Стояла перед Максом и другая задача. Создать подпольную организацию из надежных людей и принимать немецких курьеров с той стороны на конспиративной квартире. С ней он тоже блестяще справился. Здесь ему было не обойтись без жены Татьяны и тестя — профессора Березанцева, знаменитого московского врача. Квартиру медицинского светила разведка тоже использовала в своих целях.
Вместе с чекистами Демьянов с семейством «работали» с пошедшими чередой немецкими курьерами. Если коротко, то пользовались методами старинными, апробированными. Вооруженных и представлявшихся наиболее опасными жена Демьянова Таня усыпляла специальными таблетками — растворяла их в чае или водке, соответственно со вкусами пришельцев. Пока те спали, специалисты из нашей разведки успевали обезвредить их ручные гранаты, боеприпасы и яды. Операции на квартире Демьянова проводились не без доли значительного риска. «Гости», как правило, отличались отменным здоровьем и несколько раз, несмотря на сильное снотворное, неожиданно просыпались раньше предусмотренного. Но обходилось без провалов.
Некоторых агентов абвера потом изолировали, иных перевербовывали. Кое-кому позволяли вернуться в свою штаб-квартиру при условии, что те доложат об успешной деятельности в Москве немецкой агентурной сети. Таким образом было обезврежено более полусотни немецких лазутчиков. Радиоигра с абвером становилась все интереснее. О ней регулярно докладывали Сталину. И в середине 1942 года радиотехническое обеспечение этой стратегической игры снова было поручено Вильяму Генриховичу Фишеру. Это он руководил разведчиком Демьяновым, которому немцы стопроцентно доверяли.
Еще до встречи с Фишером прошедший фронт и госпитали Мутовин часто задумывался над тем, как все-таки удалось добиться коренного перелома войны в Сталинградской битве. Какие же действия привели к тому, что понесшая тяжелые потери, прижатая к Волге Красная армия вдруг принялась громить немцев? Был момент, и в Сталинграде наступило нечто вроде затишья. Прошло какое-то время, и внезапно началось грандиозное наступление трех наших фронтов. Закончилось все разгромом армии Паулюса и пленением фельдмаршала.
Теперь, когда материалы разведки рассекречены, понятно: очень во многом причины победы и в успешных действиях советских спецслужб. Немецкое командование было обмануто. Поверило дезинформации. 4 ноября 1942 года Демьянов, работая под руководством Фишера, передал немцам: советский Генштаб готовит крупное наступление под Ржевом, а под Сталинградом активных действий не планируется. Немцы клюнули на наживку и направили резервы, раньше предназначавшиеся для армий в районе Сталинграда, к Ржеву. Около Ржева они советское наступление сдержали, а на Волге сражение проиграли вчистую.
Так что огромная заслуга в успешном исходе Сталинградской битвы принадлежит Демьянову, Фишеру и, конечно, Судоплатову, который в целом и возглавлял эту операцию.
Пусть военные аналитики и историки дают иное толкование событиям под Сталинградом, и упрекать их не за что. Ведь подробности и детали этой стратегической операции нашей разведки были столько десятилетий строго засекречены. Что ж, пришла пора вносить определенные коррективы в военную историю.
Это касается не только Сталинградской битвы, но и сражения под Орлом и Курском. Руководитель абвера адмирал Канарис по-прежнему полностью доверял Максу. Так, незадолго до битвы под Курском тот получил тайное указание Канариса: передавать шифром информацию о планах советского Генштаба каждую неделю. И по-прежнему рядом с Гейне находился Фишер. Искусство разведчиков заключалось в том, чтобы подготовить Демьянову такие дезинформационные сведения, в которые бы немецкое командование поверило на все 100 процентов. Удалось, и в полной мере.
Летом 1943 года донесения Макса вынуждали немцев не раз переносить сроки наступления на Курской дуге. Это, конечно, было на руку советскому Верховному командованию. Два крупнейших военных сражения Второй мировой войны были выиграны в том числе и благодаря усилиям разведки. Операции, задуманные как контрразведывательные, обрели масштаб стратегических.
Демьянов продолжал водить немцев за нос и после Курска. До самого конца войны велись успешные операции с его и Абеля участием. Отсюда и кочующий из одной иностранной книги в другую миф, будто у абвера в нашем Генштабе действовал ценный агент. Действительно, впервые сигнал об этом подал из Германии давний французский, а затем английский агент полковник Ханс-Тило Шмидт («Аше» — «Пепел») из шифровальной службы абвера. Англичане, успешно занимавшиеся с помощью «Аше» расшифровкой телеграмм из Берлина, сообщили тревожную информацию русским коллегам. Член «Кембриджской пятерки» Энтони Блант, работавший в британской разведке, получив эти сведения от Джона Кернкросса, встретился с советским резидентом в Лондоне Горским, чтобы сообщить: «у немцев в Москве есть важный источник информации в военных кругах».
После войны на западных, а позже и на наших читателей обрушились целые горы книг об успешном внедрении агента в советский Генштаб. Бригадефюрер СС Вальтер Шелленберг, начальник немецкой службы внешней разведки РСХА, в своих неоднократно переизданных и у нас мемуарах хвастался: ценная информация поступала от источника, близкого к самому маршалу Рокоссовскому. И правда, Демьянова — Гейне на некоторое время по просьбе разведчиков пристроили к легендарному маршалу офицером связи, передавал он информацию, точнее дезинформацию, и оттуда.
Был введен в заблуждение и другой немецкий генерал — начальник Восточного отдела абвера Рейнхард — Гелен. В своих воспоминаниях он тоже нахваливал агента Макса, называя его главным источником стратегической военной информации на протяжении наиболее трудных лет военного противостояния с СССР. По мнению Гелена, «работа Макса являлась одним из наиболее впечатляющих примеров успешной деятельности абвера в годы войны». Может ли разведчик мечтать об оценке еще более высокой?
Однако Гелен не ограничился восхвалением Макса в мемуарах. Человек, фактически заменивший Канариса на посту руководителя военной разведки, предложил американцам еще до публикации своей книги использовать «очень надежного агента» в разведывательных целях против СССР. Но те замешкались, заколебались и принять Макса на связь не решились. А Демьянов еще долгие годы после окончания войны ждал связника с Запада.
Тема предательства одного из офицеров Генштаба возникает постоянно, до сих пор мусолится в различных горяче-желтых публикациях. Но нет никаких доказательств того, что она имеет под собой какую-то почву. Кроме той, что этим «предателем» был Гейне. Обычная игра разведок. В случае с Демьяновым — блестяще разыгранная.
У меня оставалось еще немало вопросов о Демьянове, но Мутовин перешел ко второй неизвестной мне истории, и я решил задать их хозяину попозже. К тому же Мутовин немного отвлек меня от Макса — Гейне, обещав познакомить со своим жившим неподалеку товарищем Александром Козловым — тем самым легендарным разведчиком из фашистского «Сатурна», о котором сняты многосерийные фильмы. Как-то все закрутилось и завертелось, перемешалось и смешалось в сложнейшем клубке операций советских спецслужб.
Увы, бывая после этого пару десятков раз в Сочи, в Краснодар выбраться больше не сумел. Звонил Мутовину, однако телефон молчал. А когда однажды дозвонился, то получил то, чего и ожидал. Мутовин ушел навсегда.
Все же позволю себе сделать два-три дополнения к рассказу полковника, раскрывшего принципиально новую страничку не только в истории советской разведки.
Сыну дворянина Александру Петровичу Демьянову пришлось испытать немало. Как же негладко складывалась, к примеру, его жизнь в Ленинграде, куда они с матерью вернулись в середине 1920-х. Саша работал электромонтажником и учился в Политехническом институте. Вдруг отчисление с привычной тогда для детей «лишенцев» формулировкой — «как социально чуждого элемента».
А за этим последовал арест: его взяли в 1929-м по доносу за «хранение оружия и антисоветскую пропаганду». В «Энциклопедии разведки и контрразведки» откровенно пишется, что пистолет был Демьянову подброшен. Не надо долго гадать, с какой целью. В этом же году он был завербован ОГПУ и превратился в его негласного сотрудника. И в 1930-м последовал перевод в Москву, где поле деятельности для толкового контрразведчика было гораздо шире. Контакты с московской богемой, интерес со стороны немецкой разведки. Не правда ли, напрашивается определенная аналогия с судьбой другого гениального разведчика Николая Кузнецова, ставшего во внешней разведке Героем Советского Союза номер один? К сожалению, посмертно.
Подвиг выжившего Демьянова оценен гораздо скромнее — Красной Звездой, а немцы наградили его Железным крестом.
Радиоигра с абвером, о которой рассказывал полковник Мутовин, получила официальное название — операция «Монастырь». Через фронт под Гжатском Макс — Гейне — Демьянов переходил как эмиссар прогерманской организации «Престол». Двоюродная сестра знаменитой операции «Трест», проводившейся ЧК в первой половине 1920-х, конечно же, существовала лишь в воображении немцев и была чисто фиктивной.
А с Фишером судьба снова свела Демьянова в конце лета 1944-го. Оба участвовали в еще одной крупнейшей контрразведывательной операции «Березино». Именно за разработку этих операций, за участие в них и получил Фишер орден Ленина.
После войны была задумана еще одна операция с привлечением Демьянова. Вместе с женой он оказался в Париже. Терпеливо ждали: рассчитывали, что на Демьянова, так и не разоблаченного агента абвера, выйдут немцы или, что виделось более вероятным, американцы. Но ни спецслужбы чужих стран, ни эмигрантские круги интереса к нему не проявили.
Александр с Татьяной возвратились в Москву. И, как это часто случалось в послевоенные годы, разведка рассталась с одним из своих героев.
Меня не покидает глубокое, убежденное чувство, что подвиги Александра Петровича Демьянова не были оценены по достоинству. Только сейчас благодаря таким сподвижникам, как полковник Мутовин, вспомнили о Гейне. Появились газетные публикации, изданы книги. Жаль, но входит Демьянов в нашу историю с явным запозданием. Частично причиной тому и лишь недавно снятый с Гейне гриф секретности и, по-моему, в гораздо большей степени некоторая инерция мышления: в свое время приоткрыли несколько страничек очень удачной для советской разведки операции «Березино» и решили этим и ограничиться.