[138], ставшее духовным манифестом эпохи, где живая земля торжествует над фабричным дымом. Его размышления подчеркивали: биология может оставаться нашим ориентиром в любую новую, чуждую, эру, оставаясь при этом самым главным напоминанием, что человек – единственный «определитель и картограф широт и долгот нашего существования»[139].
Спустя полвека после визита Эмерсона и два с половиной столетия с момента основания, пройдя через вихри революций и череду внутренних реформ, сад преобразился, выйдя далеко за рамки тех задач, что обозначил его первый покровитель. Теперь он стал музеем, посвященным истории одной дерзкой для своего времени идеи, которая в то время вызывала споры. Его новое имя – «Галерея эволюции» (La Galerie de l'Évolution)[140].
В эпоху ИИ эволюционные процессы непременно будут переосмысливаться, ведь теперь у человека в руках появляются инструменты для сознательного преобразования собственной природы. Пример тому – современные технологии редактирования генома; они позволяют вносить изменения лишь в соматические (неполовые) клетки, не затрагивая наследственность. Но инжениринг зародышевой линии – тех самых клеток, что передают признаки потомству, уже стал реальностью. Одни воспользуются этим, чтобы «исправлять» врожденные заболевания у детей. Другие могут пойти дальше, встраивая врожденные преимущества – черты, которых не было ни у одного из родителей или даже вообще у человека как вида. Это будет уже не эволюционное возвышение, а полная пересборка человеческой природы.
Вскоре мы, возможно, обретем власть задавать темпы и направление развития собственного вида. Вокруг этой идеи сегодня не меньше жарких дискуссий, чем вокруг теории эволюции во времена Эмерсона. Все они поднимают тревожный вопрос: каким же является идеальный человек? Цивилизации не раз давали ответы на этот вопрос, порой возводя их в ранг «научных» доктрин и государственной политики, что приводило к чудовищным последствиям. Поэтому, с опаской заглядывая в будущее, спросим себя еще раз: а стоит ли вообще искать ответ?
Возможно, подобные эксперименты кощунственны. А может, сама наша способность создавать такие технологии – намек на то, что наши границы были даны нам лишь для преодоления. Если Творец существует, не для того ли Он создал нас, чтобы мы в конечном счете стали творцами самих себя? И если так, не становится ли нашей святой обязанностью защита человеческого выбора от машинного разума? Каждая эпоха, каждая культура даст свой ответ. Но уклониться от этого рокового вопроса, пожалуй, не сможет.
Летопись нашей Земли в той же мере жестока, в какой и недопонята. Существует невероятно узкий диапазон климатических условий, пригодных для жизни. Если станет холоднее, как это уже случалось минимум пять раз в ледниковые периоды, наша планета превратится в безжизненную ледяную пустыню[141]. Если теплее, как это происходит сейчас, она станет адским пеклом. В романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы» черт говорит Ивану:
Да ведь теперешняя земля, может, сама-то биллион раз повторялась; ну, отживала, леденела, трескалась, рассыпалась, разлагалась на составные начала, опять «вода над твердию», потом опять комета, опять солнце, опять из солнца земля – ведь это развитие, может, уже бесконечно раз повторялось, и все в одном и том же виде, до черточки. Скучища неприличнейшая[142]…
Пусть мы и не разделяем раздражения черта, нам прекрасно знакома цикличность геологической истории нашей планеты. Пять предыдущих массовых вымираний – от мгновенных ударов метеоритов до постепенного формирования ледников – стали следствием крайней нестабильности земного климата[143].
Сегодняшняя проблема заключается в стремительном движении к новому температурному экстремуму. На самом деле перед нами две разные, но взаимосвязанные угрозы – обе вызваны нашей зависимостью от углерода. Мы, авторы, верим (пусть это и звучит оптимистично): раз эти проблемы созданы химическими процессами, то и решить их можно химическими методами, если ИИ поможет раскрыть все их возможности.
Первая проблема – глобальное потепление. Нынешний кризис вызван слишком быстрым перемещением огромных объемов ископаемого углерода из глубин геосферы в активную биосферу[144]. Попытки климатического инжиниринга (а их два основных типа) всегда были сложны в теории и еще труднее реализуемы на практике. Но задачи, в которых мы бессильны, могут оказаться под силу ИИ. Первый подход – удаление углерода, то есть возврат его избыточной массы из атмосферы обратно в геосферу. Лучшее современное решение основано на простой химической реакции, открытой более двадцати лет назад. С большой долей вероятности, ИИ способен найти новый, более эффективный метод[145].
Следующий подход – солнечная геоинженерия: распыление в атмосфере специальных частиц, отражающих солнечный свет и тем самым «охлаждающих» планету. Как и удаление углерода, этот метод способен смягчить последствия климатических изменений, помогая избежать наиболее катастрофических сценариев. (Впрочем, ни тот ни другой подход не устраняет первопричин проблемы.) Среди других гипотетических проектов по управлению солнечной радиацией – использование высотных авиационных систем распыления и веществ, аналогичных выбросам супервулканов. Но даже если эти методы будут применены в глобальном масштабе, они, как и технологии улавливания углерода, могут оказаться грубыми и рискованными решениями.
Однако ИИ, способный интегрировать данные наземных, морских и космических инструментов, мог бы создавать максимально подробную модель климата Земли в режиме реального времени. На высоком уровне детализации химия атмосферы нашей планеты может предстать не как хаотичная система, а как четкий промышленный процесс с точными химическими входами и выходами, полностью управляемый и прогнозируемый.
ИИ мог бы оперативно реагировать на единичные события, угрожающие хрупкому климатическому балансу Земли, будь то извержение супервулкана, выбрасывающее пепел в верхние слои атмосферы, или детонация атомных боеприпасов, чреватая ядерной зимой. Правда, в последнем случае алгоритмы ИИ смогли бы лишь смягчить проявления экологической катастрофы, не устраняя немедленных гуманитарных последствий. Тем не менее, осуществляя планетарное регулирование, ИИ, обученный тонкому управлению климатическими процессами, стал бы ключевым инструментом сохранения обитаемости нашей планеты.
Поэтому мы убеждены, что ИИ действительно дает надежду в борьбе, которую слишком часто представляют безнадежной. Однако даже если ИИ окажется способен на такие вмешательства, чрезмерная зависимость от него будет опасной. Эти технологии должны рассматриваться исключительно как вспомогательные инструменты, но ни в коем случае не как замена необходимым действиям.
При этом вторая проблема – энергетическая, стоящая отдельно от вопроса глобального потепления, – требует самостоятельного решения. Углеводороды, остающиеся нашим основным источником энергии, формируются миллионы лет, но исчерпываются за столетия. Человечеству теперь неизбежно придется найти альтернативу для энергообеспечения планеты, независимо от любых изменений в составе атмосферы[146].
Если наша гипотеза верна и ИИ в самом деле способен тонко настраивать химический состав нашей атмосферы, он мог бы аналогичным образом преобразовать и энергетическую отрасль, создавая новые безуглеродные продукты для замены экологически опасных аналогов. Можно представить ИИ, тестирующий и настраивающий миллионы синтетических заменителей в виртуальных симуляциях или физических лабораториях, пока не будет найдена полноценная замена нефти, газу и углю с нулевым углеродным следом.
В идеале ИИ мог бы также сконструировать микроорганизмы, оптимизированные для производства этих новых видов топлива, причем рассчитать их метаболические процессы под существующие нефтеперерабатывающие предприятия. Такие экологичные заменители, создаваемые на том же оборудовании и в тех же локациях, но по принципиально иным технологиям, сохранили бы совместимость не только с производственной инфраструктурой, но и с системами транспортировки и потребления. Отдельная перспектива – возможность, что ИИ наконец реализует управляемый термоядерный синтез. Это решило бы энергетические проблемы не только Земли, но и любых других планет, которые человечество когда-нибудь колонизирует.
Многие встретят эти идеи скептически, считая их утопическими (особенно с учетом срочности текущих вызовов) или даже кощунственными – не имеющими ничего общего со стремлением защитить природу. Как метко предупреждает эквадорский эколог-активист Немонте Ненкимо, «Земля не ждет, что вы ее спасете, – она ждет, что вы будете ее уважать»[147].
Мы считаем, что наш оптимизм основывается на уважении к природе – и на разумной доле скромности. При этом доподлинно ясно одно: будущее непредсказуемо. Решение созданных проблем не требует сверхразума – даже без помощи ИИ человечество вполне способно справиться с этими вызовами, и нам следует не замедлять, а, напротив, активизировать сегодняшние усилия. Особенно если учесть колоссальные энергозатраты на обучение и работу ИИ – процессы, которые в отсутствие целенаправленных мер, описанных выше, лишь усугубят и без того критическую ситуацию.
В то же время, если цифровые технологии действительно способны предложить дополнительные решения проблем, порожденных нашей зависимостью от ископаемого топлива, было бы неразумно упускать такую возможность. Особенно учитывая потенциальную пользу для развивающихся стран – они не только наиболее уязвимы к климатическим изменениям, но и понесут наибольшие потери в случае жестких ограничений глобального энергопотребления.