напротив, из Великобритании — в США.
Что же — Видок из нашей троицы по этому вопросу выпадает?
Да как сказать. Может, выпадает. А, возможно, и нет. Даже если предположить, что официальная версия биографии знаменитого француза справедлива, почему бы не рассматривать его бегство «в Страну Криминала» тоже своего рода эмиграцией? Уходом от привычной жизни? По-вашему, натяжка? Ну, хорошо.
Значит, в вопросе эмиграции Видок выпадает.
Вернёмся к Поллаки и Пинкертону. Оба молоды, предприимчивы, оба полны решимости начать новую жизнь в чужой стране. И оба — так уж получилось — оказываются причастными к правоохранительной деятельности. Пинкертон становится помощником шерифа, Поллаки — переводчиком в суде.
Заметим, что в том же возрасте третий, или, вернее, первый из Большой Тройки, служит в армии, мошенничает, корсарствует, сидит в тюрьме, бежит с каторги. Иными словами, оказывается по другую сторону баррикады, которую защищают его коллеги.
Но рассмотрим теперь то, как каждый из них пришёл к делу всей жизни. Делу, принесшему им славу и — да-да, бессмертие.
Видок — первопроходец. Его энергии, изобретательности, артистизму Европа обязана появлению первой на континенте криминальной полиции, а в дальнейшем — и первого частного сыскного бюро.
Поллаки становится учеником Чарльза Филда. Затем открывает собственное частное детективное бюро.
Пинкертон работает у старшего брата, занимающегося охраной железнодорожных грузов. Затем открывает собственное частное сыскное агентство.
Вот с этого момента сходство существенно усиливается. Все трое показывают себя непримиримыми борцами с преступностью.
Все трое активно и охотно используют новейшие достижения криминалистики, от которых полиция с досадой отмахивается.
Все трое показывают себя противниками сложившихся стереотипов — как профессиональных, так и социальных.
Видок приглашает на работу бывших преступников, доказывая, что преступниками многие становятся от безысходности.
Поллаки всемерно помогает борьбе революционеров с преследующими их властями. Да и сам он, будучи евреем-эмигрантом, сочувствует жертвам социальных, религиозных и национальных преследований.
Пинкертон впервые в истории полицейского и частного сыска принимает на службу женщин и бывших рабов. Это немногим отличается от подхода к вопросу о приёме на службу Видоком других изгоев. Тем более что в обществе, в котором он живёт, иные преступники считаются более респектабельными гражданами, нежели женщины, тем более люди с тёмной кожей.
И Пинкертон, и Поллаки числят среди друзей таких прогрессивных и даже радикальных деятелей, как Фредерик Дуглас, Авраам Линкольн и Джон Браун (первый), или как Фридрих Энгельс и Эдвард Бернштейн (второй).
Видок, представитель более старшего поколения, не дожил до Гражданской войны в США. Игнациус Поллаки и Алан Пинкертон в этой войне решительно и вполне убеждённо оказались на одной стороне. Поллаки выявляет агентов Конфедерации в Лондоне, Пинкертон — в Вашингтоне. Что интересно: сходство дополняется и отношением к ним, вызванным их активностью на поприще контрразведки. Игнациуса Поллаки раздражённо именовали «наглым германским евреем, своей бесцеремонностью оскорбляющим респектабельных джентльменов» (разумеется, сочувствующих южанам), Пинкертона называли в тех же случаях полицейской ищейкой, палачом и чудовищем, Сочувствие высшего общества было на стороне их противников — воспитанных аристократов с хорошим образованием и приличными манерами.
И Видок, и Поллаки, и Пинкертон отличались личной храбростью. Это, в общем-то, понятно. Трус не выбирет такую профессию, какую выбрали (следовало бы сказать, создали) они. А преступный мир неоднократно объявлял вендетту гениальным сыщикам, и им приходилось защищаться, не полагаясь на общество, с трудом их терпевшее, и правительство, цинично отворачивавшееся от собственных защитников. История сохранила для нас и печальный финал жизни Игнациуса Поллаки, и кровавые разборки бандитов Дикого Запада с Пинкертоном и его людьми. Известно ей и то, как, оказавшись в одиночестве среди профессиональных преступников, Эжен Франсуа Видок громогласно провозглашал: «Я — Видок!» — и готов был сражаться в одиночку с десятком головорезов.
Но главное, что объединяло этих замечательных героев истории криминалистики, — это их безусловное интеллектуальное превосходство над противниками.
Их потрясающая наблюдательность, умение заметить мелочи, которые другим не были бы заметны и под микроскопом. Способность запомнить тысячи лиц преступников, да так, чтобы легко (это так говорится — «легко»!) распознать их под чужой личиной, под гримом, в чужой одежде. Видок с полувзгляда видел беглого каторжника, представлявшегося степенным обывателем; Поллаки раскусывал поддельных графов и маркизов; Пинкертон держал в памяти особенности не только бандитов, но и угнанных ими лошадей.
Артистизм, присущий этим людям, приводивший в восхищение даже врагов; артистизм, создававший легенды о тысячах личин, под которыми могли скрываться Видок и Поллаки, иностранные акценты, которым легко подражали Поллаки и Пинкертон, — и такие качества ставили их над окружающими. Это не неуловимый Фантомас, созданный фантазией П. Сувестра и М. Аллена, это их старший соотечественник Э. Видок мог быть то высоким, то низкорослым, то старухой, то молодым парнем, то испанцем, то русским, то каторжником, то князем…
И — главное, самое главное качество, присущее всем троим: способность мыслить нетривиально, принимать быстрые и неожиданные решения, делать точные умозаключения на основе мелочей.
И я думаю, что вот именно это — интеллектуальное превосходство, — и явилось тем, что превратило героев моей книги, гениев уголовного сыска, в часть современной мифологии. Сделало их бессмертными персонажами самого удивительно, самого поэтичного и парадоксального жанра — детектива.
Но интеллектуальное превосходство — не единственная причина. Есть и ещё одна, общая черта, заметная при изучении их биографий.
Неблагодарность общества и власти.
Эжен Франсуа Видок, великий борец с преступностью, был с позором изгнан со службы, все его начинания, фактически, уничтожены, а само имя превратилось в нарицательное прозвище продажного доносчика и лицемера.
Игнациус Пол Поллаки, спаситель сотен женщин, ставших жертвами торговцев живым товаром, гроза шантажистов и аферистов, разоблачитель иностранных шпионов, к концу жизни вынужден был превратить свой дом в крепость, а после смерти — горькая участь! — его дети отказались от имени отца, чересчур, на их взгляд, скомпрометированного неджентльменским поведением.
Алан Пинкертон, сражавшийся против системы рабства, воевавший с преступностью, захлестнувшей США, после смерти был объявлен чуть ли не расистом, а принятый федеральным правительством «Закон Пинкертона» позволил властям фактически разгромить созданную им систему борьбы с преступностью.
Так что вот они — общие особенности этих людей. Личная храбрость, интеллектуальная смелость борцов с несправедливостью и несправедливость по отношению к ним самим — вот тот фундамент, который стал основой героизации и мифологизации гениев сыска».
Но может быть, я ошибаюсь. Что же, каждый сам может сделать вывод самостоятельно — для того и была написана эта книга.
Список использованной и рекомендуемой литературы
Акельев Е.В. Преступный мир Москвы. Два «повинных доношения» профессиональных воров. 1741 // Исторический архив. 2007. № 6.
Античное ораторское искусство. Стевая публикция: http://www.orator.ru/referats.html
Бальзак О. Отец Горио // Бальзак О. Собр. соч. в 24 тт. М.: Правда, 1960. Т. 2
Бальзак О. Блеск и нищета куртизанок // Бальзак О. Собр. соч. в 24 тт. М.: Правда, 1960. Т. 10.
Библиографический очерк о жизни Видока // Видок Э.-Ф. Записки Видока, начальника Парижской тайной полиции. Пер. с франц. В 3 тт. К.: Изд. СП Свенас, 1991.
Бертольт Б. Трёхгрошовая опера // Брехт Б. Мамаша Кураж и её дети. Пьесы. М.: Текст, 2008.
Бурцев В.Л. В погоне за провокаторами. М.: Юрайт (Антология мысли), 2018.
В Москве организуется частное сыскное бюро // Новое время, 17 августа 1911. Из собрания сайта «Газетные старости»: http://starosti.ru.
Ван Дайн С.С. Двадцать правил для пишущих детективы // Как сделать детектив. М.: Радуга, 1990.
Верне О. При дворе Николая I. Письма из Петербурга 1842–1843. Пер. Д. Васильева. М.: Российская политическая энциклопедия, 2008.
Видок Э.-Ф. Записки Видока, начальника Парижской тайной полиции. Пер. с франц. В 3 тт. Киев: Изд. СП «СВЕНАС», 1991.
Вигель Ф.Ф. Записки. М.: Захаров, 2000.
Габорио Э. Дело вдовы Леруж // Дело вдовы Леруж. Духи дамы в чёрном. Арсен Люпен — джентльмен-грабитель. М.: Прогресс. 1990.
Габорио Э. Преступление в Орсивале // Габорио Э. Преступление в Орсивале. Леру Г. Тайна Жёлтой комнаты. М.: Молодая гвардия, 1991.
Герасимов А. На лезвии с террористами. М.: Товарищество русских художников, 1991.
Герцен А. Былое и думы. М.: ГИХЛ, 1958
Джеймс Ф.Д. Детектив на все времена. М.: АСТ-Астрель, 2011.
Диккенс Ч. Сыскная полиция // Диккенс Ч. Собр. соч. в 30 тт. М.: ГИХЛ, 1957–1963. Т. 19.
Диккенс Ч. Холодный дом // Диккенс Ч. Собр. соч. в 30 тт. М.: ГИХЛ, 1957–1963. Т. 17.
Дойл А.К. Долина страха // Дойл А.К. Долина страха. Записки о Шерлоке Холмсе. СПб: Азбука, 2017.
Дойл А.К. Родни Стоун // Дойл А.К. Собр. соч. в 14 тт. М.: Терра, 1998. Т. 8.
Дойл А.К. Этюд в багровых тонах // Дойл А.К. Собр. соч. в 8 тт. М.: Правда (Библиотека Огонёк), 1966. Т. 1.
Дойл А.К. Последнее дело Холмса // Дойл А.К. Собр. соч. в 8 тт. М.: Правда (Библиотека Огонёк), 1966. Т. 2.
Дойл А.К. Случай с водопроводчиком // Дойл А.К. Собр. соч. в 8 тт. М.: Правда (Библиотека Огонёк), 1966. Т. 2.