Точку в этом деле поставил немецкий исследователь Ганс Фрикке осенью 1984 года. О его предприятии 15 ноября 1984 года сообщила газета «Нойе Рур-цайтунг»: «Немецкий исследователь Ганс Фрикке обнаружил банкноты фунтов стерлингов на глубине 80 м, куда он погрузился на своей подводной мини-лодке. По его словам, фальшивые деньги, используя которые национал-социалисты стремились ослабить британскую валюту, представляют большую научную ценность. Находка в своем роде уникальна. Еще никогда наука не располагала возможностью исследовать бумагу, а значит, целлюлозу, которая в течение десятилетий хранилась бы в подобных условиях.
Вода на глубине озера не имеет кислорода, и при первых пробах на денежных купюрах были обнаружены неизвестные бактерии, которые питались целлюлозой. К тому же банкноты удивительно хорошо сохранились».
Газета также писала о поднятых со дна озера минах, о полуразрушенных деталях различного рода вооружений, в том числе и ракет «Фау-1» и «Фау-2». Однако о секретных документах по вполне понятным причинам не было сказано ни одного слова.
История с американскими дорожными чеками
Это произошло в январе 1947 года в Париже. Тогда столица Франции не оправилась еще от фашистской оккупации. В то время жизнь в Париже, так же как и во многих других западноевропейских городах – Варшаве, Берлине, Будапеште – словно бы замерла.
Парижские отели и гостиницы послевоенных лет были в основном закрыты. Редко когда можно было услышать одинокие голоса французских шансонье. Молодежь предпочитала в то время слушать энергичные ритмы джазовой музыки, а также буги-вуги и неподражаемые мелодии Гленна Миллера.
Французский франк стоил тогда мало: за 200 франков давали 1 американский доллар. Естественно, что простым людям жить было очень трудно. К тому же все продукты и необходимые в быту товары выдавали по карточкам. Местные лавочки и маленькие магазинчики также не могли предоставить своим покупателям богатый ассортимент продукции, кроме никому не нужных грошовых безделушек.
Настоящая торговая жизнь кипела во Франции конца 40-х годов XX века только на черных рынках, где за баснословные суммы можно было приобрести все, что угодно. Те из парижан (и приезжих), кто за годы войны смог сколотить порядочное состояние, покупали на черном рынке дорогие персидские ковры, а затем обменивали их на дефицитные продукты питания, кофе и табак.
Французский франк стоил на черном рынке еще дешевле. За 1 доллар там давали 250–300 франков. Ко всем тяготам и лишениям простых людей, чьи судьбы были разбиты тяжелыми военными годами, прибавилась еще одна – безработица. Тогда редко кому из европейцев удавалось найти работу, приносившую постоянный и высокий доход.
Однако нужда все возрастала, и многие не находили выхода из петли послевоенной нищеты. Другие же не стеснялись в средствах и использовали самые разные способы для того только, чтобы остаться в живых и не умереть голодной смертью. Кто знает, возможно, они были правы…
Послевоенные годы не случайно останутся в памяти европейцев самым тяжелым временем. Однако не все предавались горю. Находились и такие, кто участвовал в разного рода аферах и махинациях с тем, чтобы вырвать из рук своих соотечественников кусок хлеба.
На черном рынке появилось тогда множество мошенников, которые занимались тем, что подделывали денежные купюры, продовольственные карточки и документы. Но этим занимались профессионалы искусства аферы.
Во Франции послевоенных лет на рынках часто появлялись и более мелкие мошенники. Они продавали глину, положенную вместо мяса в расправленные консервные банки из-под американской тушенки, начиняли сорной травой самодельные сигареты и расфасовывали их в пачки из-под элитных «Лаки страйк» и «Кемел».
Французские и заезжие мошенники не посягали тогда только лишь на французский франк. Но происходило это не потому, что ими руководило чувство патриотизма, вовсе нет! Секрет подобного долгожительства настоящего франка заключался в другом – в его малой стоимости и снижении спроса на такую валюту.
Однако вернемся к профессионалам аферного дела. До сих пор старожилы Парижа помнят имя одного из главарей преступной мошеннической группы, Збигнева Пославского. Он был поляком по национальности и официантом по профессии. В 1947 году ему исполнилось 50 лет.
Его «карьера» талантливого афериста началась еще в 20-е годы XX столетия. Тогда он работал официантом в ресторане одного из городских отелей. За хорошую службу посетители заведения часто одаривали услужливого и вежливого официанта щедрыми чаевыми. Там же Пославский впервые встретился и с представителями «высшего общества» мошенников.
Да, в то время Збигнев Пославский мог похвастаться перед знакомыми и дорогой одеждой, и богатым столом. Однако он все чаще стал задумываться над тем, что его коллеги по «бизнесу» имеют гораздо больше материальных ценностей, чем он сам.
Мошеннический талант Пославского недолго дремал. Очень скоро официант ресторана нашел другой путь обогащения. Говоря современным языком, он стал киллером. Подкладывая бомбы под врагов своих заказчиков, он тем самым решал проблему конкуретной борьбы в той сфере жизни, которую занимали аферисты.
К великому сожалению Збигнева, война приостановила его удачно развивавшуюся карьеру киллера. Но и после войны он долго не мог найти занятия по душе, то есть такого, которое приносило бы отвечавший его запросам доход.
В то утро, 17 января, Збигнев Пославский расположился с газетой в руках у окна маленькой комнаты, которую он снял совсем недавно. Его мало интересовали статьи о вхождении в женскую моду коротких юбок, о пышном праздновании владыкой Бомбея, Ага-ханом, своего очередного дня рождения и о разводе министра со своей супругой. Мысли его были далеки от бульварных новостей. Он ожидал прихода важного для него гостя.
В точно назначенное время в дверь комнаты, где жил Пославский, постучали. В ответ на приглашение войти в растворенных дверях показался высокий элегантный молодой человек лет тридцати.
Збигнев Пославский познакомился с вошедшим всего два дня назад в одном из многочисленных городских кафе. Его звали Джолли. Да-да, это был тот самый Джолли, настоящего имени которого не знал никто и который был знаменит на весь Париж своими торговыми аферами.
В тот день перед Збигневом Пославским предстал молодой человек, одетый в дорогое пальто. На его шее был повязан не менее роскошный и элегантный галстук с изображением грациозной женщины. На голове вошедшего красовалась ковбойская шляпа с загнутыми кверху широкими полями, которая словно бы свидетельствовала об американском происхождении молодого человека. А в нагрудном кармане пальто лежал поддельный (об этом знал только его владелец) паспорт, в котором говорилось о том, что владелец сего документа занимается торговлей табаком и коврами.
Переступив порог небольшой комнаты Збигнева Пославского, Джолли заговорил по-французски. Однако хозяин, поняв, что гость владеет языком недостаточно хорошо, тотчас же предложил перейти на английский. Новые знакомые долго разговаривали. Они обсуждали события мировой политики, ситуацию, сложившуюся на Ближнем Востоке, положение евреев в разных странах земного шара. Пославский и Джолли рассуждали о том, что каждый из живущих на планете не должен находиться в стороне от сионистского движения. Несомненно, они сами также обязаны принять участие в спасении евреев.
После подобных отвлеченных разговоров Пославский и Джолли перешли к обсуждению частных деталей нового предприятия. Оказалось, гостю Пославского были известны места, где хранится огромное количество брошенного бежавшими немецкими оккупантами, а также американскими солдатами оружия. Далее Джолли добавил, что за скромную плату согласился бы помочь евреям и смог бы не без помощи друзей переправить оружие в Палестину.
В ответ Пославский сказал о том, что у него также имеются знакомые, которые оказали бы всяческое содействие набиравшему все большую силу сионистскому движению. Таким образом, именно в тот январский день 1947 года между Пославским и Джолли было устно заключено соглашение сотрудничать в торговле оружием. Тогда же два мошенника замыслили и фальсификацию дорожных чеков знаменитой на весь мир компании «Америкен экспресс компани».
Дорожные чеки, выпускаемые АМЭККО, действуют и в настоящее время. Они представляют собой выдаваемые в кредит ценные бумаги, функционирующие в качестве оборотных средств, наряду с денежными купюрами. Однако деньги значительно уступают чекам, поскольку в меньшей степени застрахованы от подделки.
Дело в том, что при получении чека его владелец должен поставить подпись в верхнем углу билета. При обмене же чека на деньги служащий банка обращается к подателю финансового документа с просьбой расписаться еще раз и предъявить паспорт или любое другое свидетельство личности, которое содержит подпись его владельца.
Однако, как показало время, и такие полностью защищенные на первый взгляд от подделки банковские билеты все же можно подделать. Шанс мошенникам давало то обстоятельство, что покупатель чека ставил на нем свою подпись при приобретении, а не при обмене. Таким образом, авантюрист мог натренировать руку и научиться расписываться, точно как настоящий обладатель чека.
Спустя примерно неделю после того, как Пославский принимал в своей маленькой комнате в Сюртэ важного гостя, Джолли отправился в один из филиалов компании «Америкен экспресс компани». Там он и купил 10 чеков, стоимость которых оценивалась в 100 американских долларов. В то время пока служащий перебирал бумаги и мало следил за тем, что происходит за окошком офиса, Джолли успел заполучить два неподписанных чека.
Тем временем Пославский так же, как и Джолли, не сидел сложа руки. В Париже он разыскал некоего Даниэля Бернхайма, который в ту пору был известен своим уголовным прошлым. После того как Пославский объяснил суть предпринятого им дела, Бернхайм тут же согласился принять в нем самое активное участие и пообещал приобщить еще пару-тройку нужных людей.