Александр Демьянов
До последнего времени имя этого героя произносили редко. Но мне повезло. О разведчике Александре Демьянове, которого немцы считали своим агентом Максом, а наши присвоили псевдоним Гейне, мне на исходе жизни поведал полковник Иван Мутовин.
Мы долго переписывались с уже тогда немолодым Иваном Иосифовичем, жившим в Краснодаре. Присылали друг другу наши выходившие книги на всё ту же вечную тему о разведке, перезванивались, и вот, наконец, я выкроил денек и приземлился на Краснодарской земле.
То ли стало действительно «можно», то ли проживший долгую-долгую жизнь полковник почувствовал, что пора. Но в награду получил от гостеприимного хозяина скромной квартиры в центре города два интереснейших рассказа. В ту пору я как раз собирал материалы о моем любимом герое внешней разведки Рудольфе Абеле — Вильяме Фишере. И полковник госбезопасности в отставке, он же плодовитый, по понятным причинам не обделенный глубочайшими знаниями и доступом к секретным материалам писатель Иван Мутовин щедро одарил только одному ему в ту пору и известной историей жизни земляка, потомственного дворянина и потрясающей храбрости человека Александра Петровича Демьянова.
Как же логично сплелись здесь разные жизни и интересы. Великий Абель наставил на путь истинный относительно начинающего разведчика Сашу Демьянова. Мутовин узнал об этом от Абеля.
Не ставя себя и близко в этот славный ряд, все же замечу, что тоже — пусть случайно, но как во время — оказался я рядом. Ведь уходящий из этого мира, тяжело ступающий по напольным квартирным коврам фронтовик и орденоносец Мутовин не поскупился, как это обычно принято между нами, людьми пера, на благополучнейшую и одновременно трагическую, на мой взгляд, историю. Поведал энтузиасту-собирателю, то бишь мне, о судьбе одного из лучших разведчиков военных лет.
Мутовин, в свою очередь, считал, что повезло ему, с чем нельзя не согласиться. Приезжая в Москву в служебные командировки, он всегда навещал бывшего шефа — полковника в отставке Виктора Усватова. Вот и в тот раз краснодарец позвонил ему из гостиницы на Маяковке — конечно же, широко открывавшего двери для сотрудников КГБ «Пекина», и сразу получил предложение заглянуть. Усватов с женой Ксенией пригласил друзей, и, как пообещал экс-начальник, сравнительно молодого тогда Мутовина ожидала неожиданная встреча.
Действительно, знакомство с генерал-лейтенантом Павлом Анатольевичем Судоплатовым, человеком-легендой, «завалившим», как говорят разведчики, главу украинских националистов полковника Евгена Коновальца, получилось интереснейшим. Ксения и жена генерала Эмма — дальние родственницы, детство провели вместе, и две семьи поддерживали отношения дружеские. Так что разговоры велись откровенные. К тому же мужской состав компании принадлежал к одному ведомству.
Во время застолья и разговорились с генералом, руководившим в войну среди прочего подготовкой диверсантов. Память у Павла Анатольевича была феноменальной, чисто профессиональной. Узнав, откуда прибыл Мутовин, Судоплатов вдруг спросил, как на Кубани увековечено имя первого атамана кубанского казачества Антона Головатого. Офицер ответил, что Головатый — один из основателей кубанской столицы, но памятник ему и соратникам — в Тамани.
Тут генерал и объяснил: спросил об атамане потому, что в военные годы долго и небезуспешно работал с его правнуком Сашей Демьяновым — замечательным разведчиком, образованным инженером, красивой, как заметил Судоплатов, внешности, с благородными манерами. Отец его, казачий есаул царской армии, пал смертью храбрых в Первую мировую в 1915-м, когда сыну исполнилось четыре года. Мать — выпускница Бестужевских курсов. Признанную красавицу хорошо знали в петербургском свете.
А сынишку в детстве возили за границу учить языки. До революции жили в родовом гнезде, в Анапе. Знавал их семью генерал Улагай, после революции им предлагали эмигрировать во Францию, но остались дома. Демьянов-младший окончил казачью школу в Тамани, потом поступил в институт.
По словам Судоплатова, чекисты установили контакт с Демьяновым в Ленинграде в 1930-е. Способности к разведке проявил тот быстро, и его с матерью перевезли в Москву, где Александр сотрудничал с органами под псевдонимом Гейне. Инженер-электрик получил работу по своей специальности на «Мосфильме».
Тогда культурная да и светская жизнь столицы кипела на киностудии вовсю. Демьянов легко вписался в компанию актеров, сценаристов, поэтов. Подружился с режиссером Михаилом Роммом да и со многими другими деятелями искусства. Женился на ассистентке режиссера Татьяне Березанцевой.
Постепенно круг знакомств расширялся, завязались связи с иностранными дипломатами, журналистами. Демьянов дворянского происхождения не скрывал. Да и в эмигрантских кругах проверить это можно было легко. Видно, и проверили. В конце концов, молодым и идущим на контакт инженером заинтересовались сотрудники немецкого посольства, если точнее — абвера.
И наши начали готовить Демьянова — Гейне на случай войны для большой игры с немцами. Узнать обо всем этом помогли Мутовину товарищи из Краснодарского управления ФСБ. По просьбе полковника-ветерана материалы по Демьянову все же (для него) рассекречены, и он получил доступ к архивам.
Предвоенная Москва была нашпигована немецкой агентурой. И Судоплатов разработал план радиоигры, которая бы помогла выявить тех, кто сотрудничает с чужой разведкой или хотел бы вступить в контакт с ней. Позже, когда грянула война, эта локальная поначалу операция под кодовым названием «Монастырь», бесспорно, переросла в гораздо более серьезное противостояние между двумя воюющими сторонами. Схватка приобрела совсем иной, возможно, даже стратегический масштаб.
И, как поведал Судоплатов, в первые осенние месяцы Великой Отечественной шифровальному и радиоделу обучал молодого разведчика Демьянова Вильям Фишер, будущий Абель, а в ту пору уже признанный во внешней разведке радистом номер один.
Мутовин познакомился с Абелем — Фишером в марте 1966-го в закрытом госпитале. Общаясь с Рудольфом Ивановичем в больнице, он долго не решался затрагивать эту деликатную тему. Понимал, что дело Гейне засекречено. Но как-то решился спросить о кубанском земляке. Услышав фамилию Демьянова, Фишер резко повернулся в сторону Мутовина и спросил, откуда тот о нем знает. Сосед по больничному этажу объяснил, что от Судоплатова, и собеседник слегка раскрылся, заговорил более охотно. По рассказам Рудольфа Ивановича, крупнейшая чекистская операция, в которой главным действующим лицом был Александр Петрович Демьянов, развивалась так.
Демьянов еще до войны сумел заинтересовать немцев, и они готовили его на вербовку. Абверовцы даже присвоили ему псевдоним Макс.
Ну а наши тоже готовили разведчика под своим псевдонимом — Гейне. Обучали Александра в московской школе радистов на улице Веснина, в двухэтажном деревянном доме на углу улицы Луначарского. После войны там была детская библиотека. Свел Абеля — Фишера с Демьяновым сотрудник разведслужбы Маклярский, большой специалист по работе с творческой интеллигенцией.
Под руководством опытного наставника Александр научился разбирать и собирать радиоприемники и радиопередатчики. Ему быстро давалась работа на ключе. В назначенные часы держал связь с другими курсантами. Обычно сеансы проходили утром, когда Фишер бывал в разведывательном управлении. Оттуда он зачастую и сам связывался с Гейне, совершенствуя способного ученика в радиопремудростях.
Иногда Фишер устраивал рискованные эксперименты. Они с Демьяновым оставались на связи даже при сигнале «воздушная тревога», словно испытывая судьбу. Так хладнокровный радист приучал Сашу к работе в экстремальных условиях.
А когда они сидели у рации в одной комнате, учитель создавал искусственные помехи. Шумел, при приеме и передаче сообщений выкрикивал фразы на разных известных ему языках. Изредка использовался и коронный прием: наставник прямо над ухом Демьянова хлопал резко закрываемой шахматной доской. Так Вильям Фишер убедился: радист из Саши получался неплохой.
Фишер часто и подолгу беседовал с Демьяновым. Ему нравился этот умный молодой человек, схватывающий все с первого раза, на лету. Рассказывал Саше поучительные и характерные истории из своей оперативной работы.
Немцы приближались к Москве, и поступила команда перейти на ускоренный курс обучения. Благодаря отличному учителю Гейне превратился не только в радиста, но и в хорошего шифровальщика. Обучил его Абель, невольно называю Фишера так, и методам тайнописи.
А после зимы 1941-го они вместе отправились в сторону фронта. Увы, ехать далеко тогда не пришлось. Демьянов перешел линию фронта близ Гжатска. И тут наши, сами того не ожидая, добавили этому переходу смертельного правдоподобия. По недосмотру, в спешке, пустили Сашу прямо по своими же заминированному полю. Не было оно обозначено на картах, как минное. И Демьянова, считает Фишер, спасло только чудо.
Наставник успел подготовить Сашу и к той жесточайшей проверке, которую ему должны были учинить в абвере. Спасла отличная школа да то, что «сдавшегося» советского перебежчика абверовцы приметили еще с довоенных времен. Его допрашивали, грозились расстрелять, имитировали сцену казни. Гейне, не дрогнув, упорно повторял свою зазубренную легенду.
Немцы очень хотели заполучить такого красавца-агента. Вот кого можно было использовать в борьбе с русскими. И, подавив в себе определенное недоверие — уж очень удачно все складывалось, рыба сама шла прямо в руки, — отвергли сомнения, завербовали, обучили в разведшколе, а в феврале 1942-го (по некоторым другим данным, в середине марта 1942-го) забросили в Москву.
Задание немецкий разведчик Макс получил серьезнейшее: внедриться в Генеральный штаб Красной армии. Макс — Гейне задание выполнил. По легенде, в разработке которой принимал участие и Абель, взяли его к маршалу Шапошникову офицером связи. Оттуда, из Генштаба, и передавал Демьянов в центр абвера «разведывательные» сведения, а фактически — подготовленную чекистами дезинформацию.