ованиями… Но это не сильно успокоило тогда потрясённого Фан Линя. Это сейчас он, как бы это иронично ни прозвучало, трезво оценивал свои способности, а тогда мир ещё был для него свеж и нов. Он только покинул родную свалку, каждый день ему открывались новые горизонты, всё было юноше нипочём — он был уверен, что равных ему нет и не было, но в итоге… В итоге этот тест оказался вполне себе оздоровительной пощёчиной.
Фан Линь с лёгкой улыбкой посмотрел на Маю — он ожидал, что девочка тоже испытает сперва конфуз, а потом разочарование в своём кумире, но в итоге…
— Ясно, — кивнула Мая. И всё. И то, что это было всё, что она больше ничего не сказала, очень удивило Фан Линя.
— Ты не разочарована? В смысле что я не самый лучший, а так… — спросил мужчина. Меж тем Ян Дао, который стоял неподалёку и рассматривал пагоду, представил себе, как бы отреагировали все те бесчисленные мириады воинов, которые не смели мечтать даже о ранге Земли, если бы кто-то назвал небесное дарование «а так»…
— Нет, Мастер, — покачала головой Мая и неловко улыбнулась: — Вы всего добились потому что вы… Это вы. С талантом или без.
Фан Линь на секунду растерялся; потом отвернулся и прыснул:
— Если так, то что-то за эти тридцать лет я без своего таланта себя показал совсем херово.
— Нет, Мастер, вы ведь спасли меня, вы…
— Цыц, — раздражённой махнул тараторящей девочке Фан Линь, но в то же время к своему большому удивлению обнаружил, что сердце его забилось немного чаще…
— Ладно, приступаем, — он вздохнул. — Дотронься вон до той штуки, — Фан Линь показал на небольшой алтарь, расположенный на краю платформы. Мая послушно прошлась вперёд и опустила руку на желоб в форме руки.
Вдруг перед ней зажегся белый огонёк.
— Назови имя, — сказал Фан Линь.
Мая открыла губки, но потом растерялась:
— Та… Мэй. Мая!
Фан Линь покачал головой; он уже думал, что артефакт так её и подпишет: «Мэймаямэй», но к счастью, когда белый огонёк вернулся к пагоде, он превратился просто в «Мэй».
Потом под именем зажглись белые цифры.
— Ах да, он ещё измеряет твой костный возраст… — вдруг вспомнил Фан Линь. Когда Мая поняла, что сейчас покажут сколько ей лет, она сперва растерялась, а потом побледнела и замотала головой; в итоге девочка только и могла что беспомощно наблюдать огромными глазками, как перед неё загорается белая цифра.
Сам же Фан Линь сперва с усмешкой наблюдал за реакцией ребёнка — она была похожа на рыбку, которую выбросило на сушу, и которая не могла ничегошеньки с этим поделать, — потом он с интересом перевёл взгляд на собственно цифру. Мужчина давно уже подозревал, что Мая скрывает свой настоящий возраст. Да и вообще девочка явно выглядела не на четырнадцать, или сколько там она себе сказала, — сам Фан Линь дал бы ей скорее тринадцать — огромная разница, учитывая, как быстро дети взрослеют.
И вот наконец предстало точное число. Оно отобразилось моментально:
Над пагодой, ниже имени девочки, засверкало белое «Шестнадцать».
А значит Мае было шестнадцать лет.
Фан Линь опешил; он поморгал и уставился сперва на цифру, потом на девочку. Мая опустила голову и ужасно покраснела. Поэтому она стала ещё ниже, а удивление мужчины, что вот эта вот мелюзга, худенькая и тощая, была шестнадцатилетней, сделалось ещё больше.
— Ох, юная госпожа, у вас ведь совсем недавно был день рождения. Вы теперь совершеннолетняя… — заметила Цинь Жуа, которая явно наслаждалась и смущением девочки, и растерянными глазами мужчины.
Фан Линь долго бы ещё стоял совершенно обескураженный, но вскоре ему на лицо упал чёрный свет, и снова глаза мужчины возвратили фокус и вернулись к пагоде: первое её деление, чёрное, зажглось, вспыхнуло слово «Неприкасаемый». Прошло мгновение, и сразу же за ним загорелось второе деление…
Наблюдая сияние жёлтого цвета, вот уже поднимающегося наверх, Фан Линь окончательно пришёл в себя. Он решил оставить на потом все свои вопросы и стал прикидывать, какой же у девочки… Нет, у «девушки» талант? Возможно он был как его собственный, возможно, думал Фан Линь, даже выше… Пока мужчина гадал, освещение в зале, выложенном нефритовыми кирпичами, снова сменилось.
Блестящие губки Цинь Жуа осветил алый свет. Фан Линь вдруг подумал, что и её тоже надо будет потом проверить, интереса ради… А потом мужчина нахмурился. Прошло несколько секунд, но свет всё ещё был алым и только совсем чуть-чуть переливался в пурпур. Это было немного странно, ведь мужчина точно помнил, что когда он мерил собственный талант много лет назад, все цвета кроме зелёного сменились в один миг. С Маей же процесс что-то затянулся.
Фан Линь скрестил руки и слегка напрягся. Ушло некоторое время, но свет все-таки стал пурпурным, — а потом как будто завис и ещё очень долго не менялся. Фан Линь даже успел взглянуть на девочку и прочитать совершенное спокойствие на её лице, которое озарял разве что интерес, пока наконец не вспыхнуло зелёное пламя. Оно пульсировало, трижды, и развеялось. И сразу же над ним вспыхнула синева.
Свет блеснул и сразу погас. Тест был закончен. Но пагода померкла не сразу — на ней ещё пару секунд тлело белым пламенем слово «Небо».
Фан Линь поморгал, вложил руки в карманы и облегчённо вздохнул; потом мужчину одолели смешанные чувства.
— Всё-таки Небо, — сказал зачем-то очевидное Ян Дао.
Фан Линь кивнул. Действительно: небо. Не просто так дево… Девушка так быстро открыла своё колесо. И потом схватила сразу две руны. Фан Линь ещё раз вздохнул и посмотрел на Маю, — и опешил, потому что она тоже смотрела на него и ожидала. Неких слов. Слов своего Мастера. Мужчина задумался и сказал:
— Мой горел дольше.
— …
— У меня лучше.
— …
— Ха-ха, — изобразил он смешок и пошёл назад, на лестницу. Цинь Жуа улыбнулась Мае и похвалила её, — девушка радостно кивнула своей служанке, и все они, включая Ян Дао стали возвращаться. Вскоре раздался далёкий грохот дверей.
И снова просторный зал опустел, вновь погружаясь в безвременье…
Но тут на платформе опять появился мужчина с короткими каштановыми волосами и в голубом халате. Щурясь, он посмотрел на пагоду и хлопнул в ладоши. Вдруг весь простор зала снова осветился голубоватым сиянием. Пагода вспыхнула, засияла, и вновь сделалась над нею загорелось имя: Мэй. Огромный иероглиф «Небо» переливался в каждом стеклянном кирпичике.
А потом он и потух.
И просторное помещение наполнил ослепительный белый свет…
80. «Кусь» [Конец Первого Тома]
По Федерации было раскидано великое множество артефактов — реликтов имперского величия. Некоторые из них были поистине массивны и меняли своим присутствием ландшафты целых планет.
Некоторые артефакты, применение которых было известно, могли использоваться и по сей день если в них находили пользу; другие же либо были списаны в утиль за ненадобностью и подлежали к сносу, — за их сохранность боролось министерство культурного наследия, и часто бывало, что юридические тяжбы между ними и бюро инфраструктурного развития по поводу какого-нибудь монумента, который стоял посреди намеченной трассы, гремели годами и переходили в подковёрную борьбу, — либо они были приспособлены под туристические нужды. Именно к таким можно было причислить узорчатую пагоду, которая возвышалась на одной из площадей Луны Розовых Облаков.
Сама луна была одним из многих спутников, — среди которых была сама столица Федерации, — кружащих на орбите Великой Девы, самого густонаселённого мира Звёздного Небосвода.
Луна эта была небольшая и славилась хорошей погодой и своими небесными пейзажами, — прекрасными, ватными розовыми облаками; половину её занимали отели, — для самых богатых и состоятельных туристов, которые предпочитали отдыхать не в номере, а в поместье, и на берегу не моря, но частного озера, — другая половина принадлежала усадьбам наиболее влиятельных и богатых персон с самой Великой Девы. Именно здесь они проводили свои отпуска и короткие уик-энды, на которые нецелесообразно было улетать на планету Голубых Ветров.
Площадь с пагодой располагалась в самом престижном жилом квартале, — где проживали дипломаты. Так называемом голубином квартале. Сама пагода делилась на шесть равных делений: чёрное, жёлтое, красное, пурпурное… По уровню таланта. Самый высокий был Небесным.
Сейчас на башенку падал ровный свет розоватого солнца.
Стоял вечер. На немного краснеющем небе парили розовые облака. На голубиной площади собралось великое множество знатных человек, каждый в сопровождении пышной свиты. Среди всех этих людей особенно выделялся, как пышностью своего чёрного наряда, так и белейшим, как будто даже напудренным лицом мужчина примерно сорока лет с тонкими как спички усиками и в высокой шапочке учёного.
Каждые несколько минут к мужчине подходили здороваться: гости делали ему лёгкие поклоны, а потом ретировались на один из стульев, расставленных вокруг монумента. По лёгкой улыбке на губах человека было видно, что он находился в отличнейшем настроении.
Звали мужчину Тан Фу. Он был послом клана Тан в Федерацию, и сегодня у него был большой праздник. Один из самых талантливых воинов юного поколения его семьи должен был пройти испытание своего таланта. Для теста обыкновенно использовались особые башенки, пагоды времён Империи. Нынче они были большой редкостью. Всего таких артефактов было лишь несколько штук во всей Федерации.
Все башенки, что удобно, были связаны в единую систему. Во времена Империи каждый раз, когда появлялось великое дарование Небесного ранга, загоралась не только та пагода, на которой гений проходил своё Испытание, но вообще все, на всём Звёздном Небосводе, оповещая о рождении таланта весь мир. После краха Империи планку пришлось немного снизить, и теперь они загорались даже при появлении таланта Земного ранга.
Последний раз подобное случалось почти тридцать лет назад…
Но сегодня рекорд следовало обновить!
Тан Фу испытывал волнительное предвкушение — даже его усики как будто улыбались. Недавно ему пришлось пройти через несколько неприятных дипломатических скандалов, его репутация была подорвана, он ходил мрачный, и потому взял себе отпуск.