Партизанские отряды создавались самые разные. Во время войны их было более шести тысяч плюс 300 партизанских соединений, в которых сражались около 1 миллиона 100 тысяч человек. В первые месяцы большинство отрядов действовали стихийно, и кого только в них не было. Во всех отрядах — катастрофическая нехватка обученных командиров и бойцов. Поначалу огромные надежды отводились оставленным в городах подпольным райкомам, обкомам… Партийное руководство было не лишним, но не решающим. Одной идеологией врага было не побить — не одолеть. Понятно, что секретари подпольных обкомов — райкомов от подпольной, партизанской работы были в начале этой своей деятельности довольно далеки. Их, хорошо известных местному люду, выдавали предатели. Случалось, они и сами подставлялись врагу, таская при себе списки верных подпольщиков.
Это почувствовали и органы безопасности, истерзанные чистками, начавшимися с наркома Ягоды.
НКВД, Отдел ИНО, или по-теперешнему внешняя разведка, тоже понес огромные потери. Сошлюсь на цифры, приведенные в книге писателя Александра Бондаренко «Фитин»: «За два года его (Ягоды. — А. Б.) “правления” — с июля 1934-го по сентябрь 1936 года — из ОГПУ было уволено порядка 8100 человек, заподозренных “в нелояльности” к вождю и проводимой им политике. Хотя, заметим, стоящих репрессий, особенно в отношении руководящего состава, пока еще не было».
На смену неучу и карьеристу Ягоде пришел патологический палач Ежов. И 18 марта на собрании руководства органами безопасности он безапелляционно заявил, что «шпионы» заняли в НКВД руководящие посты. И даже Дзержинского обвинил в «колебаниях в 1925–1926 годах». Такова была кровавая увертюра. Понятно было, что удар будет нанесен по сподвижникам основателя ВЧК, занимавшим руководящие посты, и их окружению.
«В результате так называемых “чисток” в 1937–1938 годах, — пишет исследователь Д. Прохоров, — из 450 сотрудников внешней разведки (включая загранаппарат) были репрессированы 275 человек, то есть более половины личного состава. Да, в 1938-м в органы были в буквальном смысле слова призваны около 800 коммунистов и частично комсомольцев. Преимущественно люди с высшим образованием, в большинстве своем попробовавшие силы на руководящих должностях. Времени на учебу давалось мало. Полгода, и они отправлялись на оперативную работу. Понятно, что никакие способности и энтузиазм не могли компенсировать отсутствие опыта. Вот так и встретили войну.
Понимавший лучше других, что иного выхода, как вернуть еще оставшиеся старые кадры, нет, Судоплатов (иногда говорят, что вместе с другом, соратником и снова замом Эйтингоном) обратился к Берии. Нельзя ли освободить из тюрем и лагерей содержащихся в них сотрудников-чекистов?
Берия понял всё и сразу. Виновны люди — не виновны, даже не спрашивал. Наверняка ответ знал и без подсказок. Переспросил лишь, уверен ли Судоплатов, что они нужны в теперешней обстановке. Цинично и в стиле Берии. Услышав «уверен», приказал освободить и без промедления использовать.
Якова Серебрянского, о котором мы в этой книге еще расскажем, привезли к Судоплатову прямо с Лубянки: уже в дни войны он был приговорен к расстрелу, но приговор в исполнение привести не успели. В августе его амнистировали, как и еще двух опытнейших чекистов Каминского и Зубова. Увы, в живых оказалось не так много людей, как рассчитывали.
Оказались востребованными и из органов уволенные. По некоторым данным, о назначении опального Вильяма Фишера (Абеля) на должность начальника отдела радиосвязи Особой группы ходатайствовал Серебрянский. По моим, сам Судоплатов, не забывший лучшего радиста внешней разведки, вышвырнутого за порог Лубянки за знакомство с резидентом-невозвращенцем Орловым. Тут же к Вильяму Генриховичу присоединился его друг и тоже классный радист (и диверсант) Рудольф Абель, имя которого взял после ареста в Штатах Вильям Фишер. Этого, настоящего, Абеля отлучили от Службы за брата — старого большевика, расстрелянного Сталиным. Вернулся в строй чекист Лукин — в недалеком будущем комиссар отряда «Победители», где и суждено было воевать Николаю Кузнецову.
Летом 1942-го пришла пора отправляться в фашистский тыл второму отряду под командованием Медведева — «Победители», организованному по системе IV Управления НКВД. В немецкий тыл обычно засылалось от 20 до 100 человек. Обязательно крепкое чекистское ядро: разведчики, контрразведчики, пограничники плюс строевые командиры, потому что надо было участвовать и в боевых действиях. Потом такие отряды разрастались.
Когда в августе 1942 года отряд Медведева забросили на Западную Украину в Цунамские леса под Ровно, в нем было 70 человек, потом — около тысячи. Настоящее, а для Москвы кодовое название «Победителей» звучало для обычного уха сложновато — «Разведывательно-диверсионная резидентура РДР 4/190».
Были для партизанских действий и места более благоприятные. Но выбрали Ровно. Немцы превратили город в столицу оккупированной Украины. Одних штабов всякого рода набралось около семидесяти. Гадюшник для разведки и ее вожделенная цель.
Боевые действия в функции отряда не входили. Медведев избегал их как мог. Но приходилось. Люди-то присоединились к нему, чтобы сражаться, а подлинные задачи командиру надо было скрывать. Но самообороной, конечно, занимались и тогда уж трепали немцев жестоко. А так меняли дислокацию, забрасывали в Ровно, в другие городки своих, вербовали, уничтожали фашистских главарей.
И в дни войны отряд «Победители» помогал тем, кто по теории фашистов и бандеровцев не имел права на жизнь и уничтожался чаще всего штыками, именно штыками, даже не пулями украинских националистов. Медведев, избегая проведения боевых операций, спасал сотни евреев, которые скрывались в лесах от оккупантов и их прислужников. Как всегда, командир действовал нестандартно. Организовывал походные семейные лагеря на 150–200 женщин, детей, стариков, прятавшихся от геноцида. Его партизаны привозили туда продовольствие и одежду. А если требовалось, выставляли боевое охранение.
Когда обстановка под Ровно усложнилась, Медведев организовал переброску спасенных на территорию Белоруссии. Там партизанское движение было мощным, а связь с Большой землей устойчивее. По инициативе Дмитрия Николаевича с партизанских аэродромов в Москву отправлялись вызволенные из гетто дети. В России, в Израиле, во многих странах жили сотни людей, вырванных Медведевым и его бойцами из рук бандеровцев и гитлеровцев.
Очень скоро пришло понимание, что украинских националистов надо опасаться даже больше, чем солдат вермахта. Немцев, с нашими обычаями незнакомых, иногда можно было обмануть, провести. С бандеровцами это не проходило. Да они и не пытались разобраться, кто попался им под руку. Убивали при малейшем подозрении и без него. Жестокость проявляли нечеловеческую. И Медведев это вскоре понял, объяснил своим, что такое ОУН — УПА и кто такой Бандера.
Обо всем этом Дмитрий Николаевич написал потом в «Сильных духом». Лишь один тезис книги вызывает у меня определенное сомнение: «…Население являлось нашим верным помощником и защитником». Бесспорно. Но вот то, что «крестьяне охотно делились с нами скупыми своими запасами. Целые деревни собирали для нас продукты — хлеб, овощи». Так ли все было? Не слишком ли розовую картинку создает командир, а затем и писатель?
Зато с другим, невероятно важным согласились все — от IV Управления до Генштаба: именно Медведев начал первым проводить боевые операции силами нескольких отрядов, что быстро превратилось в стратегию всего партизанского движения. Иногда по согласованию с командованием Красной армии проводились масштабные операции. Так, еще в разгар немецкого наступления на Москву четыре отряда перерубили железнодорожные ветки, на которых скопилось три десятка эшелонов, а наша бомбардировочная авиация точно в оговоренный час одним налетом их вдребезги разбила.
Доложен был Судоплатову и важнейший вывод, сделанный капитаном госбезопасности Медведевым. Оккупанты жалости не знают, карательные меры следуют моментально, не надо представлять врагов идиотами. Режим противодействия они продумали тщательно. Заброшенным в фашистский тыл разведчикам-одиночкам и небольшим разведгруппам действовать в таких условиях сложно. И командир «Мити» предложил, чтобы разведка действовала на базе достаточно крупных партизанских отрядов, управляемых из Москвы. Эта стратегическая установка, разработанная и на практике примененная Медведевым, была принята.
Случалось, донесения групп Медведева доходили даже до Сталина. С ними знакомились начальник Генерального штаба маршал Шапошников, Жуков. Первый свой орден Ленина из четырех Медведев получил за «Митю».
Дважды за это время Медведева ранили. Один раз 21 сентября 1941-го — в коленную чашечку, и печальный исход был тогда уже совсем близко. Но вынес из боя и тащил своего командира несколько километров верный адъютант. Такое было под силу только человеку неимоверной воли и страшенной физической мощи. И того и другого было в достатке у абсолютного чемпиона СССР по боксу, тоже легендарного Николая Федоровича Королева.
За первым отрядом был второй — «Победители». Его бойцов забрасывали в немецкий тыл отдельными группами на парашютах, и не всегда удачно. Начало было обескураживающим. Погибли в бою любимец Медведева еще по «Мите» лейтенант госбезопасности Александр Творогов и 11 десантников. Еще одну группу, которая нашла приют в сторожке лесника, тот собирался выдать. Слово «бдительность» сегодня не в моде, вызывает усмешку, от него веет некой старомодностью. Тогда, после выброски, она спасла дюжину бойцов. С предателем поступили по законам военного времени — расстреляли.
Неверно представлять Медведева человеком мягким, уступчивым. Отрядом «Победители» командовал он рукой железной. Расслабляться, прощать даже мелкие прегрешения было нельзя. Между собой партизаны называли Дмитрия Николаевича железным полковником, его побаивались. Командиры отряда носили и в немецком тылу знаки различия, бойцы — звездочки, как в армии, а не принятые в партизанских отрядах красные ленточки.