Но это было только начало. В показаниях Кривицкого фигурировал и некий талантливый молодой британский журналист, освещавший события гражданской войны в Испании. Он, утверждал Кривицкий, был связан с советской разведкой. К счастью, контрразведка не смогла догадаться, что речь шла о Филби.
Мало того, Кривицкий уверял, будто на территории Англии и Британского Содружества действует широко разветвленная сеть советской агентуры из 61 человека. Трое из них проникли в Форин Оффис, еще трое — в спецслужбы. Для членов «Кембриджской пятерки» признания Кривицкого представляли несомненную угрозу. Все протоколы допросов предателя Блант передал в Москву. Спасли ли тогда полученные от «Тони» документы его и друзей от разоблачения? Что было предпринято советской разведкой для того, чтобы «пятерка» продолжала работать?
По крайней мере точно известно, что никаких уточнений о работе Филби и его друзей Кривицкий больше дать не смог. 9 февраля 1941 года он был найден с простреленной головой в отеле «Бельвю» на Капитолийском холме Вашингтона.
Стоит отметить и еще одну особенность работы родственника короля. Он стремился снабжать резидентуру сугубо документальными материалами, которые и составляли 90 процентов его донесений. Работа «Тони» оценивалась высоко. Ему объявлялись благодарности, о которых Бланту сообщали связники. Он воспринимал их с достойной радостью.
Как я уже писал, к концу войны советское правительство установило всей «пятерке» пожизненную пенсию. Теперь уже можно сказать, что для каждого она была «персональной», согласно заслугам. Для Бланта — 1200 фунтов в год, немного больше по сравнению с Кернкроссом. Но каждый из пятерых отказался. Блант под предлогом того, что совсем не нуждается в деньгах. И хотя ему было предложено обращаться к связнику в случае возникновения любых материальных осложнений, Блант этим предложением никогда, даже в труднейшие моменты своей жизни, не воспользовался. Работали только за идею.
Война близилась к завершению. Видный искусствовед Блант получил лестное предложение стать Хранителем королевских картинных галерей. Мы, далекие от британских реалий, часто задаемся вопросом: а что это такое? Пост был учрежден еще в первой четверти XVII века. Хранитель всегда знал наперечет картины, находящиеся в королевских галереях, должен был в нужный момент рассказать монарху о создавших их живописцах, а также при необходимости рекомендовать Его (или Ее) Величеству новые полотна для покупки.
Бланту исполнилось тогда всего тридцать шесть. Ясно было, что его работа в контрразведке заканчивалась, о чем «Тони», или тогда уже «Джонсон» или «Ян», уведомил советских друзей. В Москве решили никогда и ни под какими предлогами не обременять его заданиями, имевшими хоть малейшее отношение к королевской семье.
Блант ушел из контрразведки в ноябре 1945 года. Однако еще некоторое время МИ-5 привлекала своего способнейшего сотрудника к выполнению отдельных заданий.
Почему Блант сумел принести огромную пользу двум спецслужбам? Во-первых, он был тонким аналитиком. Во-вторых, умел располагать к себе людей, привлекая к себе вышколенным аристократизмом. В-третьих, его работоспособность, даже выносливость были феноменальны. В-четвертых, он смотрел на разведку не только зашоренным взглядом профессионала, а взором художника, которому при пристальном рассмотрении окружающего всегда открывается нечто большее, чем простому смертному. В-пятых, помогали чисто математические способности. И, в-шестых, — знание иностранных языков, которым не могло похвастаться большинство его коллег из британских спецслужб.
Человек с подобными способностями, бесспорно, имел право на нечто большее, чем даже высокое звание майора контрразведки. Останься он в Секретной службе и после окончания Второй мировой войны, это бы поставило точку в блестящей, что было понятно всем, карьере искусствоведа. А может, и вызвало бы подозрения?
И в 1947 году Энтони Блант стал заместителем руководителя института Куртольда, занимающегося живописью и искусствоведением, а затем директором этого авторитетного заведения. Ему был пожалован рыцарский титул. Он читал лекции в Оксфорде и Кембридже. В 1963 году крупнейший специалист в области живописи Энтони Блант, получивший мировое признание, отправился в США в качестве приглашенного профессора. Впрочем, и там, за океаном, он не скрывал, что не приемлет нынешнее американское искусство. Доказывал в дискуссиях со студентами Пенсильванского университета, что оно сиюминутно и недолговечно. Не верил в современную живопись, считая ее взросшей на деньгах и рекламе. Из художников ХХ века по-настоящему ценил, пожалуй, лишь одного Пикассо.
Подчеркну, что после войны его работа в советской разведке продолжалась. Связи с руководителями СИС только укрепились. Блант вращался в высоких кругах. Его донесения носили теперь не столько оперативный, сколько политический, стратегический характер. Так, в самом начале 1950-х он сумел пролить свет на цели и задачи недавно образованного блока НАТО.
Помогал он резидентуре и поддерживать связь со своим другом Берджессом. Изредка, когда Гай не мог явиться на встречу со связником сам, он просил об этом Бланта. Кроме того, Энтони сохранил прекрасные контакты на своем прежнем поприще. Случалось ему и предупреждать советских друзей о намеченных МИ-5 вербовках сотрудников советского посольства, и узнавать имена засекреченных агентов контрразведки. Каждая конспиративная встреча со связником была чрезвычайно рискованной. За Хранителем королевских галерей могли следить, как и за выходившим на встречу с ним связником. Но Блант, в отличие от тех же Кернкросса или Берджесса, обладал железной выдержкой. И если что-то, по его мнению, представляло угрозу, он уклонялся от контакта. Строго соблюдая условия связи, появлялся в нужном месте и в точно обусловленный час.
Надо ли говорить, что положение Бланта осложнилось в 1951 году после исчезновения двух членов «пятерки» Гая Берджесса и Дональда Маклейна. Блант, остававшийся все эти годы близким другом Берджесса и имевший ключи от его лондонской квартиры, успел проникнуть туда еще до прихода контрразведчиков и частично сжечь, частично вынести некоторые компрометирующие Гая материалы, в том числе и телеграмму от Кима Филби из Вашингтона следующего недвусмысленного содержания: «Здесь становится жарко». Времени было в обрез, Блант торопился, и кое-какие бумаги все же попали в руки английских следователей. А у Бланта еще хватило хладнокровия отдать контрразведке ключи от жилища «пропавшего» друга.
Но никак нельзя было скрыть секрет Полишинеля. Связь Бланта с Берджессом длилась долгие годы. Начались беседы в контрразведке, затеяли расследование.
Как вспоминает связник Бланта Юрий Модин, он не без труда встретился со своим подопечным и предложил ему последовать примеру Маклейна и Берджесса: бежать в Советский Союз. Блант ответил категорическим отказом: в СССР он жить бы не смог. Успокоил связника, заверив, что прямых улик против него практически нет, а как вести себя на допросах, он знает и потому выдержит. На предложение взять на всякий случай деньги ответил твердым и, как всегда, решительным отказом.
Блант твердо верил: никто в Британии не пойдет на то, чтобы посадить в тюрьму человека, во всех отношениях близкого к семье унаследовавшей престол королеве Елизавете. О его дружбе со скончавшимся королем было всем известно. Но лишь немногие хорошо осведомленные знали и о том, что в конце войны именно сотрудник контрразведки Энтони Блант выполнял некие конфиденциальные поручения Георга VI в европейских странах. Что это было, полагаю, так и останется вечной тайной. Поговаривали, будто поездки Бланта в ряд стран Европы связаны с розыском или возвращением некоторых полотен. Похищенные фашистами, они, возможно, попали стараниями сугубо неофициального королевского посланника в нужные руки. И какой бы поднялся шум, если бы Блант на суде поведал и об этом, и о роли МИ-5.
Есть и другая версия. Брат царствующего монарха отрекся от престола, как он объяснил, во имя любви к замужней американке. Это и правда, но, возможно, в определенной степени, далеко не вся. Есть некоторые основания предполагать, что секретные командировки Хранителя королевских галерей связаны совсем с иным. Офицер МИ-5 Блант по всей Европе искал и находил письма брата Георга VI, в которых тот высказывал симпатии Гитлеру и его приближенным. Послания усилиями Бланта возвращались в Лондон. А еще в конце войны он будто бы вывез из замка Фридрихсхоф в Гессене документы, включающие переписку герцога Виндзорского с Гитлером. Сейчас они хранятся в недоступных королевских архивах. Достоверно известно лишь то, что среди добытых Блантом документов были архивы императрицы Виктории, дочери королевы Виктории и матери Вильгельма II. А вот по поводу корреспонденции бывшего короля нет никаких определенных данных. Но заговори кто-то, допустим, тот же сэр Энтони, об этих «мелких» и удачно выполненных им поручениях правителя, скандал бы разгорелся вселенский.
Так что Блант — на тот момент — оказался прав. Дело спустили на тормозах. После этих событий связь советской разведки с ним была полностью прекращена. И лишь в 1964-м родственник королевы снова попал под подозрение.
Чтобы вникнуть в сложнейшие перипетии дела Бланта, придется снова вернуться в уже далекий 1937-й, когда он попытался привлечь к работе на СССР студента Кембриджа, американца Майкла Уитни Стрэйта. Тот на волне антифашистских настроений вступил в компартию. Сын богача был всерьез увлечен идеями всемирного равенства и братства. Подружился с Блантом и другими членами «Кембриджской пятерки».
Энтони решил рискнуть. Не спрашивая согласия резидента, предложил Майклу перейти от теории к практике. Объяснил, в чем конкретно тот может быть полезен. И Стрэйт, как и рекомендовал Блант, отошел от компартии, вернулся в США, погрузился в экономику, чтобы в нужный момент помочь Советам.
Но когда еще до войны такой момент наступил, Стрэйт заколебался. Работая в Госдепартаменте, он в принципе мог бы превратиться в бесценного источника информации. Только Стрэйт к этому не стремился. Да и человек, явившийся к нему от Бланта, не вызывал симпатии. Не сошлись они характерами. Все же несколько малозначительных услуг советской разведке в конце 1930-х сын миллионера оказал. Впоследствии выяснилось, что контакт с ним пытался поддерживать нелегал из НКВД.