Как мы полагаем, анализ проблемы, затронутой Мансьон, требует как четкой дифференциации понятия квалитативизма, так и разграничения телеологического принципа, биосхем и органического подхода, хотя между ними, безусловно, существуют тесные связи. Такой дифференциации нет в работе Мансьон. По сути дела она рассматривает только метафизико-эйдетический квалитативизм, за вычетом примыкающей к нему концепции качественного изменения. Вместе с тем она ограничивается анализом только телеологии или финальной причинности и не рассматривает ни органического подхода, ни влияния биосхем. Если метафизико-эйдетический квалитативизм действительно весьма жестко связан с телеологией, что, собственно, и проанализировано в статье Мансьон, то связь с ней физико-динамического квалитативизма совсем другая[141].
Действительно, во-первых, Аристотель четко ограничивает динамику стихий и качеств там, где осуществляются телеологические процессы, т. е. процессы, явно управляемые целями, в иерархии которых высшую позицию (как и у Платона) занимает Благо. «Что одни вещи бывают, а другие становятся хорошими и прекрасными, – говорит Аристотель, – причиной этого не может, естественно, быть ни огонь, ни земля, ни что-либо другое в этом роде…» (Метафизика, I, 984b 10–15).
Но, во-вторых, это не означает, что качества-силы не действуют там, где протекают процессы «становления хорошим»: они просто подчинены этим высшим целям. Качества-силы являются «инструментами» действующей финально природы, однако они, особенно на низших стадиях организации, действуют более или менее самостоятельно. Формальная причина (цель) ставится Аристотелем в более высокую и «сильную» позицию, чем материальная и действующая причины, которые и представлены в качествах, действующих самостоятельно как силы. Кстати, это означает, что здесь нет полной «субстанциализации» качеств: если бы она была, то как сущности качества сами бы в себе аккумулировали и целевую причинность. А ущерб их в этом отношении недвусмысленно фиксируется Аристотелем в конце IV книги «Метеорологии» (IV, 12). Во второй книге «О возникновении животных» Аристотель говорит, что «как возникающее через искусство создается посредством инструментов, правильнее говоря, посредством их движения… так и сила питательной души… производит рост, пользуясь в качестве инструментов теплотой и холодом» (II, 4, 74. 26–33). Сущность же, строго говоря, не может быть инструментом: она – самоцель. Кстати, приведенная цитата показывает, что в схематическом конституировании учения о качествах-силах мы видим прежде всего использование схем ремесла, а не биосхем. Однако они примешаны к схемам ремесла. Действительно, мы отмечали роль анализа процессов питания для функционирования представлений о качествах-силах, а также вообще поразительное «сродство» между конкретным медико-биологическим анализом и этими представлениями.
Что же касается качественных подходов в космологии и общей физике, то их связь с биосхемами и органическим подходом также может быть прослежена. Несомненно, что отсутствие принципа инерции в аристотелевском учении о движении обусловлено не в последнюю очередь его органической интуицией движения: живой организм останавливается, когда прекращает свою двигательную активность. В рамках такой модели нет места принципу инерции движения. Эта установка прямо читается в словах Аристотеля, когда он говорит, что движение есть «некая жизнь для всего образованного природой», правда, в том случае, если оно «не возникло и не исчезнет» (Физика, VIII, 1, 250b 14). Известное смешение или наложение друг на друга схем языка и схем жизни, возможно, значимо[142] и для конституирования концепции качественного изменения, хотя, на наш взгляд, решающую роль здесь играют схемы языка и логико-лингвистический анализ. Взаимосвязь биологии и психологии с учением о качественном изменении была нами прослежена в ходе анализа специфической концепции качественного изменения, изложенной в VII книге «Физики».
Заключая наше рассмотрение связи квалитативизма и телеологии, мы хотим обратить внимание на то, что логика аристотелевского мышления, требующая при формулировке целевых определений предмета указания на материальные средства воплощения цели, имеет свой определенный аналог в современном научном мышлении. В качестве примера мы можем указать на подход известного американского биохимика Дж. Уолда к проблеме отбора химических элементов в процессе биогенеза[143]. Этот подход исходит из того, что физические и химические свойства отбираемых элементов должны наилучшим образом соответствовать основным биохимическим функциям, характерным для живых организмов. В частности, для выполнения функций, связанных с энергетикой живого (аккумуляция энергии, ее эффективная трансляция и т. п.), требуется значительная лабильность химических связей и их достаточно широкий энергетический диапазон. Нетрудно показать, что этими качествами в наибольшей мере обладают такие элементы третьего периода периодической системы элементов, как сера и фосфор, что и обусловливает, по мысли Уолда, их включение в состав живых организмов.
Структура аристотелевского квалитативизма: вместо Заключения
Р ассмотренные нами интерпретации аристотелевского квалитативизма истолковывают это сложное, гетерогенное явление как простое и гомогенное, принимая фактически только один метафизико-эйдетический тип квалитативизма за весь феномен. Мы не нашли таких интерпретаций, которые бы вообще подразделяли бы аристотелевский квалитативизм на типы или виды и объясняли их дифференцированно. Между тем без такого структурного подхода генетические построения, нацеленные на объяснение процесса возникновения квалитативизма Стагирита, оказываются малонадежными. Что касается построения моделей, предназначенных для объяснения этого явления в целом, то мы считаем, что, во-первых, они должны учитывать структуру квалитативизма Аристотеля, во-вторых, анализировать схемы, с которыми оперирует это мышление, и в частности схемы практической деятельности, чего до сих пор не было сделано по отношению к квалитативизму, хотя по отношению к аристотелевской философии в целом эти идеи уже были высказаны и развиты Ле Блоном.
Рассмотрение структуры квалитативизма Аристотеля мы начнем с метафизико-эйдетического типа. Этот тип может еще быть назван формальным квалитативизмом, или квалитативизмом формы, выступающей как «метафизическое качество». Действительно, форма – важнейшее понятие «Метафизики», «первой философии» Стагирита. Сведение физических количественных и качественных различий к метафизическому качеству составляет основу этого подхода к объяснению природных процессов. Уже говорилось о том месте из «Физики» (IV, 9, 217а 27–217b 2), где количественные различия (объем и масса), как и физические качественные различия (теплое, холодное), описываются равным образом в виде потенциальных форм одной и той же материи. Здесь нет редукции количественных различий к физическим качественным различиям: последние сами выступают как сводимые к формам в потенции, к «метафизической» качественности. Такого рода подход, в котором в основе объяснения явлений лежит понятие формы как качества и обязательно присутствуют понятие материи и понятия «потенция» и «акт», мы назвали метафизико-эйдетическим квалитативистским подходом. На ведущую роль в этом подходе понятия формы (εἴδος) указывает его определение как «эйдетического».
Этот подход – как и весь аристотелевский квалитативизм – противостоит не только количественному подходу (хотя и ему тоже), но и механическому способу объяснения. Если мы присмотримся к упомянутому тексту из «Физики», то увидим, что Аристотель здесь стремится показать, что как в случае изменения количественного толка (рост – убыль), так и в случае качественного изменения (нагревание – охлаждение) не происходит механического прибавления или отсоединения чего-либо от исходного субстрата: субстрат или «материя тела как большого, так и малого, одна и та же», – говорит Аристотель. Одна и та же материя имеется и для качественных противоположностей, и никакого нового тепла к уже имеющемуся теплу при нагревании не добавляется, а просто имеет место переход от одной формы к другой, уже в потенции имеющейся в той же самой материи.
Этот метафизико-эйдетический квалитативизм мы обнаруживаем в дедукции элементов в GC и во всех формальных построениях теории элементов. Этот формализм ограничивается там, где качество начинает выступать не как форма как таковая, а как самостоятельная сила (физико-динамический квалитативизм). Для метафизико-эйдетического квалитативизма опорными понятиями служат понятия материи и формы, носителя (субстрата) и качества (носимого). В концепции качественного изменения эти понятия также лежат в ее основе. Поэтому представления о качествах в рамках этой концепции примыкают к метафизико-эйдетическому квалитативизму.
Итак, первый тип квалитативизма Аристотеля – это метафизико-эйдетический тип, в котором качество задано как форма, присущая субстрату и анализируемая прежде всего в таких метафизических специфически аристотелевских понятиях, как «потенция – акт».
Следующий тип квалитативизма – это то, что условно можно назвать «качественным подходом». В основе его лежит признание абсолютности и несводимости качественных различий природы, прежде всего различий в естественных движениях тел. Этот подход развивается в космологии (О небе, IV), в общей физике. Существенную характеристику качественного подхода составляет несводимость физических качественных различий к количественным. В отличие от метафизико-эйдетического подхода, который как универсальный метафизический прием примешивается и к этим физическим концепциям, здесь нет редукции физических качеств к «метафизическим» качествам, к чистому формализму. Лучше всего этот подход выявляется, на наш взгляд, в учении о тяжелом и легком, анализ которого дан нами выше (гл. I § 3). Качественный подход имеет известное метафизическое обоснование, как онтологическое, так и эпистемологическое. В онтологии он подготовлен критикой элеатов, введением множественности и движения в систему бытия, а в теории знания – принципами гомогенности объяснения и несообщаемости родов. В структуре аристотелевского квалитативизма этот подход занимает особое место: располагаясь между учением о качестве как категории бытия и учением о качествах как силах, он в известной мере смягчает остроту расхождения между этими учениями.