Однако баллистит принес впоследствии «динамитному королю» не только коммерческий успех, но и немало неприятностей. И первой из них стало обвинение его в шпионаже. Дело в том, что по соседству с французской лабораторией Нобеля находился пороховой завод, на котором производился бездымный порох. И шведского изобретателя обвинили в том, что он выбрал это место не столько для проведения собственных исследований, сколько для того, чтобы получить сведения о засекреченных разработках, которые могли ему пригодиться. Поскольку же он продал свое изобретение Италии, которая в то время была членом Тройственного Союза, направленного против Франции, это не могло не вызвать подозрения в том, что он тем самым способствовал передаче промышленных секретов противнику.
Еще одна скандальная история была связана с сооружением Панамского канала. И хотя спекуляции на поставках нитроглицерина и динамита для его строительства осуществлял французский компаньон Нобеля Поль Барб, имя и репутация самого изобретателя и хозяина предприятий были скомпрометированы. Против Барба также было выдвинуто серьезное публичное обвинение, но он в 1890 г. умер, и тогда виновным в растрате 4,6 млн франков был объявлен Нобель. Положение его во Франции приобрело угрожающий характер. В прессе против него была развернута яростная кампания. В результате изобретателя заключили в тюрьму, его завод в Онфлёре закрыли, а склад баллистита опечатали. Ему пришлось вступить в борьбу с «нечестными и несправедливыми судьями», полицией и финансовыми спецслужбами. Поняв, что вряд ли из нее он выйдет победителем, Нобель вынужден был покинуть Францию.
Но более всего предпринимателя беспокоили не столько политические обвинения, сколько понесенные в связи с ними финансовые потери. Чтобы привлечь новые средства, Альфред прибегнул к выпуску облигаций. Наряду с этим он заново сформировал совет директоров, очистив его от сообщников Барба. Однако бесконечные административные препятствия и финансовые проблемы изматывали уже немолодого Нобеля и он все чаще приходил в отчаяние и устало признавался: «Меня уже тошнит от всех этих историй со взрывчатыми веществами. Я непрестанно сталкиваюсь с катастрофами, ограничительными законами, с бюрократической волокитой, педантами и прочим отребьем… Я мечтаю об отдыхе и о том, что когда-нибудь наконец получу возможность посвятить все свои силы и все свое время моим исследованиям… Больше всего мне хочется удалиться от дел, от любых дел». А в своем небольшом рассказе «Патентная зараза», который больше напоминал памфлет, Нобель подчеркивал: «Денежная сторона дела, как правило, оставляет меня равнодушным…»
Однако к высказываниям Нобеля подобного рода не стоит относиться однозначно. В частности, его слова о том, что он равнодушно относится к денежной стороне дела, вовсе не означали полного безразличия к ней, ведь Нобель был прежде всего финансистом. То же самое можно сказать и о его отношении к коммерческим делам. Здесь нельзя быть полностью уверенным в том, на самом ли деле он не любил заниматься ими или только делал вид, что они его не интересуют, чтобы создать о себе легенду. Впоследствии его биографы писали: «Если Нобель и был заинтересован в чьем-то мнении о нем, то прежде всего речь должна идти о мнении потомков. Он хотел, чтобы его имя помнили и после смерти. Прекрасным доказательством тому может служить учреждение Нобелевской премии. Образ “финансиста не по собственной воле” в интерпретации Нобеля выглядит несколько неестественно и вымученно, как, впрочем, и образ “торговца оружием, ратующего за мир”. В личности Нобеля, в ее многочисленных проявлениях легко обнаруживается причудливое смешение искренности и позерства, мечты и прагматизма, щедрости и эгоизма, которое свойственно неуравновешенным людям вроде Нобеля».
Эта оценка не лишена оснований, и тому есть немало документальных подтверждений. В частности, после своего отъезда из Франции Нобель едет в Швецию, потом посещает заводы в Италии и Кюммеле, где находится достаточно долгое время, заключая сделки и решая разные технические вопросы. И такие деловые поездки были главным занятием последнего десятилетия его жизни.
В 1889 г. Нобель купил в Сан-Ремо восхитительную виллу, надеясь, что итальянский климат окажет благотворное влияние на его серьезно пошатнувшееся здоровье: кроме постоянных мигреней его начали беспокоить бронхи, сердце, хронический насморк и появившиеся признаки цинги. Однако жизнь в Сан-Ремо он явно не считал уходом на покой. Хотя итальянское Средиземноморье и располагало к спокойствию и отдыху, Нобель и там производил всевозможные испытания, а в те периоды, когда он не уединялся в своей лаборатории, разъезжал по своим заводам.
В 60 лет он выглядел измученным человеком — густая седая борода на осунувшемся усталом лице, сутулая осанка и излишняя нервозность в поведении. Из-за плохого зрения он начал носить очки. Сам себя он считал «бесполезной думающей машиной, единственной в своем роде из-за ее неповторимости». Но, несмотря на это, продолжал вместе со своими помощниками работу над очередным изобретением — «прогрессивно взрывающимся бездымным порохом».
В это время Нобель заинтересовался конструированием огнестрельного оружия. Но кроме этого он сделал и немало других изобретений: усовершенствовал многие бытовые приборы, разработал глушители для ружей и пушек, а также придумал новый способ закаливания металла и получения каучука. Круг его научных интересов в эту пору чрезвычайно разнообразен: оптика, биология, физиология, химия. Он произвел также ряд опытов с целью создания искусственных заменителей шелка и кожи. Его увлекла идея аэрофотосъемки для нужд картографии. Неудивительно, что к концу жизни Нобель был автором 350 патентов.
Изобретатель проявлял живейший интерес к открытиям других ученых. Он познакомился с устройством телефона и телеграфа, выделил средства на путешествие шведа С. Эндрэ к Северному полюсу и даже мечтал о запуске воздушного шара. По поводу этого избытка идей и интересов сам Нобель говорил: «Если среди тысячи идей, которые возникают у меня в течение года, хотя бы одна хороша, я удовлетворен полностью».
И все-таки, как ни хорошо жилось Нобелю в Сан-Ремо, в конце жизни он решил найти себе новое место жительства, где мог бы беспрепятственно проводить и внедрять в производство свои исследования. Взор его все чаще обращался к Швеции, и вскоре он вернулся на родину. В Бьёркборне изобретатель купил замок, а неподалеку от него приобрел за 1,3 млн крон старый металлургический завод и организовал на его территории лабораторию. Лето и осень 1896 г. Нобель провел на заводе и лишь после смерти старшего брата Роберта решил обратиться к врачам. Парижские специалисты поставили диагноз: «острая форма грудной жабы», по иронии судьбы прописали нитроглицерин и порекомендовали вернуться в Сан-Ремо. Они осторожно намекнули Нобелю, что пришло время позаботиться о приведении в порядок всех своих дел. Но он уже давно подготовился к смерти. Еще с тех пор, как случайно прочитал в парижской газете некролог… на самого себя.
Газетчики перепутали его с братом Людвигом, который скончался в 1888 г. Эта небрежность репортеров привела к тому, что Нобель вдруг увидел плоды своей деятельности такими, какими их представляли другие люди. Его изобретения вдруг превратились в орудие уничтожения, а сам изобретатель — в «торговца смертью». Возможно, этот некролог, а также пацифистская деятельность его подруги — Берты фон Зуттер — и послужили толчком для его серьезных размышлений о войне и мире. В отличие от Берты он считал, что «просто требовать разоружения — это значит поставить себя в глупое положение». В споре с ней Альфред утверждал, что лишь научная и правящая элита должны решать вопросы войны и мира, убежденно заявляя: «Мои заводы и лаборатории, возможно, смогут положить предел войнам скорее, чем ваши конгрессы». А в одной из бесед он высказал предположение, что «в тот день, когда две армии будут в состоянии уничтожить друг друга в одну секунду, все цивилизованные нации в ужасе отшатнутся от войны и расформируют армии».
Стремясь приблизить это время, Нобель составил завещание, в котором все свои средства передавал в фонд, организованный для «вручения премии тем, кто за прошедший год внес наиболее существенный вклад в науку, литературу или дело мира и чья деятельность принесла наибольшую пользу человечеству». Так, после некролога на самого себя Альфред собственноручно воздвиг себе памятник.
Гениальный изобретатель и промышленник скончался в Сан-Ремо 10 декабря 1896 г. от кровоизлияния в мозг. Через некоторое время его тело было доставлено в Стокгольм и похоронено на Северном кладбище рядом с прахом родителей.
После смерти Нобеля на его счету оказалось 33,2 млн шведских крон. Капитал был рассеян по миру, так что финансовые проблемы наследства пришлось улаживать в девяти странах в течение 3,5 лет. Наконец, в июне 1900 г. король Оскар II согласился утвердить положение о Нобелевском фонде, который должен был отвечать за наследство. К тому моменту оно оценивалось в 60 млн фунтов стерлингов (по современному курсу). Впоследствии деньги фонда были вложены в прибыльные промышленные и аграрные предприятия, целевые займы, часть их хранится в виде государственных облигаций. Доход от них и дает возможность выплачивать ежегодные премии, носящие имя великого изобретателя.
НЬЮТОН ИСААК(род. в 1643 г. — ум. в 1727 г.)
Английский математик, механик, астроном и физик, создатель классической механики, член (с 1672 г.) и президент (с 1703 г.) Лондонского королевского общества. Автор многих фундаментальных трудов. Разработал дифференциальное и интегральное исчисления. Открыл дисперсию света, исследовал интерференцию и дифракцию, развивал корпускулярную теорию света, высказал гипотезу, сочетавшую корпускулярные и волновые представления. Построил зеркальный телескоп, открыл закон всемирного тяготения, обосновал теорию движения небесных тел, создав основы небесной механики.
Рождественской ночью 1642 г. по старому летоисчислению (4 января 1643 г. по новому) в небольшом родовом имении Вулсторп в самом центре Англии появился на свет очень слабый маленький мальчик. Спустя много лет он приоткроет завесу над многими тайнами, волновавшими человечество, а каждое его высказывание станет предметом тщательного анализа ученых. Но пока об этом никто не знает. Быть может, поэтому слуги и не спешат звать из соседней деревни мудрую целительницу — они уверены: новорожденный хозяин умрет через несколько часов…