– Смотри на дорогу, – холодно бросил Тритон.
– Смотрю я, смотрю… – вздохнул Карасик, и вдруг резко крутанул руль вправо.
Машину бросило в сторону, из-под колес брызнул фонтан гравия, мотор надсадно заревел. «Уазик» опасно накренился, но равновесие сдержал, вовремя уйдя в сторону заноса – водитель оказался профи.
– Ты чего там?! – закричали с задних сидений. – Не мешки с картошкой везешь!
– Дык тут тварюга какая-то под колеса прыгнула! Едва объехал! – начал оправдываться тот.
– А чего объезжать? – заглянул Малёк в кабину. – Давил бы, и всех делов! У тебя вон какой бампер знатный! Мокрое место только от этой нечисти останется.
– Да она в колючках вся была и шипах каких-то, побоялся шину проткнуть, – утирая рукавом испарину со лба, произнес Карасик. – Но это только начало. Чем ближе к «Дуге» будем подбираться, тем больше всякой такой вот гадости будет попадаться по пути. Эта мегааномалия такой ужас порождает, что порой волосы на загривке поднимаются дыбом. Только я вот не знаю, как вы по болотам пойдете. Там ведь и вовсе сплошной мрак.
– Это уж наше дело, как мы туда пойдем, – сказала Вобла. – Правда, Тритон? Тритон?
Сталкер не ответил. Прислонившись к окну, он что-то тихо бубнил.
– Чего это ваш товарищ затих? Плохо ему, что ли, сделалось? – спросил Карасик, с опаской поглядывая на сталкера. – Укачало? Не запачкал бы сиденье ненароком.
Вобла потрясла здоровяка за плечо, но тот не ответил.
– На приступ похоже, с ним было уже такое, – сказал Малёк, выглядывая из-за спины девушки. – Как бы бросаться не начал опять на нас.
– Что значит – бросаться?! – округлил глаза Карасик. – Он что, припадочный?! Вот это счастье привалило! Мы так с вами не договаривались!
– Ты лучше на дорогу смотри! – злобно проговорила Вобла. Она повернулась к Мальку, сквозь зубы прошипела: – А ты язык попридержи.
– Все нормально, – прохрипел не своим голосом Тритон, открывая глаза. – Укачало просто.
– Ты точно в порядке? – спросила девушка, внимательно глядя на сталкера.
Тот устало кивнул. Ответил:
– Да, живой.
Хотя, с этим утверждением он поспорил бы сам с собой. Вновь на него накатила дымка воспоминаний, на этот раз еще более беспощадная, сводящая с ума. На какое-то мгновение он снова очутился за рулем своей машины.
«Ты из собственных воспоминаний выковал нож, – прошептал голос разума. – Которым теперь и режешь сам себя на лоскуты, медленно, с безумным старанием, до самых костей. Выбрось клинок!»
Но Тритон не мог. Но вдруг что-то изменилось. Стало как-то подозрительно тихо. Сталкер тряхнул головой, чтобы понять, что же случилось. Не получилось. Он начал прислушиваться – и вновь осечка. Мертвая тишина. Было ясно только одно – лезвие ножа со звоном лопнуло у самого основания. «Неужели отпустило?»
И только когда машина вновь вильнула в сторону, уходя от очередной псевдособаки, Тритон понял, что нож воспоминаний обломился внутри его души, кажется, навсегда застряв там. Так бывает, когда душегуб с особой жестокостью убивает свою жертву, режет так остервенело, что нож ломается в теле несчастного. И все сразу же стало на свои места. Как разложенные по полочкам, мелькали перед ним озарения, не принося никакой душевной боли – что мертво, не может чувствовать боль. Первым пришло понимание того, что Димыч, ставший теперь Вороном, любил Марту. Тритон догадывался об этом, но всерьез никогда не принимал. Видимо, зря. Вторым откровением было то, что все события, что происходили с Тритоном, в той или иной мере были связаны с Вороном: переезд в другой город, устройство на работу по охране периметра Зоны, первый залет, второй, авария…
Да, авария тоже была делом рук Ворона. Он повредил тормозные шланги и в самый ответственный момент, когда нужно было сбавить скорость, Тритон не смог этого сделать. Из-за этого и произошла трагедия. И Марта мертва из-за этого. Хотя в первоначальном плане Ворона в автомобиле ее не должно было быть. Это была просто еще одна попытка избавиться от того, кто мешал ему, Димычу. И теперь он охотился на Тритона, жаждая мести. Безумец.
Сталкер открыл глаза. Тело его трясло словно от разрядов тока. Только теперь он понял, что все эти годы его держало на этой грешной земле. Только одно дело. Которое он собирался вскоре выполнить. А потом… А потом – на долгожданный покой.
«Вот и Порог на горизонте. Скоро наша остановка. Дальше пешком».
– Готовьтесь, товарищи, – сказал Карасик, сбавляя скорость. – Куда договорились, туда и довезу. Дальше – ни за какие коврижки.
Путники выглянули в окно. Их взору открылся пугающий и в то же время завораживающий вид. На самом горизонте, в грязном, почти черном тумане, до самого неба возвышалось что-то, что разглядеть в деталях было весьма сложно. Какая-то округлая сфера, по краям которой то и дело вспыхивали маленькие разряды молний.
– «Дуга», – выдохнула Вобла.
– Она самая, – нахмурился Карасик, стараясь не смотреть на мегааномалию. – Будь она неладна!
Воздух едва заметно завибрировал, лобовое стекло начало позвякивать.
– Вон, слышите? Воздействие ее даже сюда доходит. Все! Дальше не поеду!
Скрипнули тормоза, машина резко остановилась.
– Вы уж, ребята, извините меня, но я пожить еще хочу. До Порога всего метров триста-четыреста осталось. Да вон его видать даже отсюда. Можете это расстояние вычесть из итоговой оплаты.
– Ладно, нормально все, – ответил Тритон. – И на этом спасибо. Вот, держи.
Сталкер протянул Карасику обещанную плату, похлопал мужика по плечу и вылез из машины. Остальные нехотя стали выходить следом. Едва Малёк последним сошел на землю, как чудо-машина Карасика вновь зарычала, с пробуксовкой, резко развернулась и рванула прочь из этих гиблых мест.
– Куда теперь? – спросила Вобла.
Изотоп достал карту, сверился с координатами.
– Километров семь получается. Совсем близко. Обойдем через те скалы, чтобы не лезть в болота, потом с полкилометра строго на юг. И мы на месте.
– Ну что, идем тогда? – сказала Вобла. – Тритон, да что с тобой?
Сталкер отвернулся, вглядываясь куда-то в сторону, и не сразу расслышал вопрос девушки.
– Ты слышишь меня? – вплотную подошла к нему Вобла.
Тритон тихо произнес:
– Вы идите теперь без меня. Тут немного осталось, справитесь сами.
– Что?! – удивлению девушки и Малька не было предела. – Почему?
– Здесь наши пути расходятся. Я проводил вас почти до самой аномалии. Теперь надо распрощаться. Изотоп и Валькирия помогут вам отправиться обратно в вашу реальность.
Те кивнули, подтверждая его слова.
– Но почему? Ты же тут один погибнешь?
Сталкер улыбнулся. Скупо ответил:
– Дело надо одно закончить. Занозу из зада вытащить. Жить мешает.
– Ничего не понимаю, – пожал плечами Малёк.
– Тебе и не надо, – без злобы ответил сталкер. Протянул парню руку и крепко пожал. – Ты молодцом держался.
– И все-таки, зачем оставаться здесь? – не унималась Вобла. – Отправите нас, потом вчетвером и возвратитесь назад. Так гораздо безопаснее будет.
– Ты не переживай за меня. Я знаю, что делаю.
Понимая, что от сталкера не добиться вразумительных объяснений, девушка замолчала, понуро свесив голову.
– Будем прощаться, – сказал Тритон, пытаясь хоть как-то заполнить повисшую неловкую паузу. – У всех у нас мало времени.
Вобла крепко обняла сталкера, не скрывая слез, сказала:
– Спасибо тебе большое за все. За то, что не бросил в том горящем доме, и за то, что вызвался помогать и дальше. Ты добрый человек, хоть и пытаешься выглядеть другим.
Здоровяк лишь отмахнулся.
– Чем смог – тем помог. Остальное – не важно.
Подошел Изотоп, пожал сталкеру руку. Тритон еще раз попросил его сопроводить Воблу и Малька до самого портала, обеспечив им полную безопасность, и отправить в целостности и сохранности назад, на что тот дал клятвенное обещание. На том и распрощались.
Группа, уже без Тритона, направилась через проплешины леса в обход скал, а сталкер молча глядел им вслед.
Глава 42
Гончий не чувствует вожака. Сигнал отсутствует. Первый мертв. Остальных из стаи также нет. Они погибли. Но не это беспокоит его. В иной раз он жаждал бы только одного – отмщения. Теперь же не знает, как убежать от того, что проникло в него. Полынная горечь разливается по всему телу, не давая сделать ни шага, чтобы не почувствовать отраву внутри.
Сигналы, словно бы приходящие извне, хаотичны, туманны. Ярко-красный резко сменяется спокойным синим, а потом опять переходит на красный, но уже с прожилками фиолетового. Это сбивает с толку Шестого, и он не знает, что сделать, чтобы избавиться от этой заразы, засевшей в голове. Воет до изнеможенья, бьется в припадке об землю, ест чертовы луноцветья, пытаясь вызвать рвоту, чтобы исторгнуть из себя мрак.
Но все напрасно. Это нельзя убить. Оно слишком глубоко проникло своими щупальцами в его голову. Шестой вновь воет – от бессилия. Решается уничтожить зверя последним, самым эффективным способом – прыгнуть на скалы головою вниз. Но внезапно получает четкий приказ.
«ИДИ ТРОПОЮ».
Шестой вздрагивает. Боль и горечь отступают. Становится не так паршиво, словно вкололи обезболивающие эликсиры. Он приподнимается с земли. Нехотя втягивает ноздрями воздух. Чувствует тропу. Давно по ней не ходили люди. Но там, вдалеке, ощущается более свежий след. Тех, кто убил его стаю.
«ИДИ ТРОПОЮ», – вновь повторяет властный голос. Это не сигнал, как было у вожака, это именно голос. Голос Хозяина. Шестой вновь содрогается. Неужели это сам…
«ИДИ ТРОПОЮ», – вовсю гремит в голове. Гончий уже несется во весь опор вперед. Вожак мертв. Но есть новый Хозяин. А что еще нужно хорошему солдату?
Тьма смыкается над зверем.
Бздынь!
Приобретенный у Филарета автомат стрелял с каким-то лязгающим звоном, норовя ударить прикладом своего нового владельца прямо в челюсть.