Итак, мы можем сделать такой вывод: предпосылки аристотелевских «качественных» концепций в физике и биологии следует, видимо, искать прежде всего в его метафизике, а не в теории знания. Действительно, проблемы теории знания рассматриваются сквозь «сеть» таких понятий, как чувственно воспринимаемое и мыслимое, единичное и общее, случайное и необходимое. Здесь используется учение о силлогизме, доказательстве, индукции. Что касается категории качества, то она, в полном согласии с онтологической концепцией «Метафизики», рассматривается как вторичная по отношению к сущности категория. Категория качества не является непосредственным образом категорией теории знания. Тем не менее мы можем констатировать, что в теории знания качество выступает как предикат – необходимый или случайный – сущности как субъекта. Кроме того, качество косвенно фигурирует в теории знания, будучи тесно связанным с чувственным восприятием. Кстати, эта связь будет рассмотрена подробно Аристотелем и в «Физике» (VII, 3). В этих двух основных планах категория качества не прямо, а скорее косвенно затрагивается и в аристотелевской теории знания.
Влияние онтологии на теорию знания – самое непосредственное. Например, необратимость суждений обусловлена онтологической асимметрией, с одной стороны, категории сущности, а с другой – всех остальных: качества, количества, отношения и т. д. Действительно, суждение обратимо в чисто формальном плане: можно сказать не только то, что «дерево есть белое», но и что «белое есть дерево». Однако правильная связь субъекта и предиката – односторонняя, так как выражение для сущности должно быть субъектом в соответствии с онтологическим ее статусом, запрещающим ей служить атрибутом чего-либо (Вторая аналитика, I, 22, 83а 18–21).
Рассмотрев проблему функции качества и статуса знания о качествах в теории знания, мы естественным образом подошли к необходимости анализа этой же проблемы в онтологической теории Аристотеля.
Глава четвертаяКачество и бытие
§ 1. Онтологический статус качества
В биологических сочинениях и в некоторых примыкающих к ним физических трактатах качества выступают – по крайней мере частично – как самостоятельно сущие силы, фактически тождественные элементам. Эту бросающуюся в глаза особенность функционирования качеств у Аристотеля мы уже зафиксировали выше. Теперь нам предстоит попытаться найти ее предпосылки в аристотелевском учении о бытии.
Центральным понятием аристотелевской онтологии выступает понятие сущности (οὐσία). Вся система онтологических понятий группируется и организуется вокруг этого основного понятия. Аналитика значений сущего и сущности лежит в центре внимания Аристотеля. Он указывает четыре значения сущего и четыре значения сущности, причем значения понятия сущности он сводит, – как это ему свойственно и в отношении других понятий, – к двум основным. «Итак, получается, – говорит он, завершая изложение разнообразных значений сущности, – что о сущности говорится в двух [основных] значениях: в смысле последнего субстрата, который уже не сказывается ни о чем другом, и в смысле того, что, будучи определенным нечто, может быть отделено [от материи только мысленно], а таковы образ, или форма, каждой вещи» (Метафизика, V, 8, 1017b 22–25). Если попытаться соединить эти два основных значения сущности, к которым Аристотель свел все рассмотренные им выше значения, то можно сказать, что сущность есть самостоятельно сущая индивидуальная вещь, индивидуально оформленное бытие, лежащее в основании всех прочих определений, всех атрибутов и их выражений в предикатах высказываний. Сущность – это онтологическая основа всех понятий, всех категориальных расчленений бытия. «Если бы не существовало первичных сущностей, – говорит Аристотель, – не могло бы существовать и ничего другого» (Категории, V, 2b 6–7). Каковы же связи этой первой онтологической категории с качеством? Каков онтологический статус качеств? Казалось бы, этот вопрос Аристотель должен решать однозначно, просто и без осложнений: качество производно от сущности, представляет собой зависимое определение бытия, лежит по меньшей мере рангом ниже в иерархии онтологических понятий. Однако этот вопрос далеко не так прост, если вдуматься в рассуждения Аристотеля и сопоставить различные тексты, например «Метафизику» и «Категории».
Самый простой способ решения этой проблемы состоит в выяснении последовательности аристотелевских категорий как определений бытия. Однако на этом пути сразу же возникают нелегкие вопросы. Прежде всего, последовательность категорий, как она зафиксирована в сочинении «Категории», отличается от их последовательности, которую мы находим в «Метафизике»[65]. В «Категориях» порядок изложения категорий таков: сущность (гл. V), количество (гл. VI), отношение (гл. VII), качество (гл. VIII) и т. д. Однако, давая в четвертой главе этого сочинения список всех категорий, Аристотель за сущностью ставит качество. Таким образом, даже в «Категориях» нет той однозначности опережения количеством качества, о которой безоговорочно говорят многие исследователи[66]. В этом вопросе мы разделяем, – правда, с некоторыми добавлениями, – точку зрения известного французского философа, исследователя «Метафизики» Равессо-на: «Он варьирует, – говорит Равессон об Аристотеле, – порядок категорий, который он, по-видимому, не предполагает строго определенным. Бытие (οὐσία) всегда стоит первым. Но, вообще говоря, качество есть та категория, которая следует непосредственно за ним, а не количество, как в трактате “Категории”» [113, с. 357–358].
Действительно, сущность всегда и везде стоит у Аристотеля впереди всех категорий. Примат сущности как онтологической категории выражается со всей определенностью: «Все [остальные] категории, – говорит Аристостель, – суть нечто последующее по отношению к сущности» (Метафизика, XIV, 1, 1088b 3–4). К высказыванию Равессона мы хотим добавить уточнение, состоящее в том, что количество категорий не было у Аристотеля постоянным: в «Категориях» их десять, а в других сочинениях их восемь или еще меньше. Как справедливо замечает В.Ф. Асмус, «даже по вопросу о составе категорий окончательного суждения Аристотель не фиксирует: в четвертой главе VII книги “Метафизики” вслед за категорией “места” он вводит категорию “движения”, которая в качестве категории не встречается больше нигде» [5, с. 44].
В первой главе XIV книги «Метафизики» Аристотель говорит, критикуя платоно-пифагорейское понятие «большого и малого» (двоицу), что это понятие есть «нечто соотнесенное, между тем из всех категорий соотнесенное меньше всего есть нечто самобытное или сущность, и оно нечто последующее по сравнению с качеством и количеством» (Метафизика, XIV, 1, 1088а 20–25). Но в «Категориях» соотнесение, или отношение, рассматривается перед качеством. Не разбирая сложной проблемы расхождений и схождений между этими сочинениями в целом, мы отметим, что только что приведенное нами место показывает значение последовательности категорий, которое ей придавал Аристотель для характеристики онтологического ранга и функции той или иной категории. Место в списке категорий непосредственно указывает на высоту положения категории в онтологической иерархии основных понятий.
В «Метафизике» этот порядок четко зафиксирован в следующем виде: «Сущность – первое, затем следует качество, потом – количество. Тем более, – продолжает Аристотель, – что остальные (т. е. все, кроме сущности. – В.В.), вообще говоря, не сущее [в собственном смысле слова], а качества и движения или такое же сущее, как “не-белое” и “не-прямое”: по крайней мере мы о них говорили, что они есть, например “есть нечто не-белое”»
(Метафизика, V, 1, 1069а 22–25). Это место интересно и важно не только тем, что оно четко определяет последовательность категорий в рамках онтологического учения, излагаемого в «Метафизике», но и тем, что дает представление о самом онтологическом статусе качества, раскрывает его онтологическое значение. Качество – это даже «не-сущее» или, если сущее, то в совершенно определенном смысле по сравнению с истинно сущим, сущим par excellence – сущностью. Значит, онтологический ранг качества ниже, чем сущности: по сравнению с сущностью бытие качества редуцируется до «не-бытия» («не-сущее») или же – что по Аристотелю одно и то же – до бытия в определенном смысле, отличном от бытия в собственном смысле слова, каковым является сущность и только она.
Итак, мы прежде всего с несомненностью фиксируем, что бытие качеств – особое, и, так сказать, «пониженное» бытие, по сравнению с бытием сущности. Если взять универсальные «оперативные» понятия аристотелевской философии в целом (материя – форма, потенция – акт), то в их списке категория качества отсутствует. Действительно, вряд ли можно сказать, что она является таким же универсальным и фундаментальным инструментом метафизического анализа, как понятия материи и формы, потенции и акта или представления о четырех видах причин. Конечно, здесь возможны различные варианты такого списка, который у разных исследователей Аристотеля может оказаться различным. Действительно, Кожев, например, дает такой ряд фундаментальных понятий Аристотеля: потенция – акт, материя – форма, индивид и причина [83, с. 210].
Другой исследователь Аристотеля, Ле Блон, в разряд основных аристотелевских понятий включает субстанцию, акциденцию, материю, форму, потенцию, акт, перводвигатель и цель [85, с. 373]. Можно было бы привести и другие варианты этого списка, но вряд ли мы обнаружим в них качество, хотя качество, согласно самому Аристотелю, входит в список основных категорий и следует в его онтологическом учении непосредственно за сущностью. Дело в том, что эти два вида списков – существенно разные: фундаментальные понятия аристотелевской философии – это универсальные инструменты его мышления, и они существенно отличаются от перечня основных категорий, который он сам устанавливает. Но есть, по крайней мере, одно общее понятие в этих обоих списках – это понятие сущности. Присматриваясь к перечислению основных понятий Аристотеля, даваемому Ле Блоном, мы обращаем внимание на понятия потенции и акциденции (акцидентального бытия), которые – как мы увидим – являются существенными для понимания онтологического значения качеств.