перевозимых по этим дорогам грузов.
Вопрос: Как вы должны были выполнить это задание?
Ответ: Путем личного наблюдения при проезде по этим дорогам.
Вопрос: Вы это задание выполнили?
Ответ: Да, по приезде в Берлин я доложил начальнику, давшему мне это поручение, о результатах моих личных наблюдений.
Вопрос: Какие задания вы имели еще?
Ответ: Других заданий я не имел.
Вопрос: С кем вы встречались за время этой поездки?
Ответ: Кроме работников посольства я ни с кем не встречался.
Вопрос: Чем объясняется ваш переход на преподавательскую работу по возвращении из СССР в 1931 году?
Ответ: Мой переход на преподавательскую работу соответствовал моим личным стремлениям к научной деятельности. Однако главную роль здесь играли не личные стремления, а интересы Генштаба. Германия усиленно вела подготовку к новой войне, хотя ее все еще до некоторой степени сдерживали рамки Версальского договора, к тому времени уже нарушаемого по многим пунктам.
Узкие возможности подготовки кадров для войны в организованных за границей школах, в то время уже не удовлетворяли потребности. Поэтому Генштабом было принято решение организовывать при общеобразовательных школах и высших учебных заведениях кафедры военного дела. Для руководства этими кафедрами были назначены опытные офицеры Генштаба. Преподавание военного дела в университетах производилось тайно. Кафедры военного дела существовали под видом географических, исторических и других дисциплин. Это мероприятие было в то время одной из важнейших проблем Генштаба по подготовке к новой войне.
Пришедший к власти в Германии фашизм, порвал сдерживающие подготовку к войне условия Версальского мирного договора, и с этого времени проводимые в большой тайне военные мероприятия Германии получили право на открытое существование. Тенденции фашистов совпадали с тенденциями Генштаба, по этой причине все хозяйственные и политические мероприятия рассматривались только с точки зрения целесообразности их в деле военной подготовки Германии. Наука также служила этим целям.
В 1936 году мной по заданию Верховного главнокомандующего Бломберга при Берлинском университете был организован Научно-исследовательский институт по военной географии и политике. В 1938 году, также по заданию Генштаба, я основал Научно-исследовательский институт по изучению родины и славянского вопроса.
Вопрос: Какие задачи стояли перед этими институтами?
Ответ: Задача института военной географии и политики: воспитывать германскую молодежь в военном духе. Институт состоял из 4-х отделений: 1) военной истории, 2) военной географии, 3) военной политики, и 4) военной экономики. Институт вел преподавание этих дисциплин в университете, кроме того, издавал большое количество литературы, популяризирующей военные знания среди населения и вызывал интерес к военному делу у молодежи.
Институт исследования родины и славянского вопроса состоял из следующих отделений: 1) история и этнография, 2) экономика, 3) славянская история, 4) предыстория. Политическая задача этого института: борьба против польских научно-исследовательских институтов, доказывающих принадлежность в прошлом некоторых территорий Восточной Германии. Институт должен был противопоставить политическим позициям и работам поляков свои «научные» изыскания, которые, в случае необходимости, должны быть опубликованы. Мы намеревались произвести исследования поселений древних готов и бургундов на территории Западной Польши и, тем самым доказать принадлежность этих территорий к Германии. Эти «научные» изыскания велись с целью оправдания захватнических тенденций фашисткой Германии.