Еще более трудная апория возникает относительно непрерывности. Непрерывность – это, пожалуй, основная характеристика движения. Аристотель признает ее универсальный характер: «Так как всякое движение непрерывно, – говорит он, – то необходимо, чтобы и подлинно единое движение было непрерывным…» (Физика, V, 4, 228а 20–22). Конечно, не всякая сумма движений непрерывна, так как движения разного вида, например, качественное изменение и перемещение, не стыкуются между собой. Об этом мы уже говорили. Признание универсальности непрерывности как характеристики движения означает, что каждый вид движения – ведь он сам по себе един – является непрерывным, в том числе и качественное изменение. Однако Аристотель отрицает непрерывность качественного изменения со всей определенностью: «Утверждать непрерывность качественного изменения значит сильно противоречить очевидности…» (Физика, VIII, 253b 29). В чем же дело? Почему с такой недвусмысленностью качественное изменение опять выпадает из сферы применимости общих характеристик движения? Рассмотрим этот случай. В качественном движении нет абсолютной непрерывности, в нем возможны разрывы. Кстати отметим, что поскольку в качественном изменении есть разрывы, нарушения непрерывности, то в нем уже в силу этого есть и нарушение делимости: ведь, согласно Аристотелю, «непрерывное делимо до бесконечности» (там же, III, 1, 200b 20), а соответственно этому разрывность равносильна наличию неделимости. В третьей главе VIII книги «Физики» Аристотель сравнивает процесс качественного изменения с разрушением камня падающей по каплям водой. Эта модель – размывание камня водой – предполагает, что лишь определенное число капель отламывает кусочек камня и что меньшее число капель не разрушает его. Иначе говоря, существует минимальный порог в разрушении камня. Наличие порогового характера течения процессов Аристотель подчеркивает не раз, в частности при анализе процессов ощущения (см., например: Физика, VIII, 2, 245а 1–3).
Рассмотрев эту модель, Аристотель говорит: «То же относится и к качественному изменению, каково бы оно ни было: если изменяющееся делимо до бесконечности, это не означает, что делимо и качественное изменение, но оно часто происходит сразу, как, например, замерзание» (VIII, 3, 253b 24–25). Здесь Аристотель сравнивает пороговый процесс количественного изменения (убыль камня) с качественным изменением вообще и, в частности, с замерзанием. Вывод поэтому у Аристотеля такой: «Утверждать непрерывность качественного изменения значит сильно противоречить очевидности, так как качественное изменение идет в свою противоположность, а упомянутый выше камень не делается ни тверже, ни мягче» (там же, 29–32). Аристотель здесь противопоставляет качественное изменение количественному изменению: правда, они оба происходят с разрывом, но камень остается камнем, с прежними качествами, и поэтому разрыв относится только к кинетике процесса, а в случае качественного изменения разрыв означает скачкообразную, внезапную смену противоположностей, т. е. противоположных качеств (жидкое → твердое при замерзании).
Интересно отметить в связи с анализом этого примера, что у Аристотеля практически каждый вид движения может быть моделью для другого. Мы уже отмечали случаи, когда такую модельную функцию выполняло качественное изменение. В данном же примере количественное изменение задает модель для объяснения качественного изменения, в частности его специфики, его способности быть разрывным, нарушать непрерывное течение процесса.
Апории, которые мы здесь рассматриваем, обусловлены тем, что природа качества и качественного изменения рассогласуется с общими характеристиками движения, такими, как делимость и непрерывность. Они – по крайней мере эксплицитно – не были решены самим Аристотелем. Апории же эти затрагивают само ядро концепции качественного изменения. Действительно, раз качество, взятое само по себе, не способно к интенсификации и ремиссии, являясь неделимым («о белом речь иная», – говорит Аристотель; Физика, VI, 5, 236b 5), то можно ли вообще говорить в какой-то мере о непрерывности качественного изменения и, следовательно, и о всех других атрибутах движения вообще: о протекании во времени, о бесконечной делимости и т. д.? Если в «движении по качеству может быть само по себе неделимое» (Физика, VI, 5, 236b 17–18), то является ли качественное изменение равноправным видом движения? Встает проблема согласования этих вступающих в противоречие утверждений, проблема механизма или природы качественного изменения. Так как эксплицитного решения этой проблемы Стагирит не дал, то попытка разработать такое решение «в духе» Аристотеля стала задачей его комментаторов, как древних, так и новейших.
В частности, именно так формулирует свою задачу Барр: на основе эксплицитно выраженных Аристотелем положений реконструировать возможное решение этой проблемы [34, с. 473–474]. В предлагаемом им решении нет ничего неожиданного. Действительно, Барр приходит к выводу, что «качественное изменение есть последовательное изменение качества в предмете, mediante quantitate… при замене одного качества другим предмет просто претерпевает количественный рост по числу и по размеру тех участков, которые наделены конечным результирующим качеством» [34, с. 478]. Барр описывает эту модель, в основе которой лежит чисто количественный рост: рост числа предметных носителей (частиц) результирующего качества, причем качества в пределах частицы совершенно чистого, т. е. свободного от всякой примеси исходного качества. Если речь идет о переходе окраски тела от черной к белой, то это качественное изменение в свете такой модели следует мыслить, как постепенное распространение белых частиц по всей поверхности тела, что соответствует в макроплане прохождению окраски тела через промежуточные цвета (colores medii). «При помощи микроскопа, – резюмирует Барр, – Аристотель, вероятно, ожидал бы увидеть в случае темно-серой поверхности белые пятнышки на черном фоне, а в случае светло-серой – черные пятнышки на белом фоне» [там же].
Эта модель не является неожиданной, потому что в текстах Аристотеля мы находим фактически прямые указания на нее. Во-первых, качество или свойство у Аристотеля мыслится неотделимым от его предметного носителя. В частности, Аристотель прямо указывает, что непрерывность свойства обусловлена непрерывностью предмета: «Как иначе может быть непрерывно свойство (τò πάϑος), – спрашивает Аристотель, – если не оттого, что непрерывен предмет, которому оно присуще?» (GC, II, 10, 337а 29). Значит, носитель обеспечивает необходимую для качественного изменения как вида движения непрерывность, которую не может гарантировать качество, взятое само по себе.
Во-вторых, Аристотель прямо связывает делимость качества с делимостью его предметного носителя (Физика, VI, 5, 236b 7). Рассмотрим это место. Здесь Аристотель различает делимость качества, взятого само по себе (καϑ’ αὐτὰ λέγεται διαρετὰ), и делимость по совпадению (κατὰ συμβεβηκός). По совпадению всякое качество делимо, поскольку делим его носитель, то, чему оно присуще. Это значение понятия делимости качества встречается у Аристотеля и в других местах и часто упоминается у таких комментаторов, как Фемистий, Филопон, Симпликий, Фома Аквинский. Другое место, явно показывающее, что качественное изменение Аристотель рассматривал по аналогии с количественным изменением предметного носителя качества, мы находим в той же VI книге «Физики»: «Ведь не тогда называется что-либо белым или небелым, когда оно целиком в том или в другом состоянии; мы называем что-либо белым или небелым не потому, что оно целиком таково, а по преобладающим и главным частям…» (VI, 9, 240а 10–26). Преобладание частей с данным качеством обусловливает название вещи, фиксируется в обозначении ее качества. Очевидно, что преобладание – понятие, вызывающее с необходимостью представление о непрерывности, о степени, о «больше – меньше». Тем самым мы видим, что непрерывность качественного изменения Аристотель почти явно связывает с количественного рода непрерывностью предметного носителя данного качества.
Наконец, в трактате «Об ощущениях» Аристотель, рассматривая разные способы образования смешанных цветов, говорит: «белое и черное совмещаются в количествах настолько малых, что [какая-либо частица] отдельно взятая будет невидимой» (Об ощущениях, 3, 439b 20–21). Очевидно, что этому способу соответствует количественный механизм объяснения качественного изменения ростом количества частиц, обладающих результирующей окраской, их постепенным распространением по поверхности тела. Делимость и непрерывность качества обусловлены здесь количественного рода делимостью и непрерывностью его носителя. Ясно также, что речь идет о делимости по совпадению. Таким образом, противоречие между неделимостью качества, взятого самостоятельно («о белом речь иная»), и делимостью качественного изменения как вида движения оказывается устраненным прежде всего вследствие рассмотренного различения значений делимости.
С другой характеристикой, вызывающей апорию подобного рода, а именно с непрерывностью, дело обстоит несколько сложнее. Прежде всего, тексты Аристотеля ясно показывают, что он признает разрыв непрерывности, прерывность изменений. Критикуя Мелисса, он говорит, явно обнаруживая свою позицию: «Нелепо далее и то, что для всякой вещи он признает начало, но не для времени и не для возникновений не только простого, но и качественного, как будто никакого изменения не происходит сразу» (Физика, I, 3, 186а 15, курсив наш. – В.В.). В другом, цитированном выше месте (Физика, VIII, 3, 253b 23–26) он говорит именно о мгновенности (сразу – ἁϑρόος) качественного изменения в случае замерзания жидкостей. В трактате «Об ощущениях» выражается та же самая мысль: «Вещь может качественно изменяться вся сразу» (Об ощущениях, 6, 446b 29).
Интересна судьба этих представлений Аристотеля. Некоторые комментаторы истолковывали эти положения не как утверждение мгновенности качественного изменения т. е. разрыва постепенности