Аристотелевская концепция качественного изменения предполагает логико-метафизическую или, точнее, логико-онтологическую схему, фиксируемую понятиями «субстрат» (или «сущность») и «атрибут» (или «акциденция»). Субстрат-атрибутивная схема, или модель, была развита Аристотелем как продолжение сократовско-платоновской традиции. Эта модель довольно «прозрачным» образом связана с грамматической структурой языка, которой у Аристотеля придается онтологическое значение. Наличие единого субстрата оказывается поэтому необходимым условием концепции качественного изменения. В самом деле, качественное изменение в плане данной схемы мыслится как смена атрибутов или акциденций, не затрагивающая сохраняющегося при этом субстрата или сущности. Подобное логико-грамматическое мышление, сквозь призму которого рассматривается природа, чуждо досократовским философам, в особенности философам ионийской школы.
Начиная с Парменида, в мышление входит феномен логического, что означает, что учение о бытии оформляется как онтология и становится под контроль осознающего свою логику рефлексивного мышления. Однако эта логически осмысленная онтология еще в такой степени абстрактна, что она практически не затрагивает космологию, учение о природе, о процессах изменения вещей: у Парменида в его физике мы находим традиционные натурфилософские мотивы, которые пока просто еще не могут состыковаться с его онтологией.
В силу такой связи аристотелевской концепции качественного изменения с субстрат-атрибутивной моделью становится ясным, почему Аристотель приписывал эту концепцию (в своем понимании) всем тем, кто, подобно Фалесу, признавал один-единственный элемент или первоначало как абсолютный субстрат. Как отмечает Хайдель, доксографы следовали за Аристотелем и приписывали ранним фолософам не только аристотелевскую концепцию качественного изменения, но и аристотелевское понятие о миксисе, которое, кстати сказать, включает в себя представление о качественном изменении (GC, I, 328b 22). Однако у «монистов» ионийской школы и особенно у Анаксимена мы находим не концепцию качественного изменения, а скорее ее антипод – механическое объяснение космических явлений посредством чередования процессов сгущения и разрежения первоэлемента (воздуха у Анаксимена).
Именно эту концепцию мы находим и у Диогена Аполлонийского. Слово ἐτεροίωσις встречается у Диогена из Аполлонии и обозначает процесс увлажнения или высушивания первоначала, воздуха (DК 64 В 2, В 5). Однако, как это показал Хайдель [70, с. 379], а впоследствии Сольмсен [124, с. 31], у Диогена нет концепции качественного изменения в аристотелевском смысле. Как показывает анализ свидетельства Диогена Лаэртского (IX, 57; DК A1), у Диогена «качественные изменения» состояли в сгущении и разрежении воздуха. Поэтому мы не можем говорить о предвосхищении им платоновского и аристотелевского понятий о качестве и качественном изменении.
Аристотель считает, что признание в качестве основы мира одного-единственного элемента (Фалес, Анаксимен, Анаксимандр) не позволяет отличить генезис от качественного изменения. Трактуя первоначало ионийских «физиков» как субстрат, т. е. переводя досократическую космологию на язык своей логизированной онтологии, Аристотель приходит к выводу, что изменения, которые объясняются моноэлементным подходом досократиков, являются качественными изменениями. «Философы, – говорит он, – которые все вещи составляют, исходя из единственного элемента, вынуждены рассматривать возникновение и уничтожение как простое качественное изменение, так как всегда в этом случае предмет остается одним и тем же: подобного рода изменения мы называем качественным изменением» (GC I, 1, 314b 2–4).
Но качественного изменения нет и для тех, кто, подобно Эмпедоклу, признает несколько первоначал. Действительно, рассуждает Аристотель, качественное изменение есть переход одного качества в противоположное ему качество. У Эмпедокла качества фиксируют различие элементов, которые у него, будучи божественными, являются вечными и не могут превращаться друг в друга. Но раз элементы не могут переходить друг в друга, то качества также не могут переходить друг в друга, а это и означает, что качественное изменение невозможно. «Если невозможно, – замечает Аристотель, – чтобы из огня рождалась вода, ни из воды земля, то столь же невозможно, чтобы белое стало черным или мягкое – твердым» (GC, I, 1, 314b 23–25). Поэтому, заключает он, «рассуждения тех, которые предполагают более одного начала, делают качественное изменение невозможным» (GC, 314b 15–17).
Как термин и как определенное понятие ἀλλοίωσις впервые оформляется у Платона на почве теоретико-познавательных построений и разработок, осуществляемых методами сократо-платоновской диалектики. Рассмотрим в этом плане концепцию качественного изменения, как она развивается Платоном в «Теэтете» и «Пармениде».
Проблематика качественного изменения и качества вообще затрагивается Платоном в ходе диалектического обсуждения тезиса о том, что знание есть ощущение, которым связывается с концепцией «несущегося бытия» (Теэтет, 179d) гераклитовцев, уходящей, по признанию Сократа, в древнюю поэзию (там же, 180с). Речь идет о разработке подходов к пониманию проблемы движения с учетом двух противоположных точек зрения: с одной стороны, Парменида и его сторонников, «неподвижников», а с другой – Гераклита и его сторонников, «текучих». Что значит, что все движется? – спрашивает Сократ. Какие виды движения имеют в виду, когда говорят, что все движется? Понятие движения определяется прежде всего в классификации видов движения. Платон устанавливает здесь два вида движения: «Итак, я утверждаю, – подытоживает свои рассуждения Сократ, – что видов движения два: изменение (ἀλλοίωις) и перемещение (φορά)» (Теэтет, 181d). Первый вид движения – это перемещение. Сократ подчеркивает, что изменение места может совершаться двумя способами: вращением и простым перемещением. В «Теэтете» этот момент больше не рассматривается. Однако в более поздних диалогах Платон будет развивать именно этот подход к движению и к классификации его видов. Второй вид движения – это изменение вообще или качественное изменение. Понятие качественного изменения как вида движения оказывается сформированным здесь в результате диарезиса, т. е. расщепления анализируемого понятия – в данном случае понятия движения – на два взаимодополняющих друг друга вида: перемещение и не-перемещение, или качественное изменение.
Качественное изменение в логике этих рассуждений Платона определено негативно, как не-перемещение, как все те изменения, которые происходят при «нуле», т. е. при отсутствии пространственного перемещения. Как справедливо замечает Хайдель, Платон «даже не определил способ развертывания этого вида движения, за исключением того, что объект, его претерпевающий, остается на том же самом месте, что действительно является точкой различения его от φορά» [70, с. 334]. В плане такого подхода мы имеем перемещение как количественное изменение или движение, доступное количественному представлению, и качественное изменение, собирательное название для тех прочих изменений. В «Теэтете» Платон ничего не говорит о количественном или, точнее, математическом представлении перемещения. Однако в дальнейшем этот момент будет учитываться Платоном, более того, именно те виды движения, которые позволяют дать математическое, геометрико-механическое, объяснение изменений, выступят на передний план. Эта способность видов движения к математическому представлению, их способность быть условиями такого представления по отношению к другим видам движения или изменения выступит критерием отбора форм движения, критерием общей классификации этих форм.
Какие изменения совершаются в «нуле» пространства? Это старение, почернение, затвердевание (Теэтет, 181d). Это типичные виды качественных изменений. Рассматривая такие процессы, Платон впервые в истории философии и науки вводит категорию качества и соответствующий ей технический термин, о чем уже говорилось выше. Имея в виду гераклитовцев, Сократ говорит Феодору: «Возникновение теплоты, белизны и чего бы то ни было другого они объясняют так, что каждое из этого одновременно с ощущением быстро движется между действующим и страдающим, причем страдающее становится уже ощущающим, а не ощущением, а действующее – имеющим качество, а не качеством? Вероятно, тебе кажется странным это слово “качество” [ή ποιότης], и ты не понимаешь его собирательного смысла, но все же выслушай все по порядку. Ведь действующее не бывает ни теплотой, ни белизной, но становится теплым или белым…» (Теэтет, 182а – b).
Проанализируем процитированный текст. Феодор, собеседник Сократа, это – ученый, известный киренский математик-геометр (там же, 143 b – с). И если такому человеку это слово («качество») может показаться странным, потому что он его слышит впервые в таком «собирательном смысле», т. е. в категориальном смысле, то это означает, что Платон здесь впервые вводит качество как категорию. Какой же смысл имеет это слово, взятое в его собирательном и общем значении? Прежде всего, как это можно заключить из анализируемого текста, вещь, действующая на воспринимающего субъекта, наделена качеством (или качествами), но она не есть сама качество. Этот момент подчеркнут Сократом в процитированном отрывке дважды, что указывает на то, что содержание качества как категории фиксируется ее отличием от вещи, от бытия: бытие, действующее начало, «не бывает ни теплотой, ни белизной, но становится теплым и белым». Сущность или бытие способно нести качество, способно в ходе становления обретать одни качества, утрачивая другие, но само по себе оно не есть качество. Вот какое содержание фиксирует Платон за введенной им категорией качества. Конечно, это содержание Платоном здесь только намечено, хотя и вполне четко. Аристотель разработает его более подробно. Но сам фундамент категориального построения понятия качества заложен, как мы видим, Платоном.