Джордж Блейк
Даже в свои далеко за девяносто полковник Службы внешней разведки России Джордж Блейк помнит всё и всех.
Для тех, кто, быть может, не так хорошо знает историю Джорджа Блейка, приведу основные вехи. Он родился в Роттердаме 11 ноября 1922-го. Мать — голландка, отец — турок по происхождению, получил британское подданство, воюя на стороне Англии в Первую мировую войну.
А Вторая мировая превратилась в тяжелое испытание для юного жителя Голландии. Сразу же после оккупации страны он не стал выжидать, как делали многие, а вступил в Сопротивление. Был арестован, помещен сначала в тюрьму, потом в концлагерь. Оттуда удалось бежать, запомним этот факт из биографии, и добраться до Англии. Ушел добровольцем на британский флот.
В 1944 году началась карьера в «Сикрет интеллидженс сервис». С 1949-го разведчик Блейк работал в Сеуле под прикрытием должности вице-консула британского посольства. Во время корейской войны молодой офицер английской разведки Джордж Блейк был интернирован. В 1951-м по сугубо идейным соображениям перешел на нашу сторону. На его счету бесчисленное количество раскрытых операций чужих спецслужб. Английский разведчик служил в самой горячей точке холодной войны — Западном Берлине. И этот город — в то время столица мирового шпионажа — был во многом благодаря Блейку совсем не под натовским контролем. Особенно когда Блейк предупредил Москву о прорытом американцами тайном туннеле. С его помощью ЦРУ подключилось к советским коммуникациям и перехватывало все секретные переговоры, которые велись Группой советских войск в Германии, и долгое время проглатывая заодно умело поставляемую нами дезинформацию.
Из-за предательства уже упоминавшегося в этой книге польского разведчика Михаила Голеневского, сотрудника польской разведки, Блейк был в 1961-м арестован и приговорен к 42 годам тюрьмы. Но с помощью друзей-ирландцев через четыре года совершил невозможное: бежал из тюрьмы Уормвуд-Скрабс. Во время побега сломал руку, и все равно, отсидевшись на тайной квартире, был с риском для жизни перевезен через Западную Европу в хорошо знакомый ему Восточный Берлин, где и был встречен с распростертыми объятиями нашими разведчиками.
С 1965-го Джордж Блейк живет в Москве. Награжден орденами Ленина и Красного Знамени. В отличие от почти всех других своих иностранных собратьев по разведке, получивших прописку в Москве, он очень быстро приспособился к нашим условиям, с удовольствием откликается на сделавшееся привычным русское — Георгий Иванович. Женился на красивой женщине Иде, подарившей ему сына Мишу ростом 186 сантиметров.
Кстати, он признается, что не слишком любит свое имя Джордж: «Между прочим, русская версия Георгий, так зовут меня последние несколько десятков лет, звучит для моего уха более приятно».
Работал на сугубо гражданской службе, хотя и не только. Да, в начале 1990-х, когда некоторые горячие головы из российского руководства задумались над просьбой англичан «экстрадировать Блейка», он пережил несколько неприятных месяцев. Нашей разведке пришлось убеждать Ельцина: возвращать гражданина России туда, откуда он успешно сбежал, не принято ни в одной стране мира. В конце концов это признали и те, кто был не прочь «вернуть» Блейка Англии.
Да, в 1997-м на своем 75-летии Джорджу Блейку пришлось признать: «Мы все были участниками великого эксперимента. К сожалению, он не удался». И как с этим не согласиться? Но оптимист Блейк по-прежнему полагает, что светлые коммунистические идеи основаны на христианских принципах и день всеобщего социального равенства все равно настанет. Когда? Это неизвестно даже Джорджу Блейку.
Мы впервые встретились очень давно. Человек в скромной дубленке и неприметной зимней шапке шел по малолюдному московскому переулку в районе Поварской. И чувствовалось, визуально он контролирует каждого прохожего, который мог бы проявить к нему интерес. Входит в обычный подъезд. Дверь, в которую вхожу и я следом, сразу закрывается.
Конечно, он меня не знал, а я видел его по ТВ. Но вот что я слышу сразу после рукопожатия:
— Я заметил, вы шли за мной. Не решились догнать, подойти?
Тогда мы неплохо поговорили, но по независящим ни от него, ни от меня причинам интервью не было опубликовано. В дальнейшем мне уж точно повезло больше. Статьи о нем и главы книг о Блейке печатались регулярно.
Блейк хорошо и с милым акцентом говорит по-русски. Вот и наша беседа шла на нем неторопливо, и порой мы затрагивали темы сугубо философские.
Сейчас он живет с женой Идой Михайловной в Подмосковье, изредка и без удовольствия выбираясь лишь по крайней необходимости в огромный город. Их сын Миша живет со своей семьей, обосновался отдельно.
Какой он теперь, разведчик Джордж Блейк, столько сделавший для нашей страны? Ведь вроде совсем недавно отмечали 85-летие. Потом подкрался как-то быстро другой солиднейший и редкий по нашим российским понятиям юбилей. Как у него с глазами? Ведь во время прошлой встречи Блейк жаловался на зрение и на здоровье в целом. Слышал я, что стало хуже с глазами. А у кого в таком возрасте с чем-то становится лучше? Но Блейк приближается и к столетнему рубежу.
Еще издали на подъезде к даче увидели степенную пару: мужчина с палочкой, поддерживаемый стройной спутницей, неторопливо шествует по дорожке. Элегантный берет, темная куртка, аккуратная бородка — нет, он по-прежнему, несмотря на более полвека, прожитого в нашей стране, не похож на типичного жителя российского поселка К. Да и зачем? Пусть в облике полковника СВР просматривается знаменитый разведчик — англичанин Джордж Блейк.
На улице ему трудно без сопровождающего, а в своих комнатах он отлично ориентируется, передвигаясь самостоятельно. Хозяин начал беседу на русском, но по английской традиции с погоды:
— Когда нет дождя, я много гуляю: и на улицу выходим. Но за калитку я один не хожу: знаете, велосипеды, машины. Устраивайтесь.
— Спасибо, Георгий Иванович. У вас позади очередной юбилей. Событие, на мой взгляд, приятное…
— Это как смотреть. — И Блейк смеется — неожиданно звонко.
— Отпраздновали здесь, на даче? Приезжали гости из Англии?
— Три моих сына. Собрались вместе, а потом — они снова к себе домой.
— И чем ваши ребята занимаются в Англии?
— У всех по-разному. Младший — священник англиканской церкви в пригороде Лондона. Средний — бывший военный и пожарный. Старший — японист.
— У ребят жизнь в Англии сложилась неплохо. А ваш с Идой Михайловной сын, родившийся в Москве, — он как?
— Он — специалист по финансам. Миша — кандидат наук и очень хороший преподаватель.
— Понятно, как вы называете сына. А как ласково обращается к вам жена?
— Жора.
— С первых дней знакомства?
— Нет, так меня назвал кузен Иды.
Ида Михайловна:
— Да, мой двоюродный брат, когда Мишка родился, пришел и говорит: «Жора, поздравляю тебя от души». Так и осталось — Жора и Жора. Но на работе его никогда Жорой не звали: всегда было Георгий Иванович. А уж я привыкла.
— За ваши долгие, я бы сказал, очень долгие годы в России вы общались со многими своими бывшими английскими, американскими коллегами, которые, как и вы, верно служили СССР, России. Среди них Филби, Моррис и Лона Коэн… И наверняка наши российские нелегалы. Когда я спросил Героя России Морриса Коэна, не скучно ли ему в Москве, вдали от Штатов, он ответил: «А вы думаете, там я бы имел возможность общаться и дружить с таким интеллектуалом, как Джордж Блейк?»
— Моррис Коэн — прекрасный человек. И Лона тоже. Мы стали большими друзьями, особенно в последние годы их жизни. Часто бывал у них на Патриарших, а они у нас на даче.
— Лонсдейла — российского нелегала, вспоминаете?
— Еще бы, мы сидели вместе в лондонской тюрьме Уормвуд-Скрабс, много общались, говорили.
— Никак не пойму, как российскому разведчику Лонсдейлу, приговоренному к 25 годам за шпионаж, и вам, со сроком отсидки в 42 года, давали общаться?
— Этого никто не понимает. Можно сказать, то была административная ошибка. Мы оба проходили там опасными преступниками, должны были бы быть под особым наблюдением. Но у английской контрразведки и у тюремной администрации оказались разные понятия относительно этого самого административного наблюдения. Нас обязаны были содержать отдельно, исключить возможность встреч, а получилось наоборот: ежедневную прогулку мы совершали вместе. Лонсдейла обменяли, а я — бежал.
— В Москве встречались?
— Конечно, Лонсдейл бывал нашим гостем.
— А с Кимом Филби?
— Естественно. Его будущая жена Руфина — подруга Иды по институту, где они вместе работали. Ким ее увидел, и она ему сразу очень понравилась. Тут вспоминаю одну деталь. Вскоре после этого Служба подарила мне машину «Волга». Когда ж это было? 1971-й? И моя мама была здесь. Они с Филби очень мило общались. Мама любила вечерком выпить мартини и Ким тоже. Отношения были очень хорошими. А я в то время мало знал о российских дорогах: думал, сядем на машину и поедем по России. Но, ха-ха, это было чрезвычайно трудно. Где остановиться на ночь или купить бензин? А уж починить мотор… Но все равно однажды Ида пригласила Руфину в Ярославль, и мы на «Волге» все вместе туда с Филби поехали. И я видел, что Ким сразу в Руфину влюбился и предложил ей руку и сердце.
— А с этими своими друзьями вы говорили о делах разведки?
— Говорили. Вспоминали, как было в Англии, в других странах. Да, есть о чем вспомнить. Но анализировать — нет. Нам было все ясно. Мы знали истории друг друга, понимали, кто и что сделал. Потом через Мелинду познакомились с ее мужем Доном Маклейном.
— Еще одним, помимо Филби, членом «Кембриджской пятерки» и его женой.
— Мелинда уже ушла от Дона. Но они еще не развелись. Она жила в маленькой квартире на этой стороне Москвы-реки, а Маклин на той, около Киевского вокзала. Он был интеллигентнейшим человеком, отлично говорил и писал статьи. Причем — на русском.
— Говорил — как вы?
— Очень и очень хорошо, но, как и я, с акцентом. Это неизбежно, когда учишь язык взрослым. Он был одним из ведущих сотрудников нашего Института мировой экономики и международных отношений. Мы сидели в комнатах по соседству.