Бюджет Кавказа это бюджет отсрочки; заглушка на месте договоренности.
Нам важен (повсюду, не только на Кавказе) местный субподрядчик для показа того, что «проблема решается». Да, это страшно дорогая заглушка. Но субподрядчик знает свое дело – Грозный с самолета это почти Кувейт. Увы, «Кувейт с самолета» вынужден экспортировать своих лихих ребят с оружием и деньгами. Взгляд на Кавказ с самолета – производимый нами вид безопасности, красив, как бланк дорогой страховки. А в поле риска – вся остальная страна. То есть риск не удалось спрятать достаточно глубоко, и он к нам вернулся.
ОТСРОЧКА
Мерой стабильности еще недавно была свобода власти создавать события, выбирая для этого время. Привычка к власти над временем перешла в тайну тандема, ведь есть он, тандем, или нет – вопрос веры в руководство.
Наша политическая система конституционна, но полностью управляется из тандема – неформальной группы, лишенной регламента и плана действий.
Турбулентность вскипала вокруг неизвестности дня, когда тайным образом (и по неясным для самих же мотивам) президент и премьер примут решение о власти.
Тандем вынудил всех жить в зоне Отсрочки. Здесь не принимали решений – их откладывали на завтра. До этого попытки обсуждать варианты пресекались. Люди, чьи решения влияют на все процессы в стране, заранее объявили день, место и основание важнейшего выбора тайной. Все графики сломаны. В ранее запущенных действиях закладывалась возможность резкого разворота вспять. Решение, которое нельзя не принять, принимали таким, чтобы оно ни к чему не обязывало.
Паралич обоих незаменимых людей России – яркий штрих к портрету гениальной власти. Безальтернативность, заложенная в идею тандема власти, повела обоих к стратегическому запаздыванию.
Возникла футурология низкой лояльности «кого ни назовут» – по отношению к любому решению о кандидате. Отсрочка стала наркотиком для тандема, а ломку оставили для остальных. Рабы отсрочки и дуумвиры. Ни один не смел упразднить тандем, вслух сказав правду: «Я желаю быть кандидатом!» Ведь это объявление войны, чуть ли не coup d’etat! Физиологичная грязь положения с мечтами о дне, когда «все закончится», у Путина вырвалась памятным: «Пойду умываться!»
Когда наступит день Икс, выяснят, что оба зря потеряли время. Предсказуемое решение, запоздав, сорвало редкие хлопки у былых жарких сторонников. Отсроченная игра уже кем-то сыграна. Все, кто мог (и хотел бы!) стать действующим лицом одного из сценариев – кто «путинского», кто «медведевского», – рассеялись, не дождавшись призыва. Оказывается, что в системе завелись какие-то новые, неизвестные власти места. Приказ об отсрочках туда не прошел.
Postscriptum 24.09.11
Когда наступил день Икс, тандем увидел, что зритель ждал совершенно другого шоу. Решение о кандидате казалось неподготовленным даже тому, для кого оно было «давно ясно как день».
Кандидатура Путина расколола лояльный путинский электорат. И хотя тот, несомненно, проголосует за власть, часть голосующих сочтут себя преданными.
Выборы 2000 года породили путинское большинство. Выборы Путина 2012 года создадут оскорбленное меньшинство. Активизируясь и присоединяя к себе других, оно породит нечто важное в будущем – большинство нового меньшинства.
В опустевшем центре отсрочек два человека, президент и премьер, запертые в скорлупе всемогущества, ищут власть, которой не стало – и не станет больше ни у одного из них.
Выборы 2000 года ПОРОДИЛИ путинское большинство. Выборы Путина 2012 года создадут оскорбленное меньшинство. АКТИВИЗИРУЯСЬ и присоединяя к себе других, оно породит нечто важное в будущем – большинство нового меньшинства.ПУТИНСКОЕ БОЛЬШИНСТВО
От неудачи Карла Роува к решению «теоремы Юнкера»
Жан-Клод Юнкер как-то сказал: «Мы хорошо знаем, как провести реформы, но мы не знаем, как быть переизбранными после их проведения». Юнкер сформулировал парадокс, буквально совпадающий с задачей, поставленной себе командой Путина в 2000 году. И нам казалось, решение найдено. Еще не договариваясь, что за реформы хотим провести, мы уже знали точно, как быть переизбранными. Решением парадокса оказалось путинское большинство – большинство, желавшее быть управляемым.
Медведев в интервью телеканалам снова вспомнил про это большинство, назвав его «народным», а Путин тут же добавил про «подавляющее большинство» © – идейный концепт советской власти. Но большинство, о котором они говорят, действительно есть.
Устойчивое большинство избирателей время от времени возникало и в правовых демократиях. В истории США были гегемония республиканцев до Первой мировой войны, начиная с президента МакКинли, 20-летняя демократическая гегемония эпохи Рузвельта – Трумэна. Стоит вспомнить недавнюю попытку Буша-младшего уже в нулевое десятилетие создать устойчивое республиканское большинство. Попытка важна тем, что она синхронна с трудами нашей команды и отчасти повлияла на ее действия.
У Буша этим занимался Карл Роув, его советник, архитектор будущего республиканского большинства. Он добивался переизбрания Буша ради будущей эпохи гегемонии, основанной на республиканском большинстве. Апогеем стало переизбрание Буша в 2004 году. Республиканцы-консерваторы получили контроль не только над Белым домом, но и над сенатом, палатой представителей и большинством губернаторских постов.
Большинство Буша – Роува, как и путинское, было парадоксальным. Оно объединяло разные, часто недружественные круги: консервативных христиан и экономических консерваторов, профсоюзы и бизнес. Война с террором и пафос крестового похода помогли Роуву склеить группы с прямо противоположными интересами. Где не хватало интересов, клеем становились религиозные ценности, а противоречия ценностей склеивались интересами. Так же действовали и в Москве, но мы оказались успешнее Роува. Уже в год инаугурации Буша после наводнения из-за урагана «Катрина» империя большинства зашаталась, а война в Ираке и ипотечный кризис добили республиканцев.
В России вышло иначе, хотя путинское большинство также склеилось через страх террора, пафос единства и войну на Кавказе. Что сделало возможным для нас создание долговременного большинства?
Победное большинство 2000 года строилось нами как реванш проигравших – бюджетников, пенсионеров, рабочих, дружно проклинаемой бюрократии и презираемых силовых структур. И главное, забытых демократами женщин – важнейшей, может быть, наиболее верной силы коалиции Путина.
Проигравшие 1990-х годов да станут победителями нулевых, социально ничтожные да вознесутся в столпы Государственности! Так в путинском большинстве слились группы, еще вчера ОТВЕРЖЕННЫЕ и травмированные. Память о ничтожестве заставила их зубами вцепиться в новое status quo. Сцепка получила имя стабильности.
Расшифруем слово «стабильность» – в России это иносказание неформального общественного договора о государственной страховке. Страховка оберегает твой социальный статус, но целиком ПРИВЯЗАНА к этому статусу по месту твоего проживания.
Став в лихие годы главами семейств, женщины на себе испытали удар дефолта.
Проигравшие 1990-х годов да станут победителями нулевых, социально ничтожные да вознесутся в столпы Государственности! Так в путинском большинстве слились группы, еще вчера отверженные и травмированные. Память о ничтожестве заставила их зубами вцепиться в новое status quo. Сцепка получила имя стабильности.
Большинство 2000 года хоть и возникло при военных обстоятельствах, желало не мобилизации, а покоя. Выбрав Путина, оно потребовало убрать неожиданности из государственной жизни. Оно доверяло, временно удовлетворяясь символикой побед (советского гимна, взятия Грозного), – но ждало вещественных премий.
Зато путинское большинство сразу стало дубинкой против наших противников с избирательными мандатами. Всякий, кто зависел от выборов, выступая против Путина, ставил под удар собственное переизбрание – его избиратель уже стал путинистом. Политики притихли еще до того, как испугались. Но то, что они стихли, выглядело как испуг перед Путиным. Обнулив чужую силу, Путин казался всесильным сам. На этом фоне расцвели бумажные цветы вертикали власти – например, система федеральных округов, которая была набором шести местных отделов Администрации президента, а не реальной системой управления Россией.
Большинство возвращает себе чувство социального достоинства, но этого мало. Противоречивую ораву Путин должен кормить. Однако экономическая основа кормления возникла не сразу. Проще было с теми группами путинской коалиции, которым сразу бросали куш – открывая доступ к чужим ресурсам, рассчитывали на их лояльность. Этим группам открывали коридоры кормления, а все прочее те делали сами.
ФСБ и прокуратуре дали отмашку в направлении криминальных кланов и конгломератов в промышленности, чему поначалу в бизнесе были рады. Военные из-за второй кавказской войны ненадолго оказались в почете. Их даже делали губернаторами, пока не отказались.
За счет наведения казначейского порядка, сбора налогов и обуздания директората пенсионерам выплатили пенсии, рабочим – зарплаты. Это происходило на фоне восстановления экономики после дефолта.
Расшифруем слово «стабильность» – в России это иносказание неформального общественного договора о государственной страховке. Страховка оберегает твой социальный статус, но целиком привязана к этому статусу по месту твоего проживания.
Вопрос кто гарантирует – центральный нерв скрытой повестки дня России. Кто гарантирует одним пенсии, другим – низкие тарифы, третьим – минимум сдержанности силовиков? Кто гарантирует неприкосновенность проворовавшейся политической элите, а Кавказу – бюджетные ванны на триллионы рублей?