Когда же работы оставалось не более чем на две недели, пришла весть о смерти папы Климента, и Джованни впал в полное отчаяние, ибо от этого папы в особенности за эти работы он ожидал вознаграждения щедрого. Понял он тогда, впрочем слишком поздно, как ненадежны упования, возлагаемые на великих мира сего, и как обманываются те, кто ждет долгой жизни князей, и возвратился он в Рим. Там он мог бы получить и заказы и доходы на службе и у кардинала Ипполито Медичи, и у нового папы Павла III; однако решил он вернуться на родину, в Удине. Осуществив это решение, он поселился в родном городе вместе со своим братом, которому передал каноникат с намерением никогда больше не браться за кисть. Однако это намерение осуществить ему не удалось: он женился, и, когда пошли дети, пришлось ему приняться за работу, к чему побудило его естественное чувство, заставляющее воспитывать детей и заботиться об их благосостоянии. И потому написал он по просьбе отца кавалера Джованфранческо Спилимбергского в одной из зал фриз с гирляндами, путтами, плодами и другими выдумками, после чего украсил красивой лепниной и росписями капеллу Санта Мариа в Чивитале, а каноникам собора того же города изготовил два прекраснейших стяга, а для братства св. Марии, что в замке в Удине, он богато расписал хоругвь Богоматерью с младенцем на руках и изящнейшим ангелом, подающим ей замок, расположенный на холме посредине города. В Венеции он во дворце патриарха аквилейского Гримани отделал один из покоев прекраснейшими росписями и лепниной; там же находятся и несколько историй работы Франческо Сальвиати.
В конце концов в 1550 году отправился Джованни в Рим на святейший юбилей пешком и в бедном одеянии паломника вместе с простым народом и пребывал там много дней, не опознанный никем. Однако в один прекрасный день узнал его на пути к Сан Паоло Джорджо Вазари, направлявшийся туда в повозке вместе с ближайшим другом своим Биндо Альтовити. Сначала Джованни никак не хотел признаться, что это был он, но затем пришлось ему открыться, и он рассказал, что весьма нуждается в ходатайстве перед папой относительно содержания, которое ему было назначено хранителем печати и которое не хочет ему выплачивать фра Гульельмо, генуэзский скульптор, занявший после смерти фра Бастьяно его место. Джорджо поговорил об этом с папой, вследствие чего содержание начали выплачивать, а затем он же исходатайствовал передачу канониката в Удине сыну Джованни.
Но так как упомянутый фра Гульельмо снова начал ставить палки в колеса, Джованни после вступления на престол папы Пия отправился из Удине во Флоренцию ко двору Его Превосходительства с тем, чтобы при помощи Вазари добиться у названного папы благосклонности и покровительства. По прибытии его во Флоренцию Джорджо представил Его Светлейшему Превосходительству, вместе с которым он совершил поездку в Сиену, а оттуда и в Рим, куда направилась и синьора герцогиня Леонора, и так он был осыпан милостями, что не только получил все, чего добивался, но и был устроен на службу к папе с хорошим жалованьем, получив заказ завершить последнюю лоджию, ту, что над той, где он работал по заказу папы Льва. А когда он ее закончил, тот же папа поручил ему переписать упомянутую первую лоджию. Поручение это было непродуманным и ошибочным, ибо переписать посуху значило погубить все мастерские мазки кисти Джованни поры его расцвета, погубить первоначальную свежесть и смелость, за которые работа и была признана редкостной.
Закончил это дело Джованни семидесяти лет от роду и тогда же завершил он и жизненный свой путь, отдав душу Богу в 1564 году в том самом славнейшем городе, где прожил много лет, проявил большое превосходство и приобрел широкую известность. Постоянно, а в особенности в последние свои годы, Джованни питал страх перед Богом и был добрым христианином и в юности своей никаких прихотей себе не позволял, кроме охоты и птицеловства. В молодости обычно отправлялся он в праздничные дни со слугой на охоту, удаляясь иногда за город миль за десять от Рима; а так как из лука и самострела стрелял он превосходно, он редко возвращался домой, не нагрузив слуги дикими гусями, голубями, утками и другой дичью, водившейся в тамошних болотах. Как утверждают многие, Джованни был изобретателем быка, написанного на холсте, за которым хоронятся, дабы стрелять из лука, оставаясь невидимым для дичи, а для ловли птиц и охоты он всегда держал при себе собак, которых сам и выращивал.
Джованни, заслуживший восхваление наряду с художниками самыми выдающимися, пожелал быть погребенным в Ротонде, рядом с учителем своим Рафаэлем Урбинским, дабы и после смерти оставаться неразлучным с тем, с которым всегда вместе пребывала душа его при жизни. А так как и тот и другой, как говорилось об этом, были христианами отменнейшими, то надо полагать, что и в вечном блаженстве они пребывают вместе.
Жизнеописание Франческо дель Сальвиати, флорентийского живописца
Франческо Сальвиати, настоящее имя Франческо де Росси (1510 – 1563)
Отцом Франческо Сальвиати, жизнь которого мы в настоящее время и описываем и который родился в 1510 году, был некий добрый человек по имени Микеланджело деи Росси, промышлявший тканьем бархата. Имел он не только этого сына, но и многих других детей мужского и женского пола, и потому, нуждаясь в поддержке, он твердо решил, чтобы и Франческо во что бы то ни стало посвятил себя отцовскому ремеслу. Однако мальчик, душа которого тянулась к другому и которому занятия этим ремеслом вовсе не нравились, хотя им издревле и промышляли многие, не скажу чтобы благородные, но обеспеченные и богатые люди, лишь весьма неохотно подчинялся в этом воле своего отца. Мало того, обнаружилось, что Франческо, общаясь на улице деи Серви, с детьми своего соседа и именитого гражданина Доменико Нальдини, где у того был собственный дом, всецело усвоил себе дворянские и светские нравы и проявлял большую склонность к рисованию. В последнем ему некоторое время немалую помощь оказывал его двоюродный брат, по прозванию Диаччето, ювелир и молодой человек, очень хорошо владевший рисунком. В самом деле, он не только обучал его тому немногому, что он сам умел, но и снабжал его множеством рисунков разных мастеров, над которыми Франческо тайком от отца просиживал дни и ночи, упражняясь в рисунке с невероятным старанием.
Однако Доменико Нальдини, заметив это и хорошо приглядевшись к мальчику, добился у его отца Микеланджело того, чтобы тот поместил его для обучения ювелирному искусству в мастерскую его дяди, где Франческо благодаря приобретенным им навыкам в рисунке сделал в течение немногих месяцев такие успехи, что все этому поражались. А так как он в это время водился с компанией молодых ювелиров и живописцев, вместе с которыми он иногда, по праздничным дням, отправлялся зарисовывать по всей Флоренции самые прославленные произведения, то никто из них не работал с большим рвением и с большей любовью, чем это делал Франческо. Молодые же люди, входившие в эту компанию, были: Нанни ди Просперо делле Корниуоле, Франческо – сын Джироламо даль Прато, ювелир, Нанноччо да Сан Джорджо и многие другие юноши, из которых впоследствии получились отличные мастера своего дела.
В это же время Франческо и Джорджо Вазари, бывшие оба тоже еще мальчиками, сделались самыми близкими друзьями при следующих обстоятельствах. Когда в 1523 году кортонский кардинал Сильвио Пассерини находился проездом в Ареццо в качестве легата папы Климента VII, его родственник Антонио Вазари привел своего старшего сына Джорджо на поклон к кардиналу. Увидев, что мальчик, которому в то время еще не исполнилось девяти лет, настолько благодаря заботам мессера Антонио Сакконе и превосходного аретинского поэта мессера Джованни Полластры овладел началами словесности, что знал на память большую часть Энеиды Вергилия, кардинал пожелал послушать его чтение, а услыхав, что он научился рисовать у французского живописца Гульельмо да Марцилла, он приказал Антонио самому привезти мальчика во Флоренцию. Так Джорджо и поселили в доме родосского рыцаря мессера Никколо Веспуччи, проживавшего у входа на мост Понте Веккьо, как раз над церковью Сеполькро, и пристроили к Микеланджело Буонарроти. Об этом узнал Франческо, который в это время жил в проулке, проходившем через владения мессера Бевильяно, где его отец нанимал большой дом, выходивший на Ваккеречу, и содержал много рабочих. И вот, поскольку каждый, кто подобен другому, любит свое подобие, Франческо подружился с Джорджо через посредство мессера Марко из Лоди, дворянина из свиты названного кортонского кардинала, показавшего Джорджо весьма понравившийся ему портрет, написанный рукой этого самого Франческо, который недолго до этого поступил в живописцы к Джулиано Буджардини.
Между тем Вазари не бросал своих литературных занятий, ежедневно по два часа по распоряжению кардинала пребывая в обществе Ипполито и Алессандро деи Медичи под наблюдением Пиерио, их учителя и знатока своего дела. Так, эта дружба, как говорилось выше, между Вазари и Франческо, была такова, что оказалась вечной, хотя многие и придерживались иного мнения, ссылаясь на их соперничество и на несколько высокомерный способ выражаться, свойственный названному Франческо. Вазари же, проведя несколько месяцев под началом Микеланджело, был им же пристроен к Андреа дель Сарто перед его отъездом в Рим, куда папа Климент вызвал сего отменного мужа для того, чтобы приказать ему немедленно приступить к постройке библиотеки Сан Лоренцо. Занимаясь рисованием под руководством Андреа, Джорджо тайком от него постоянно снабжал рисунками своего учителя друга своего Франческо, который ни о чем так не мечтал, как получать эти рисунки и их изучать, что он и делал денно и нощно.
Позднее же, после того как великолепный Ипполито познакомил Джорджо с Баччо Бандинелли, которому было приятно иметь этого юношу при себе и его обучать, Джорджо добился того, что привлек туда и Франческо с превеликой пользой как для одного, так и для другого из них, ибо они за один месяц, находясь бок о бок, большему научились и сделали большие успехи, чем за те два года, что они рисовали самостоятельно, и это же произошло с другим молодым человеком, который в то время, так же как и они, состоял при Бандинелли, а именно с Нанноччо делла Коста Сан Джорджо, о котором говорилось несколько выше.