Сарнова возмущают еще многие слова и речения: жилплощадь, зеленый массив, пища, поселок городского типа... Да отчего же, допустим, "жилплощадь" или "стеклопосуда" хуже, чем "новояз" или "языкотворец", которые критик так часто употребляет в своей замечательной книге? Все эти слова образованы одинаково и совершенно равноправны. А "пища"? Лермонтов, не спросясь Сарнова, написал в своем гениальном "Пророке":
И вот в пустыне я живу, Как птицы, даром Божьей пищи...
И "зеленый массив", и "поселок городского типа" имеют законное право на существование в соответствующем контексте. Язык имеет множество обличий - язык художественной литературы, деловой переписки, военных донесений и т.д. Похоже, что в языковом воспитании Сарнова коварную роль сыграла книга Чуковского "Живой как жизнь"(М.,1963), которую он благоговейно упоминает и цитирует. А ведь в этой книге немало весьма субъективных нелепостей. Например:
"Если бы чеховская "дама с собачкой" сказала при Дмитрии Гурове своему белому шпицу:
- Ляжь!
Гуров, конечно, не мог бы влюбиться в неё и даже вряд ли начал бы с ней разговор..." Какая недалёкость! Какое чистоплюйство, отнюдь не только языковое! Да разве влюбляются лишь в тех, кто безукоризненно говорит? Ведь не академик же Яковлев, а Пушкин сказал:
Как уст румяных без улыбки,
Без грамматической ошибки
Я русской речи не люблю...
В иных случаях "ошибочная" речь составляет едва ли не главное в очаровании женщины. Думаю, что Гуров понимал это, как и то, что злоупотреблять тут, как у Сарнока, не следует.
Но Чуковский шел еще дальше, и автор сочувственно цитирует это: "представьте себе, что ваша жена, беседуя с вами о домашних делах, заговорит вот таким языком:
"Я ускоренными темпами обеспечила восстановление надлежащего порядка на жилой площади, а также в предназначенном для приготовлении пищи подсобном помещении..."
После этого вы, конечно, отправитесь в загс и там из глубочайшего сочувствия к вашему горю немедленно расторгнут ваш брак." Вот как! Речь уже не о возможности любви, а о непременном расторжении брака...Но во-первых, браки у нас расторгают не в ЗАГСах, а в суде. А во-вторых, конечно, нелепо, если о домашних делах люди говорят таким языком. Однако же, в-третьих, все слова и выражения этой пародии вполне уместны в соответствующих текстах. Например, в докладе Юрия Лужкова:
"Ускоренными темпами мы придаём Москве американизированный вид" и т.д.
Сарнов и Пушкин
Возмущает критика слово "мастер", когда так называют писателя или другого художника. В известном телефонном разговоре Сталин спросил Пастернака о Мандельштаме: "Он мастер?" Сарнов и его друг Шульман негодуют: "Почему "мастер"? Откуда такая терминология?" Право, я отказываюсь понимать этих художников. Да почему они с Шульманов до сих пор не объявили, что знаменитая статья Максима Горького "С кем вы, мастера искусств?" озаглавлена нелепо и безграмотно! Они с Шульманом знают, как видно, только накое значение этого слова: мастер сапожный, потрной, доменный, мастер огурцы солить... А оно давным давно употребляется гораздо шире. Кто ж виноват, что Шульман и Сарнов тугоухи и подслеповаты.
Несколько раз Сарнов потешается над строками кагда-то очень популярной прекрасной песни:
Нам разум дал стальные руки-крылья,
А вместо сердца - пламенный мотор...
Мотор вместо сердца? Фи, как можно! Это ужасней, чем "мастер"! Какая нелепая индустриалыцина!.. Между прочим, давным-давно в "Комсомольской правде" вот так же потешались над этими строками Ф.Бурлацкий и Л.Карпинский. Так что, и тут, как обычно, Сарнов лишь подъелдыкивает собратьям. И опять, словно участкового, чтобы унять скандалиста, приходится вызывать на помощь Пушкина:
И он мне грудь рассек мечом,
И сердце трепетное вынул,
И угль, пылающий огнем,
Во грудь отверстую водвинул...
Ведь здесь еще более ужасная трансплантация: мотор-то работает, даёт энергию, а уголь попылает и станет золой. Но вот уже почти два века люди твердят: "Гениально!"
Сарнов и опять Сталин
Но самое премечательное здесь такое рассуждение: "Называя советских писателей инженерами человеческих душ, Сталин вовсе не хотел унизить их. Наоборот: хотел польстить, подчеркнуть важность их дела. И уж совсем не входило в его планы обнаружить свои плоские, примитивные, школярские представления о природе художественного творчества." Внимание! Вот главное: "Следуя точному (!) смыслу этой языковой формулы мы получаем примитивную схему, согласно которой таинственная, загадочная, непредсказуемая человеческая душа - всего лишь механизм, который можно регулировать, чинить, а так же совершенствовать, добиваясь
более продуктивной и целенаправленной его деятельности," Не мы получаем примитивную схему, а ты получил её, критик, ибо, как в случае с "мастером", с "мотором", ты, буквоед, и тут дотошно следуешь "точному смыслу" там, где это делать недопустимо: перед тобой литературный троп, метафора, иносказание, образ - "экономнейший способ организации мысли"(Горький). Прибегнув к этой "формуле", Сталин хотел сказать, что писатель прежде всего должен быть знатоком человеческой души и, конечно, способствовать её совершенствованию. Так что не он, а ты обнаружил здесь своё плоское, примитивное, школярское, неграмотное представление об образе, т.е. о самой сути художественного творчества.
Между прочим, Сталин не только понимал в литературе больше, чем Сарнов, но и слышал текст острее. В одном из вариантов текста нового гимна были слова:
Фашистские полчища мы побеждали.
Мы били, и бьем их, и будем их бить Сталин сразу заметил, что "и бьём их" при произношении сливаются в "ибём их", и хотя в 1944 году, когда родился новый гимн, так оно и было на фронте, он однако потребовал убрать сей образец "новояза". А критик начертал, например: "Вот еще одна история в том же духе". И не слышит здесь вопиющую "жидуху", т.е., по его разумению, "лицо еврейской национальности". Так что, кому-кому, а уж Сарнову-то следовало бы принять во внимание совет Бабеля учиться работать над словом у товарища Сталина.
Последнее прибежище братьев профессионалов Собственный язык критика еще и не только пахуч сортиром, но и пестрит замусоленными штампами : "дело пахнет керосином", "осетрина второй свежести", "в области балета мы впереди планеты всей", "это хуже, чем преступление, это ошибка" и т.п. А взять такое не очень-то красивое словцо иностранного присхождения, как "реагировать". Ведь есть же много возможностей обойтись без него. Но Сарнов не знает, как это сделать и шпарит: "Мужик наконец отреагировал"... "Адмирал на это не прореагировал"... "Американка так прореагировала на увиденное"... "Сталин не прореагировал"... "Жена не реагировала"... "Сталин отреагировал благосклонно" и т.д. Продолжая копошиться в отдельных словах, Сарнов сделал и такое удивительно заявление: "подвиг" это нечто неповторимое." Почему? С какой стати? Вот близкий самому автору пример: написал книгу "Перестаньте удивляться!" - это великий антисоветский подвиг: под диктовку то американскую, то Новодворскую автор назвал здесь свою родину Империей Зла, Большой Зоной, "фашистским государством", Сранью. А сейчас выпустил такую же книгу "Советский новояз" - это повторение великого антисоветского подвига: родина поименована здесь посредством тех же грязных слов.
Конечно, кому-то это можно извинить, но дело в том, что Сарнов, считая себя знатоком языка, еще и поучает других, как надо говорить и писать. Кто-то перепутал слова "проблема" и "проблематика", - критик тут как тут с назидательным укором. Кто-то сказал "ваучеры сыграли определенную пользу", - Сарнов грозит ему пальчиком. Кто-то выразился так: "Бывший экс-премьер Гайдар..." Критик усмехается: "Бедняге невдомек, что "экс" как раз и означает "бывший". Верно, но другому бедняге невдомек, что Гайдар никогда и не был премьером. Сарнов назидает: "Особенно любопытна такая закономерность: чем малограмотнее тот или иной деятель, тем ретивее включается он в борьбу за чистоту русского языка." Совершенно верно, мы это только что видели. Но у критика примерчик другой: "Председатель Госдумы высказал однажды недовольство по поводу того, что его называют спикером. Заодно он выступил против слов "саммит", "консенсус"... А в заключение сказал: "Нам это не надо. У нас, у русских, свой имидж". Да был такой случай, и все поняли, что Селезнев закончил свою реплику с юмором, сказал это в шутку. Но Сарнов всё понимает один к одному, а юмор -только с голым задом, такой вот:
Мы о том, что вся Европа
Это полное говно
Репортаж ведем из жопы,
Где находимся давно.
Да, да, он там с Шульманом и Коржавиным находится давно. Это их последнее прибежище.
И представьте себе, человек именно там со своей грамотностью благополучно обитающий глумится над покойными писателями: "Имя Поповкина стояло в моём сознании в одном ряду с Сартаковым, Пермитиным, Закруткиным и прочими забытыми ныне корифеями соцреализма, о которых кто-то хорошо сказал, что писателями они могли быть только при поддержке армии и флота". А ведь о самом кто-то хорошо сказал: критиком он может быть только там, где нет орфографических словарей.
Не ограничиваясь обличением языковой неграмотности, Сарнов свирепо обрушивается и на "общекультурную неграмотность". Например, стыдит какого-то
"едва ли не самого интеллигентного в стране" ведущего теленовостей за то, что тот назвал Станиславского основателем Малого театра. Ну, во-первых, одного этого факта, пожалуй, достаточно, чтобы сильно усомниться в больших достоинствах ведущего. А во-вторых, он может ответить Сарнову : "Почтеннейший, а я у вас читал, что Галина Уланова была руководителем Большого театра. Это когда же? О Василии Гроссмане пишете, что он был лауреатом Сталинской премии. За что? Уверяете, что Третий съезд писателей проходил в Георгиевском зале Кремля, когда все знают, что этот зал служит только для приёмов и банкетов. Вместо Антанас Сметона(Smetona) пишете Сметана. Вы поймали одного старикашку на том, что однажды он спутал Венеру с Афиной Палладой. А еще кого-то на том, что приведя цитату из Нового завета, он указал, что она из Ветхого. Но это же всё мифилогия. Тем паче старичок университетов не кончал. А в ваших книгах конца нелепостям нет. Так не свидетельствуют ли они о том, что мы с вами ягодки одного интеллектуального поля?"