Вопрос: Кто из итальянских антифашистов был арестован по вашему указанию?
Ответ: За исключением нескольких диверсантов, фамилии которых я не помню, я никого в Риме не арестовывал, так как аресты производились лишь по приказу специального уполномоченного Гитлера и Гиммлера — СС-обер-группенфюрера Вольф. В частности, по указанию Вольф в октябре 1943 года из Рима был направлен в Польшу эшелон евреев — мужчин, женщин и детей в количестве около 1500 человек, как было объявлено, на работы.
Вопрос: А в действительности для того, чтобы их уничтожить?
Ответ: Такими данными я не располагаю. Вскоре, 31 октября 1943 г. я был отозван из Рима в Германию и не могу сказать, кто там был позднее арестован.
Вопрос: Перед кем вы отчитывались по прибытию в Германию о проделанной работе в Риме?
Ответ: По прибытию в Германию я был вызван на доклад в ставку Гитлера, находившуюся в Восточной Пруссии возле гор. Растенбург. 3 ноября 1943 года я прибыл в ставку, где был принят Гитлером. На приеме присутствовали фельдмаршал Кейтель, начальник отдела кадров сухопутных сил Германии генерал-майор Шмундт и историограф генерал-майор Шерф.
Гитлер мне предложил обрисовать обстановку, сложившуюся в Италии. Я доложил Гитлеру, что в Риме спокойно. Этого мне удалось достигнуть с помощью католического духовенства, которое помогло прекратить акты саботажа, нейтрализовать действий партизан в окрестностях итальянской столицы и обеспечить безопасность коммуникаций. Одновременно я указал, что итальянский народ находится в состоянии полного разброда. Фашисты и король не пользуются влиянием в стране и единственным фактором, представляющим в Италии известную силу, является духовенство.
Гитлер спросил меня, что еще можно получить от Италии в целях успешного ведения войны. Я ответил, что, по моему мнению, итальянские воинские части, находящиеся в распоряжении маршала Грациани, могут быть использованы только для охраны путей сообщения и лагерей военнопленных. Относительно состояния итальянской промышленности я не мог сообщить Гитлеру что-либо конкретное, так как не имел данных по этому вопросу, однако, заявил, что итальянское население может быть мобилизовано для нужд промышленности. Далее я доложил, что в Италии имеется достаточное количество чиновников, которые будут послушны германским директивам и нет необходимости в организации специального немецкого оккупационного аппарата.
Гитлер выслушал меня и, обращаясь ко всем присутствующим, сказал: «Дуче уже стар, ему 63 года и навряд ли он будет в состоянии восстановить свое прежнее положение. Когда я начал организовывать национал-социалистическое движение, то мне было всего лишь 35 лет. Пожалуй, Штагель прав, утверждая, что мы должны защищать свои интересы в Италии минимальными силами»[616]. На этом аудиенция у Гитлера закончилась.
Вопрос: Какие указания вы получили о дальнейшей работе?
Ответ: Лично от Гитлера я в этот раз указаний не получил. Представитель ВВС при Гитлере полковник Белов заявил мне, что я получу указания позже.
Вопрос: С кем еще из числа руководителей фашистской Германии вы встречались?
Ответ: В январе 1943 года я был на приеме у Геринга и в марте того же года встречался с Гиммлером.
Вопрос: Расскажите о вашей встрече с Герингом и Гиммлером?
Ответ: 17 января 1943 года, после того, как я приехал с Восточного фронта, меня вызвал к себе Геринг, поздравил с наградой (я получил «дубовые листья» к Рыцарскому кресту) и попросил рассказать о моих фронтовых впечатлениях. Я откровенно рассказал Герингу о тех трудностях, с которыми сталкивалась германская армия на Восточном фронте и о большой силе нашего противника.
Геринг очень дружественно выслушал меня, сделал ряд шутливых замечаний и я, ободренный таким отношением, задал вопрос, за который себя впоследствии упрекал. Я сказал Герингу, что по тем впечатлениям, которые вынес из России, коммунизм, несомненно, сыграл прогрессивную роль, а именно, большевикам удалось поднять в короткий срок благосостояние страны, наладить народное образование и, что, по моему мнению, пропаганда, которую проводит Геббельс в отношении России, является насквозь лживой и лишь озлобляет фронтовиков. Геринг был страшно возмущен моим заявлением, заявил, что я не в состоянии понять действительное положение дел и вскоре прервал беседу.
Вопрос: Очевидно, после этого вы не рисковали вступать с Герингом в политические дискуссии?
Ответ: Я больше с Герингом не встречался.
Вопрос: В связи с чем вы были вызваны Гиммлером?
Ответ: В марте 1944 года я прибыл в Берхтесгаден, где в то время находился Гитлер и военное руководство, для решения вопроса о создании специального штаба под моим начальством, так называемого «Зондерштаба Штагель». В Берхтесгадене был Гиммлер, который пригласил меня на обед. Во время обеда разговор шел о моих успехах на фронте. В частности, Гиммлер меня поблагодарил за то, что я не забываю представлять к награде СС-овцев. Больше ничего существенного во время этой первой и единственной встречи с Гиммлером не произошло.
Вопрос: Объясните, почему фашистские главари проявляли к вам в то время такой повышенный интерес?
Ответ: Я объясняю это лишь тем, что мне удалось на фронте хорошо проявить себя. Я получил высокую награду, был произведен в генералы, и мое имя неоднократно упоминалось в сводках германского командования. В частности в начале июля 1944 года германское командование меня снова направило на Восточный фронт с задачей вывести из окружения, находившиеся в Вильно германские войска. С большими трудностями я эту задачу выполнил, что упрочило за мной славу «прошибателя котлов», как меня назвала германская пресса.
Вопрос: Ваши встречи с руководителями фашистской Германии не ограничивались указанными выше приемами?
Ответ: Нет, не ограничивались. 27.VII—1944 года я после окончания работы по выводу наших частей из Вильно, по приказанию ставки, снова выехал на доклад к Гитлеру в его резиденцию в районе Растенбурга. На этот раз я встретился с Гитлером не в летнем бараке, как в первый раз (барак был разрушен во время покушения на Гитлера), а в небольшом железобетонном помещении, напоминавшем по виду вагон. Кроме меня на приеме присутствовали начальник Генерального штаба Гудериан и упомянутый выше полковник Белов. Гитлер поздравил меня с успешным освобождением германских частей, окруженных в Вильно, и объявил, что он меня награждает «мечами» к Рыцарскому кресту с «дубовыми листьями».
Далее Гитлер объявил мне, что он намерен послать меня в Варшаву на должность военного коменданта. В мою задачу входило навести порядок среди многочисленных частей варшавского гарнизона и мобилизовать все силы на спешное строительство укреплений в районе Варшавы, в связи с быстрым продвижением частей Красной Армии.
Гитлер сказал, что гауляйтер Кох, которому он поручил строительство укреплений, жаловался, что не в состоянии уложиться в сроки, так как ему не хватает рабочей силы. В мою задачу входило изыскать нужные силы. При этом Гитлер подчеркнул, что он намерен, вопреки мнению военных специалистов, удержать Варшаву в руках германской армии и что он надеется на мою помощь. Тут же он поручил Гудериану информировать меня более подробно о положении в районе Варшавы.
Вопрос: О политическом положении в Польше Гитлер вас информировал?
Ответ: Нет. Не единым словом.
Вопрос: О чем вас информировал Гудериан?
Ответ: Гудериан меня более детально ознакомил с военным положением, в частности, что наступление Красной Армии удалось приостановить и что у меня будет в распоряжении некоторое время для строительства военных сооружений и мобилизации всех боеспособных частей. Одновременно он мне сказал, что поляки настроены неспокойно и предложил мне для получения информации по этому вопросу по прибытию в Польшу связаться с генерал-губернатором Варшавы Фишером[617].
Вопрос: Какую информацию вы получили по прибытию в Варшаву?
Ответ: В Варшаву я прибыл 28.VII—1944 года. На следующий день я встретился с генералом Pop, который временно исполнял обязанности коменданта города. Он сообщил мне, что в городе находится много мелких этапных формирований, и надлежит навести среди них должную дисциплину. Далее он меня поставил в известность о том, что в настоящее время происходит эвакуация промышленности из Варшавы в тыл и что этим мне также придется заниматься. В заключение он мне сообщил, что есть данные о подготовке поляков к восстанию и, что по этому вопросу необходимо ориентироваться на губернатора Варшавы, который располагает полицейскими силами.
29 июля я связался с начальником СД и полиции в гор. Варшаве штандартенфюрером Гайбель[618]. Последний поставил меня в известность о том, что поляки имеют целый ряд сильных подпольных организаций, которые в настоящее время, главным образом «Армия Крайова», нацелены на восстание. Гайбель сказал, что агентурными материалами, которыми он располагает, подтверждается намерение АК выступить в ближайшее время. Полицейские мероприятия, проведенные его органами, пока что дали возможность изъять несколько складов с взрывчатыми веществами, а также подпольную типографию и оружие.
Гайбель заявил также, что он подготовлен на случай восстания и постоянно информирует о новых данных по этому вопросу губернатора Варшавы Фишера и начальника СД польского генерал-губернаторства СС-обергруппенфюрера Коппе. Я сказал Гайбелю, что согласно полномочиям, которые имею от верховного командования, отныне вся информация должна поступать также и ко мне. В случае же объявления осадного положения Гайбель со своей полицией поступает в мое распоряжение.
В тот же вечер я имел беседу с командующим 9-й германской армией генералом от инфантерии Форман, который обрисовал мне создавшееся военное положение и спросил, считаю ли я нужным объявить осадное положение в городе. Я ответил, что считаю эту меру преждевременной, так как о восстании еще нет точных данных, и объявление осадного положения может лишь ободрить поляков, так как они из этого мероприятия поймут, что положение на фро