. Кто? Что? Оставьте меня! Не видите, я работаю! (Продрав глаза, уставился на нее.) А, это вы, дитя мое. Что, эта бригада мясников уже здесь? Пора ехать?
Горничная. Нет-нет, месье. Еще ночь. Я хочу вам сказать…
Леон. Что, дитя? Вы вспомнили финал «Гамлета»? «Дальше — тишина».
Горничная. Я хотела вам сказать… Помните, вы говорили на суде про эту девушку… ну, которую вы полюбили?.. Знаете, я даже заплакала!
Леон(горько). Только не они! Вы видели их лица?
Горничная. Я тоже… хочу… пережить… большую любовь!
Леон(с нежностью). Дай-то бог, дитя мое!
Горничная(более прямолинейно). Мне очень понравилось, как мы с вами играли в «горбуна с улицы Квинкампуа».
Леон(в глазах у него вспыхивает огонек). Вот как?
Горничная(кокетливо). Я потому не очень-то и возмущалась, когда вы трогали мою грудь. Я сразу поняла, что мурашки тут ни при чем!
Леон(тронут ее признанием). Как это мило! (Вздыхает.) Увы, дитя мое, все это в прошлом!
Горничная. Неправда! У моей сестры есть домик в Курбевуа, недалеко от министерства обороны.
Леон. Не вижу связи.
Горничная, У нее в гараже стоит старый тандем. Собака лаять не станет, она меня знает. Возьмем велосипед и доедем до швейцарской границы!
Леон(колеблясь). Не ближний свет. А запасы еды? А Комитет Бдительности в каждой деревне?
Горничная. Я говорила с Фиселлем. Он тоже боится, что ему кое-что отчихвостят. Флипот ему пригрозила, и он теперь места себе не находит. Фиселль сказал, что прихватит с собой консервы и спрячет их в детской коляске, которая пылится в подвале. Вообще-то он уже спрятал и сейчас ждет внизу.
Леон(приосаниваясь). Отвяжи меня! Где моя шпага? Где мой плащ и треуголка! Какая же ты милашка! Жизнь снова прекрасна! В путь!
Не успевает горничная отвязать ему руки, как он хватает ее за огузок.
Постой! Я слишком долго ждал этого мгновения! (С чувством.) О бессмертная женщина! Я воспою тебя в поэмах! Я перейду на александрийский стих, как Арагон во время войны! Я стану вторым Виктором Гюго! Мною будут зачитываться бедняки при свете коптилки! Я стану глубоко народным, и народ поймет меня!
Горничная(испуганно). Да что же вы так кричите! Весь дом поднимете на ноги! (Чихает.) Апхчи! Не могу сказать, чтобы мне было очень тепло в одной рубашке. Пора двигаться, не то я так насморк схвачу.
Леон(не выпуская ее). Ты права, надо подвигаться! Поговорить можно и после, когда приедем на Ривьеру.
Горничная(сразу берет деловой тон). Только учтите, я не хочу, чтобы всякие там коммерсанты смотрели на меня косо. Вы должны говорить, что мы муж и жена.
Леон. Как скажешь, дорогая! Для меня это ничего не меняет: сколько я себя помню, я всегда был женатым мужчиной.
Горничная(все более деловито). И еще нам надо взять горничную. Погнула я спину — и будет!
Леон(забавляясь). А почему бы и нет? Эдакую хорошенькую швейцарочку по сходной цене!
Горничная(жестко). Хорошенькую? Об этом и думать забудьте! Я ужасно ревнивая. Так что уж подберу какую-нибудь старую каргу, не сомневайтесь!
Леон(благодушествуя). Вот и отлично! Хоть с горбом, если тебе так хочется!
Горничная(подозрительно). Это чтобы играть потом в «горбуна с улицы Квинкампуа»?
Леон(весело). Ну что ты, моя козочка, как можно! С настоящим горбом! И злую-презлую! (После паузы.) А теперь задуй-ка ты свечу. Хватит философствовать. А то у нас уйдут на это все силы.
Горничная(вкрадчиво). Да-да… Но обещайте, что вы будете по-прежнему писать каждое утро в «Фигаро». Мне ведь нужны будут деньги, чтобы вести хозяйство… Не забывайте, теперь я мадам!
Леон(слегка озабочен). Ну-ну… Может быть, мы все-таки обсудим все эти детали попозже? У нас не так много времени! (Задувает свечу.)
Из темноты, записанное на магнитофонную ленту, доносится учащенное дыхание горничной, перемежаемое восклицаниями: «И еще! Я хочу! чтобы у меня были! эмалированные! кастрюльки!» В ответ звучит утробный рык, напоминающий рев льва перед началом фильмов киностудии «Метро-Голдвин-Майер». Загорается свет, и мы видим, как они едут на большом тандеме по безлюдной местности. На Леоне какой-то куцый плащ, из-под которого вызывающе торчат полы мундира академика. На голове у горничной нелепая шляпка. За ними семенит Фиселль, толкая перед собой детскую коляску, набитую консервами. Ветер доносит звуки бравурной мелодии. Какое-то время Леон молча крутит педали, потом оборачивается к своей подружке.
Леон. Ты не проголодалась, моя киска?
Горничная(крутя педали). Пожалуй, мой котик.
Леон. До границы осталось километров семьдесят. Тогда и заморим червячка! Я раскопал в хозяйстве нашего Фиселля баночку икры. Будет чем отпраздновать!
Фиселль(ворчит, едва поспевая за ними). Зря я не прихватил консервированного тунца. Он лучше сохраняется. Да разве было время оглядеться! Побросал что под руку попалось!
Горничная(рассудительно). Как ты думаешь, милый, икры на троих хватит?
Леон(беззаботно). Что ты! Там только-только на двоих. А Фиселль откроет баночку сардин — ему как раз по чину. (Продолжает лирически). Ах, мой зайчик, в былое время разве бы мы так отпраздновали наши брачные игры! Мы бы закатили ужин в отдельном кабинете, с цыганами, при свечах!
Горничная. Так тоже неплохо. Смотри, какая луна!
Молча крутят педали.
Леон(оборачивается и кричит Фиселлю). Как там народ? Поспевает?
Фиселль(отдуваясь). Да… Только вы… не так быстро… а то я… валюсь с ног…
Леон(беспечно). Вечно народ чем-то недоволен! Это у него в крови. Видишь ли, мировая экономика пока не позволяет обеспечить велосипедом каждого человека. Четыре миллиарда велосипедов — да это же чистейшая утопия! Надо трезво смотреть на вещи. На что, спрашивается, народу ноги?
Фиселль(задетый), А вам на что?
Леон. Чтобы крутить педали! По-твоему, велосипед сам по себе едет? Видишь, как мы мучаемся! И не жалуемся, в отличие от народа. Так что не будем мелочными, друг мой.
Крутят педали.
Фиселль(с горечью вздыхает). А еще говорили — все будут равны!
Леон(с обескураживающим бесстыдством). Все и так равны! Спроси хоть у мадам.
Фиселль(едва за ними поспевая). Да? Только почему-то как мыть посуду — так Фиселль, и как коляску толкать — тоже Фиселль!
Леон(раздраженно). Забудь ты, бога ради, эти классовые предрассудки! Ты свободный человек! Как и я. Оба мы одинаково свободны. Только каждый по-своему. Это и есть демократия. (Патетически.) Мужайся, друг! Этой ночью мы должны перейти границу. Вперед, дети мои! Выше голову! Да здравствует Франция! Швейцария уже близко!
Тандем прибавляет ходу.
Фиселль(выбиваясь из последних сил; в отчаянии кричит вдогонку). А как же народ?
Леон(с царственным жестом). Народ? Как всегда, сомкнет свои ряды! И устремится к указанной цели!
Грянул «Марш отъезжающих». Тандем крутит педали.
Занавес