– Так, может быть… так и есть? – почему-то шепотом спросила Марина. – Может, деньги от бабушки, а не от кого-то, кто хотел меня подставить?
– Как-то с трудом верится. – Ковалев хмыкнул. – Впрочем, чего только не бывает. Я многого навидался. Но нужно проверить.
– Как проверить?
– Вот за этим я к вам и приехал. Дело вряд ли разрешат открыть заново. Скажут именно так: деньги от бабки. Но я намерен во всем разобраться. Во всем! – Он рубанул рукой воздух.
Марина невольно выпрямилась на диване. Вид у Ковалева был грозный и решительный.
– Чем я-то могу вам помочь? – спросила она.
– Всем. Я должен знать, кто мог желать вам зла и почему. Подумайте, у вас не было врагов? Может быть, на работе подсидели кого-нибудь? Или не поделили что-то с родственниками?
– Глупости! У меня кругом одни друзья. И из родственников только пожилые родители, которые во мне души не чают.
– И все-таки. Не торопитесь, подумайте как следует. Проанализируйте свое окружение. Кому вы могли перейти дорогу? Может быть, не сейчас, а в прошлом?
Марину вдруг кольнуло. Нинка! Она же когда-то увела у нее Сергея прямо из-под носа. Правда, между ними не было романа, но вдруг Нинка еще с тех пор затаила на нее обиду? Вдруг все подстроено именно ею? И позвонила она нарочно как раз в то время, как Марина ехала мимо кустов, где прятался Гальперин, чтобы отвлечь ее от дороги! Ковалев внимательно смотрел на Марину, очевидно, от него не укрылась работа ее мысли.
– Ну что? Вспомнили что-нибудь.
– Да. Я не вполне уверена, что это так. Но моя подруга, Нина… она была влюблена в Сергея. Он понравился ей на вечеринке, на которой мы были вместе. Он выбрал меня.
– Это мотив, – одобрительно проговорил Ковалев. – Самый распространенный, кстати, мотив. Ревность, зависть, вражда за партнера.
– Но прошло уже семь лет.
– В таких делах срок давности роли не играет. Ваша подруга могла на время забыть об обиде, а потом она вспыхнула с новой силой. Что-то явилось катализатором.
– Развод. Нина неудачно вышла замуж и недавно развелась. У нее была депрессия.
– Ну вот. Видите, у нас уже есть версия. Осталось ее отработать. Кстати, не она ли позвонила вам, когда вы управляли машиной?
– Она.
– Тогда это еще более крепкая версия. Просто железобетонная. – Ковалев удовлетворенно кивнул. Помолчал немного и спросил: – А как сейчас ваш муж? Он навещает вас? Пишет?
Марина вспыхнула:
– Это не ваше дело!
– Ошибаетесь, мое, если хотите, чтобы я вам помог выйти отсюда и снять судимость. Мне надо знать, нет ли между ним и Ниной тайной связи.
Марина опустила голову. Ей было мучительно стыдно и больно.
– Я вижу, что попал в точку, – мягко произнес Ковалев. – В любом случае я уверен, что такая женщина, как вы, стойко переживет предательство мужа и подруги. Главное сейчас не это. Главное – восстановить справедливость.
Тон его был настолько убедительным, что Марине вдруг стало легче. Боль, мгновение назад терзавшая ее, неожиданно отступила. Она почувствовала, как спокойствие и уверенность Ковалева передаются ей.
– Хорошо, – тем же доброжелательным и твердым тоном проговорил он и встал. – Я займусь этой подругой, а заодно и вашим мужем. Надо понять, не вместе ли они действовали против вас. Как фамилия Нины?
– Спешнева Нина Станиславовна.
– Отлично. Надеюсь, у вас в телефоне есть ее фото?
– Есть. Но телефон отобрали.
– Это не проблема. Думаю, я смогу получить к нему доступ на время. Полковник, как вы уже слышали, друг моего отца. У него было много друзей, с Василием Кирилловичем они долгое время работали вместе. Когда я узнал, что именно он – начальник вашей колонии, я просто не поверил в такую удачу. Но, видимо, судьба дает вам шанс. Я договорился с полковником, если мне будет надо связаться с вами, вас вызовут к телефону. И вот еще… – Он слегка замялся. – Я вам там передачу оставил. Кое-какие продукты, теплые носки.
– Носки? – Марина потеряла дар речи. – Да вы что…
– Носки, – перебил Ковалев и вдруг улыбнулся. Голубые глаза его при этом вспыхнули и стали цвета летнего неба. – Бабушка моя вязала. Натуральная собачья шерсть. – Он повернулся и вышел из комнаты.
Марина продолжала сидеть, ошеломленная всем, что только что произошло. В дверь заглянул охранник:
– Красникова, идемте. Я сопровожу вас в отряд.
Марина встала и рассеянно двинулась к выходу.
Весь этот день и следующий она была сама не своя. Ее лихорадило, но это было приятное возбуждение. Впервые за время, что с ней произошла трагедия, она взглянула на нее не как на несчастный случай, в котором она была полностью виновата, а как на таинственную и подлую интригу, где ей отводилась другая роль – жертвы. Марина и помыслить не могла, чтобы снять со своих плеч ответственность за смерть Гальперина, которая давила на нее тяжелой глыбой. И вот теперь плечи ее расправились, и в легкие ворвался чистый воздух.
Нинка подставила ее. Захотела вернуть себе Сергея и придумала ужасный план. Как она его придумала – другой вопрос. Марина не сомневалась, что Ковалев в конце концов докопается до правды – ведь он поистине неудержим и хватка у него бульдожья. Ее интересовало, откуда у Нинки взялись такие деньжищи. Но и об этом она старалась до поры до времени не думать. Надо ждать. Спокойно жить и ждать. Ковалев обязательно свяжется с ней и сообщит, как продвигается расследование. На этом Марина прекратила себя растравливать и сосредоточилась на чтении и плетении макраме.
27
…Нины Спешневой дома не оказалось. Я нашел ее в местном баре. Она сидела у барной стойки и, судя по всему, была уже вполне хороша. Платье ее задралось на ляжке, волосы растрепались в беспорядке, лицо было влажным и красным, под глазами растеклась тушь. Рядом с ней вертелся какой-то козел, плешивый, с круглым брюшком и черными висячими усами – короче, полный отстой. Гремела музыка, танцпол был усеян парами. Вокруг чувствовался острый запах разгоряченных тел и алкоголя. Я обогнул столики и подошел к бару:
– Нина?
Она взглянула на меня с недоумением:
– Мы знакомы?
В это время усатый протянул свою волосатую руку и попытался положить ее Нине на оголенное колено. Он меня сильно раздражал, этот плешивый таракан.
– Шел бы ты отсюда по-хорошему, – сказал я ему вполне дружелюбно.
– Чего? – ощетинился он своими усами, точь-в – точь как насекомое, на которое он был так похож. – Сам вали. Это моя баба. Я за нее сегодня плачу.
– Сколько она тебе должна?
– Не твое собачье дело, – огрызнулся таракан.
– Что ж ты такой грубый? – спросил я и легонько сжал его кисть.
Он сморщился, точно старый гриб, и заверещал:
– Хулиганье! На помощь! Бьют!
– Да кто тебя трогает, – усмехнулся бармен, давно наблюдающий за нами. – Шел бы ты, Вася, лесом, раз тебя об этом попросили.
– Его Васей звать? – Я подмигнул парню.
– Да, Васей. Каждый вечер тут ошивается, не везет ему с бабами.
– Вот что, Василий, – я сунул ему в карман тысячу, – надеюсь, это покроет твои сегодняшние расходы. Иди, поищи другую подружку. А эта мне нужна.
Таракан-Вася достал купюру из кармана, повертел ее в пальцах, проверил на свет и только что не языком лизнул.
– Ну лады. Так и быть. – Он сполз с барного табурета на пол и нетвердой походкой врезался в гущу столиков.
Нина продолжала сверлить меня взглядом, теперь уже откровенно изумленным.
– Так мы знакомы? – повторила она и носовым платком отерла помаду, расплывшуюся по подбородку.
– Я лейтенант Ковалев. Вел следствие по делу вашей подруги, Марины Красниковой.
– Ах это ты! Сволочь поганая! – Нина скорчила злобную физиономию.
Я понял, что она очень сильно пьяна – в противном случае она бы не рискнула так оскорблять сотрудника МВД.
– Погодите ругаться, – как можно спокойней проговорил я. – Мне нужно с вами поговорить. Это важно.
– Нам не о чем разговаривать! Из-за вас моя подруга сейчас в колонии! Вы злодей и подлец.
– Из-за меня? А я думаю, что из-за вас.
Ее лицо вмиг побелело, глаза, сощуренные в щелки, открылись.
– Что?! Чего ты несешь? Я-то тут при чем?
– Нина, давайте отойдем отсюда, – предложил я. – Тут очень шумно. Невозможно ничего услышать.
Она нехотя встала. Ноги плохо держали ее, и я подхватил ее под локоть. Расталкивая посетителей бара, я вывел ее на улицу и посадил в машину.
– Что ты от меня хочешь? – Она уставила на меня ненавидящие глаза.
Я решил идти ва-банк и не ходить вокруг да около.
– Это ты заплатила Гальпериной за смерть ее мужа?
– Что?! – Она отшатнулась от меня и стукнулась затылком об подголовник. – Заплатила Гальпериной? Я?! Ты спятил, мент?
– У тебя роман с мужем Марины. Сергей твой любовник! Признайся, это же правда. Кстати, почему ты здесь? Он отпускает тебя шляться по барам? Интересные отношения.
Она вдруг хихикнула. Это выглядело настолько странно и нелепо, что я опешил. Нина меж тем продолжала хихикать. Плечи ее дергались, голова тряслась, как в припадке. Постепенно смех ее становился все громче и визгливей, пока я не понял, что это обычная истерика.
– Замолчи! – Я несильно шлепнул ее по щеке. Она ойкнула и затихла. Из глаз ее медленно текли слезы. – Ты плохо кончишь, – сказал я мягче. – Нельзя столько пить и постоянно менять кавалеров. Зачем тебе понадобился Сергей?
– Отвали. – Она всхлипнула и обняла себя за голые плечи обеими руками. – Нет у нас никакого романа. Ему… ему плевать на меня. Всегда было плевать, с самой первой минуты знакомства. Ему была нужна только Маринка. Только она. А я так, в койке поваляться.
– Почему же он не пишет ей, не звонит, не ездит на свидания?
– А я почем знаю? Он вызовет меня, и я бегу, как собачка. Потом ему надоедает, и он выгоняет меня. Все меня выгоня-я-ют… – Она заревела в голос.
Мне стало ее немного жаль. Опустившаяся, несчастная девчонка, никому не нужная, пьяная. Я сомневался, чтобы она могла провернуть такую блестящую операцию по посадке в тюрьму подруги. Тут я заметил на ее пальце кольцо с россыпью бриллиантов. Оно было явно недешевым. Сергей подарил? Я еще раз внимательно оглядел тихо скулящую Нину. Одета она была хоть и вульгарно, но в дорогие брендовые шмотки. Другое дело, сидели они на ней фигово. Я взял сумочку из ее обмякших рук и пошарил там в поисках телефона.