– Струмица! Километровая широкая дорога между главной дорогой, проходящей через город и просёлочной северней. Используется опылителями. Вытянута с северо-запада на юго-восток. Рядом поля.
Именно такая площадка и нужна. Вдоль основных магистралей, на вид удобных для посадки, часто тянутся линии проводов, то и дело произвольно перелетающих через дорогу; по сторонам от магистралей стоят фермы, участки и крошечные предприятия – всем нужна энергия.
– Удаление!
Так, так, так…
– Километров сорок, – быстро поставив на карте отметку, я протянул её пилоту. – Ориентир: небольшое горное озеро, двадцать градусов левей. Да вот оно, показалось!
Самолёт начал снижаться, выходя на новый курс.
Городок Струмица тоже пострадал от пожара, правда, дымов уже не было. Ещё бы, если тут такие синюшные фронта ходят… Треть поселения была словно усыпана чёрным порошком, среди которого виднелись остовы одно– и двухэтажных зданий. На северной стороне краснеет черепицей островок уцелевших строений. С восточной стороны должно быть поле.
Я увидел низкое белое здание с синей крышей и дорогу рядом с ним. Она! Начинается сразу за мостом через речку.
Одинцова начала левым разворотом заходить в большую вытянутую долину зажатую между пологих гор.
Тут проснулась Анька.
– Что, уже садимся? Это по сценарию? – спросила она, сладко потягиваясь. – Темно как… Дождик будет? Ой, ребята, а мне такой сон приснился, кошмар! Словно смотрела один старый фильм, не помню названия. Ну, там какой-то мужчина с аэрофобией летит в пассажирском самолёте. Трясся он, трясся, а потом смотрит в иллюминатор и видит, что на крыле сидит какой-то лохматый чёрт, сдирающий листы с двигателя! Сдирает и кидает их в мотор! Мужчина в шоке зовёт других, но как только те наклоняются к иллюминатору, ничего не видят, чудовище прячется! Его пытаются успокоить, но безрезультатно! Там ещё сцена была страшная, когда он открыл шторку, а это чудище прижало морду к стеклу и смотрит прямо на него! Бр-р! Короче, его потом в психушку увезли. Кто-то помнит?
Светка вздрогнула, машинально посмотрев на крыло, и крепко выругалась, совершенно по-водительски стукнув кулаком в обшивку салона.
– Ани, ну ты нашла время для таких воспоминаний! У меня посадка!
– Действительно, подруга, это уже перебор, – буркнул я и тут же сам посмотрел на плоскости, не сидит ли кто? Зараза, да когда весь этот бестиарий пропадёт пропадом?!
В надвигающемся предгрозовом сумраке запросто можно было вообразить что угодно.
Особенно когда ты видел подобное существо наяву. В аэропорту, между прочим.
– Гремлины.
– Что ты сказал? – повернулась ко мне подруга.
– Заключительный эпизод из «Сумеречной зоны». Это был гремлин. Ну тот, на крыле… По английской легенде, гремлины очень не любят всяческую технику, особенно самолёты.
– Санин, прекрати нагнетать! Наблюдай!
Стряхнув наваждение, я уставился в окна.
Перед тем как принять решение, лётчица на малой высоте пронеслась над дорогой – самолёт шёл вдоль линии деревьев, чуть левее, чтобы можно было рассмотреть обстановку и условия посадки.
– Машин на дороге нет, проводов тоже! Полотно действительно широкое! Асфальт. Справа стоит большое здание фермы, навес с бидонами, молочная. – Я говорил не переставая. – За ней автобусная станция, маленькая, три автобуса. Четыре старых грузовика на площадке у дороги, две фуры без тягачей у сарая напротив. Ремонт. В торце – по три двора с каждой, горели, уцелел один. Людей нет! Вообще нет. Чисто! Годится!
– Садимся!
Со стуком вышли стойки шасси. Самолёт развернулся, пролетая над городком, и я заметил стеклянное здание большого торгового центра с вывеской «Глобал», стоящее на главной улице. Нелепо оно смотрится, выбивается из общей картинки. «Бонанза» снова нацелилась на выбранную площадку и вскоре пошла вниз.
Сели чётко, как по учебнику. Касание земли, сопровождаемое встряской, сброс мощности, самолет резко замедляет скорость, удивительно короткий пробег.
– Надо сразу будет зашвартоваться, и побыстрей, а то улетит раньше времени, – предупредила Одинцова, когда машина ещё катилась по старенькому асфальту, – Может быть сильный ветер.
– Посмотрим, – ответил я, глядя на ферму.
Угадал, молочная, надпись на белом фасаде «Mlekara JOKA» это подтверждала.
Винт перестал размалывать воздух в серебристый нимб, всё стихло.
Остановка «Вылезай».
Теперь я командир. Сначала надо оглядеться, кто его знает, может, на земле не до расчалок будет…
Глава 9
Перемена участи. Гошу не нужны сюрпризы. А они есть.
Естественно, мы напряглись, когда восхитительная повозка старины Дончо неожиданно появилась на дороге – ни шума двигателя, ни предупреждающего сигнала. Он просто свернул с главной автострады налево и со скоростью черепахи поехал в нашу сторону.
Реакция была откровенно бурная – за оружие мы схватились, так и не успев закрепить самолёт, позиции заняли…
В отличие от членов экипажа, Дончо не был удивлён встречей.
Заходивший на посадку самолёт македонец увидел издалека и, зная тут каждый пятачок, быстро прикинул, куда мы могли плюхнуться, поэтому ехал целенаправленно. Местный житель, ничего удивительного, должны же на земле быть местные жители.
Удивительна была сама повозка, на которой он прикатил!
Грязно-серого цвета коняга флегматично тащила за собой старенький рыжий «Рено» шестидесятых годов выпуска. Кривоватые дышла были присобачены прямо к переднему мосту, снятому с какого-то тракторишки. Двигателя внутреннего сгорания в ретроавто в принципе не было, зачем? Воплощение принципа разумной достаточности в условиях постапокалипсиса! Не надо гнаться за скоростью, не нужно рассчитывать упереть всё и сразу. Потихоньку, помаленьку… И никакого бензина, только овёс, господа автомобилисты.
Продуманность конструкции потрясала.
На крыше авто закреплён решётчатый экспедиционный багажник с высокими бортами – вот вам и кузовок на все случаи жизни. В лобовом стекле автораритета конструктор, а по совместительству и оператор кобылы предусмотрел неровный вырез, куда просовывались вожжи. Как он только резал гнутый триплекс… С тыла тоже имелась прорезь, но уже совсем иного назначения. Чуть позже я заметил на заднем сиденье бывшего авто древний карамультук, даже не понял: там патроны или он шомполом возюкает, забивая заряд в ствол? Тачанка, да и только. Балканская.
Мирный такой с виду, домашний, как сельский врач…
Вечная загадка: откуда у Пятачка дома ружьё?
Подсказываю: континентальная жизнь заставляет тутошних обитателей Балкан, в отличие от островитян, чтить американскую поговорку: «Если оружие будет вне закона, только люди вне закона будут иметь оружие».
Из кабины, аккуратно закрыв за собой скрипнувшую дверцу, степенно выбрался дедок в соломенной шляпе. Обстоятельно оглядев всё вокруг, он тихо крякнул и покачал головой. Два шага в нашу сторону – шляпа приподнята, – представился по имени.
Очень рады, здравствуй, друг Дончо!
Подойдя ближе, дед крепко поздоровался с каждым за руку.
Колоритный чувак. Седая подстриженная борода, а усы угольно-чёрные, забавно! Одет был Дончо практично, что называется, по-рабочему: застиранный джинсовый полукомбинезон, контрастно модные кеды, на шее повязан красный ковбойский платок с огурцами. Европейский такой колхозник-изобретатель, техническая душа села, владелец транспорта нового типа. Ну а как ещё это чудо оценить – удобно ведь! Мягкие сиденья, остекление, рессоры. Тепло и сухо.
Если серьезно, рациональное зерно в таком решении есть.
Выглядел старик спокойно, но в глазах его читалась тревога неясного происхождения. Ани что-то коротко спросила, в ответ дед разразился длинной речью на языке, который вызвал у меня генетическую ностальгию! Послышалось что-то родное, древнее, безнаследно забытое… Многие слова ловишь по смыслу, а вот словосочетания из них не складываются.
– Понятно. Сообщить что-то хочет, – догадливо молвила Одинцова, откладывая на землю железную холеру в форме штопора, именно такие штукенции мы и вкручивали в землю для крепления «Бонанзы».
– Что ты говоришь! – делано изумился я. – Понятно, что ничего не понятно… Сдаётся мне, дедок собирается нам поведать не совсем приятные новости. Ани, кто у нас в экипаже лингвист-полиглот? Вот и давай, вникай, общайся! А мы пока закончим треножить самоль, да, Свет?
– Не закончим. Подождём перевода. – Светка с тревогой посмотрела на небо, где уже конкретно нависало, собираясь вмазать по долине всей мощью. – Только лучше бы он меня не пугал, сейчас лететь очень рискованно.
Одна фраза, другая, и вскоре между собеседниками пошёл неспешный разговор. Ани уже бывала в Македонии, в Скопье. Светка ездила в Румынию. Я – в Черногорию и Албанию, три раза в Грецию. Да мы тут почти свои, балканские люди! Чтобы не мешать собеседникам, отошли подальше.
Непогода приближалась, пора искать убежище.
– Холодный, – сказала Светка.
– Кто?
– Фронт холодный. Выглядит как стена темных кучеводождевых облаков.
– И что?
– Ничё, ёлки! Шубы готовь, Санин… Что ж не схватил парочку, когда пролетали над Касторией? Ждём проливного дождя с грозой, а то и ливня с сильным ветром. Температура резко упадёт. В общем, хреново будет.
– Зацепит?
– Грозовые облака не всегда идут по ветрам, особенно в горной местности, поэтому перемещение угадать сложно, – пожала плечами лётчица. – Надо следить за силой и направлением.
Набычившийся на грешную землю тёмный грозовой фронт поднимался всё выше и выше, выталкивая из синюшной стены контрастно вырисовывающиеся башни. В стене облаков тут и там полыхали вспышки молний – словно зенитные снаряды рвутся! Вскоре послышался шум далёкого грома, сразу несколько разрядов ударили по долине акустическими волнами. Да уж, мощная облачность, на нашу душу хватит.
– Ну что там она?
– Идёт уже, Гош.