фикации движений. Соглашаясь с возможностью такого хода мысли, мы должны указать на возможность и обратного хода: исходя из требований теории изменения с ее схемой противоположностей, качественное изменение выступает (частично) моделью изменения вообще (так как схема противоположностей особенно хорошо приложима именно к качествам и качественному изменению), а отсюда следует повышение ранга качественного изменения, которое становится в определенной степени привилегированным изменением, что в свою очередь может вызвать и соответствующее повышение ранга категории качества. Этот обратный ход движения мысли, ведущий от высокого статуса качественного изменения к повышению статуса качества, вполне допустим, и, вероятно, его надо учитывать.
§ 3. Аристотелевская концепция качественного изменения
Концепция качественного изменения требует специального анализа в связи с рассмотрением становления и структуры качественного подхода Аристотеля. В этой концепции Стагирит предстает в своем достаточно резком отличии от таких своих предшественников, как элеаты, атомисты, Платон. Концепция качественного изменения интересна еще и тем, что в ней органически увязываются онтология и метафизика, с одной стороны, и физика и конкретное природознание – с другой. Конечно, прежде всего эта концепция развивается в «Физике» и по сути дела относится именно к области физического знания, в основе которого лежат понятия изменения и движения в природе, которая рассматривается как начало движения. Однако у этой физической концепции есть свои общеонтологические предпосылки, равным образом как и свои частные следствия.
Как же возникает концепция изменения качества, или качественного изменения (ἀλλοίωσις)? Как мы видели, общая теория изменения Аристотеля основывается на использовании таких логико-грамматических категорий, как противоречивое и противоположное, проецируемых на физический мир. Такой подход к онтологии и основаниям физики проявляется и в том, что сами категории как основные роды сущего несут определенный грамматический отпечаток. В частности, это обнаруживается в самих названиях, даваемых Аристотелем для категорий. Аристотель часто называет категории вопросительными словами соответствующего типа. Например, категорию сущности он обозначает как «то, что» (τί ἐστι), категорию количества – «сколько» (ποσόν), категорию качества – «какое» (ποιόν) и т. д. Категории выражают многозначность понятия бытия. Все категории отвечают конкретным образом на один вопрос: в каком смысле говорится о сущем, что оно есть? В одном смысле о сущем говорится, что оно существует как сущность, в другом – как количество, в третьем – как качество и т. д. Бытие принадлежит всем этим планам, но в разной модальности и даже в разной степени (бытие сущности – привилегированное бытие по отношению ко всем остальным родам сущего).
Теория бытия, данная сквозь анализ языка и представленная прежде всего в учении о категориях как «родах сущего», и теория движения тесно взаимосвязаны. Прежде всего сама фундаментальная для Аристотеля реальность движения и наличие различных «родов сущего» взаимно опосредуют, обусловливают друг друга: без одного нет другого. Категории означают онтологическую множественность, а без многого нет движения. Но и движение можно рассматривать как фактор раздробления бытия, приводящего к его несовпадению с самим собой, т. е. движение само составляет предпосылку множественности бытия, представленную в категориях. Этот узел, соединяющий теорию движения и теорию категорий в онтологическую схему, завязывается в критическом анализе элеатовской философии (Физика, I).
Итак, теория категорий дает понятию движения конкретную предметность: невозможность движения движения Аристотель доказывает и в «Метафизике» (XI, 12), и «Физике» (V, 2). Это означает, что движение, существуя не вообще, а конкретно-бытийно, есть движение по сущности, по количеству, по качеству и т. д. В эту дедукцию видов движения входит принцип противолежания (противоречие плюс противоположность). Такое наложение теории движения вместе с принципом противолежания на теорию категорий и дает с необходимостью понятие о качественном изменении или движении по качеству.
Рассмотрим несколько детальнее связь теории категорий с классификацией движений. Аристотель исходит из того, что «движения помимо вещей» нет (Физика, III, 1, 200b 33). Категории же, согласно Аристотелю, охватывают все сущее, все общее в вещах: «Ничего общего… нельзя усмотреть в вещах, что не было бы ни определенным предметом, ни количеством, ни качеством, ни какой-нибудь другой категорией» (там же, III, 1, 200b 35–201а 1). Предположив полноту охвата сущего категориями, Аристотель делает вывод, используя этот принцип: «Так что, если кроме указанного ничего не существует (кроме категорий как родов сущего. – В.В.), то и движение и изменение ничему иному не присущи, кроме как указанному» (там же, III, 1, 201а 1–201а 2).
Воспроизведем вкратце логику связи теории категорий с теорией движения: движение всегда есть движение чего-то сущего, сущее же охватывается полно категориями как его родами, следовательно, движение присуще сущему, выражаемому категориями. Подчеркнем, что эта связь теории категорий и классификации движений опосредуется принципом конкретности или предметности движения, составляющим одно из основных положений теории движения как общей теории изменения. Аристотель также указывает способ действия категорий в движущихся вещах: категории в них проявляются или как форма и лишенность (для движения по категории сущности) или как противоположности (для других видов движения). В частности, для движения по качеству это всегда противоположности «как белое и как черное» (там же, III, 1, 201а 4), причем переход из одной противоположности в другую называется так же, как и обратный ему переход, чем качественное изменение отличается, скажем, от количественного изменения, имеющего два разных названия (убыль – рост) (Физика, V, 2, 226а 32). Общий вывод, который здесь делает Аристотель, не прибегая пока еще к наложению ограничения на виды движения, требующего, чтобы они удовлетворяли схеме противолежания (противоречие плюс противоположность), таков: «Видов движения и изменения, – говорит он, – столько же, сколько и сущего» (там же, III, 1, 201а 9). Затем он сократит число видов движения по отношению к числу видов сущего (точнее, родов сущего), используя схему противолежания, но качественное изменение, конечно, останется, так как оно вполне удовлетворяет этой схеме и, более того, служит, можно сказать, идеальным образцом действия схемы противоположностей (Физика, V, 2).
Так возникает представление о качественном изменении как виде движения. Подчеркнем, что это представление с необходимостью вытекает из основных онтологических и логических предпосылок Стагирита без каких-либо специально «квалитативистских» оснований. Для возникновения представления о качественном изменении как определенном классе движений достаточно следующих теоретических оснований: а) теории категорий, б) общей теории изменения, использующей схему противолежания, полученную логическим анализом языка и подкрепленную традицией (концепция противоположностей).
Единый принцип, пронизывающий как теорию категорий, так и теорию движения Аристотеля, можно назвать принципом конкретности. В рамках «сущностной онтологии» категории («роды сущего») не являются небытием, не будучи при этом сущностями, т. е. каждой категории соответствует свой особый – конкретный – вид бытия и небытия. Нет бытия и небытия вообще: бытие и небытие – всегда конкретны. Точно так же нет и движения вообще: движение и изменение есть всегда движение и изменение чего-либо, какого-либо рода сущего.
Бытие как бы только концентрируется в сущности, существуя, кроме того, и в связи с ней, но не в качестве ее самой (количество, качество и т. д.). Можно сказать, что здесь мы обнаруживаем специфически аристотелевскую логику мышления, логику опосредования и связи (связи единого и многого, логику конкретного). То, что не является сущностью, не есть небытие, а есть качество, количество, отношение и т. д., т. е. то, что нечто не существует актуально, не означает, что его нет совсем – оно может существовать потенциально; то, чего нет как сущего, само по себе может существовать по совпадению или акцидентально. Мышление здесь пробивает горизонт абстракций «есть – нет», «бытие – небытие» и выходит в план конкретного постижения многообразия бытия, не лишенного, однако, и единства. Это единство в плане теории категорий полагается в категории сущности («первая сущность» в «Категориях»), а в плане теории движения – в перемещении («первое движение» в «Физике» VIII, 9, 265b 14–15).
Принцип конкретности бытия и мышления является универсальным принципом Аристотеля. Рассматривая в первой книге «Физики» проблему начал, лежащих в основании природы как целого, Аристотель выдвигает тезис о конкретности начала: «Начало, – говорит он, – есть начало чего-нибудь или каких-нибудь вещей» (Физика, I, 2, 185а 5). Этот тезис Аристотель противопоставляет, как он выражается, исследованию всего сущего «в количественном отношении»[100], т. е., можно сказать, количественному подходу, состоящему в том, что ищутся количественные определения бытия. Анализ бытия – и бытия физического мира, в частности, – ведется на языке таких количественных определенностей, как «единое – многое», «конечное – бесконечное». Такой «количественный подход», согласно Аристотелю, слишком абстрактен, так как «одно “единое” – подчеркивает он, – и притом единое в таком виде, еще не будет началом» (там же, 185а 3–4).
Рассмотрение сущего, даваемое «количественным подходом», согласно Аристотелю, не входит в план исследования природы и по своему методу. Метод, который здесь имеется в виду, – это метод спора и распутывания софизмов (там же, 185а 6–8). В противоположность этому количественному подходу с диалектико-софистическим методом «нами, – говорит Аристотель, – должно быть положено в основу, что природные существа, или все или некоторые, подвижны: это ясно из индукции» (там же, 185а 8–10). Значит, тот подход, который Аристотель противопоставляет «количественному подходу» элеатов и платоников, это –