— Твою мать! — сказал Мартын.
— Потеряли 17 секунд, — сказала Валя.
О загубленном дереве волноваться некому, когда пройдут грузовики, они наломают дров неизмеримо больше.
Спуск, внизу речушка, превращённая колёсами предшественников в месиво, далее сравнительно крутой подъём, на котором конкуренты буксуют прямо-таки в ассортименте: УАЗ, ГАЗ-69 и румынский ARO, которого хочется назвать «ара» — по-армянски или просто такая порода попугая.
На семь бед один ответ: второй мост, пониженная, блокировка, вторая передача, газ. Грязевую речку проходим как катер, разгребающий коричневые волны, ползём вверх…
— «Тойота» Дмитрия прошла, отмечает Валентина, она права: их машины не видно не впереди, ни в кювете.
Значит и мы выберемся… Выбрались бы, если бы уродец на УАЗе не начал скользить поперёк нашего курса, перегородив дорогу. Вспомнив его маму, торможу.
— Там дерево! — орёт Мартын и лупит меня по плечу, чтоб обратил внимание.
Он выскакивает и, поскальзываясь, тянет трос мимо бестолково сучащего колёсами УАЗа, его водитель проигрывает битву и сползает к речке, едва нас не задев. Через пару минут Мартын машет: зацепился! Я включаю лебёдку, и тачка в темпе улитки едет вверх. Медленно, зато в нужном направлении, под завидущие взгляды экипажей «ары» и ГАЗ-69.
С каждым препятствием прохождение становилось тяжелее и тяжелее. «Джип» садился на брюхо, и болото крайне неохотно его отпускало после ёрзаний вперёд-назад. Через полчаса нагнали Больших, у них тоже не всё получалось безоблачно, даже обогнали, после чего я совершенно позорно повалил машину на бок. Николай тросом вернул нас в естественное положение, затем мне долго не удавалось завести двигатель.
Рассвело. Дорога, разбитая в кашу, вела через деревеньку, жители собрались у заборов да плетней и изумлённо взирали на психов, тратящих бесценный весенний выходной на дикую езду в облаке дыма и грязевых струй. Мы трое, наверно, смотрелись особенно впечатляюще, видом и цветом не отличающиеся от субстанции под колёсами.
Особенно смешно Валентина выглядела, выскакивая на КП — до макушки забрызганная с правой стороны и относительно чистая с моей. Хорошо, что нет большого зеркала, а боковое с её стороны давно обломано об УАЗ. Думаю, я не лучше — и изгвазданный, и с хорошо обломанным самомнением «гения автотрассы». Весь мой гоночный багаж и титул мастера спорта международного класса не имели здесь ни малейшего веса.
На первом участке мы обогнали всех наездников ГАЗ-69 и обе милицейские машины. На допе растеряли преимущество, поскольку с Николаем буксовали дольше и чаще, чем привычные к бездорожью погонщики УАЗов, о чём рассказывать не хочется — это уныло, однообразно и не предмет для гордости. Три «нивы» и три иномарки пока неслись впереди. Но поскольку мы стартовали в хвосте, уверен, наше время не худшее.
Валя получила карту следующего куска. Всегда культурная на язык, прошептала «плять!»
— Серёжа, в чём разница между спецучастками на среднюю скорость и скоростными допами, если средняя задана 81⁈
— Выпендрёж организаторов, дорогая. Получается, и там и там приходится гнать как от смерти удирая, по максимуму. Вроде на спеце нет бродов и болот?
— Обычная грунтовка. Но ты видел, какие они.
Я жалел, что к турбодизелю не прикрутил 5-ступенчатую коробку, на сравнительно ровных участках его приходится крутить до 4500 оборотов и более, так держать сравнительно долго, и приходится постоянно смотреть на температуру тосола, она норовит уйти в красное поле. Поймаем клина — конец гонке. А мне, в какой-то мере крёстному отцу 2-литровых дизелей, передранных с мерседесовского 2.0D и запущенных в серию в Подольске в период моего гендиректорства, весьма хотелось, чтоб о них шла добрая слава.
На третьем участке догнали нашу «тойоту», когда Коля безуспешно пытался атаковать армейский УАЗ. Тот водитель не вихлял, просто гнал, по любимому выражению Олега Богданова, «на все деньги», не давал себя обойти, порой выписывал весьма опасные манёвры.
— Что он творит… — охнула Валентина, когда УАЗ едва не перевернулся, закладывая вираж прямо под носом у «крузака».
— Я бы не обгонял. Лучше обождём минут десять, скорость за сотку, у УАЗа неминуемо закипит или стукнет двигатель. Просто объедем.
Теоретически УАЗ-469 способен разгоняться и до 120, но только с одним мостом. Моторчик в 75 лошадиных сил с нижним распредвалом, низкооборотистый, крутить ему две оси и поддерживать скорость за сотку на грунтовке — ой как тяжко.
Клинической смерти движка мы не дождались. Я не видел всей картины, панораму отчасти закрыла корма «крузака», но с большего ясно: машина сильно подпрыгнула, похоже, её правое колесо налетело на валун или пень, дважды перевернулась и замерла на боку. Мы выскочили все, лелея надежду: вдруг парни успели нырнуть ниже приборной панели…
Не успели.
Мартына вырвало, братья отвернулись, и лишь Валя наклонилась к телам, сказав бесцветным голосом медика:
— Констатирую смерть. Время 10–23. Можем ехать, им уж никто не поможет.
Настроение упало ниже плинтуса. Как можно допустить на раллийную трассу для гонок по раллийным правилам машины без каркаса безопасности? Нормальный он, похоже, только у нас с Николаем и на «нивах». Ладно, у кого-то будка крепкая, у ментов, «крузаков» и у АРО. А у остальных? Феноменальная безалаберность! Такого не встречал ранее. Но уже ничего не изменишь.
— Забираем с собой.
Одно тело легло на заднее сиденье «джипа», второе — сзади в кузов «тойоты». Мартын попросился на переднее сиденье «крузака», не в силах путешествовать рядом с трупом.
Мёртвых парней мы выгрузили на КП, обнулив штраф за превышение времени, будь оно проклято, я согласен на плюс час в ведомость, лишь бы те двое бедолаг сохранили головы на плечах! Уверен, Николай — тоже.
Вообще-то, смерть на трассе — случай чрезвычайный, основание прекратить соревнования. Тем более риск гибели не исключён у остальных участников, кто не имеет каркасов. Нет, продолжаем. Судейскую бригаду возненавидел. Чтоб я так жил…
На втором допе было не до воспоминаний о двух десантниках, пошли рукотворные препятствия, например — проезд по горке из камней, осыпающихся под колёсами, от мелких с кулак до здоровенных булыжников размером с колесо «джипа». Ещё хуже — россыпь брёвен, если они и были уложены вместе, то предыдущие машины их разметали.
Я скомандовал Вале за руль, сам выпрыгнул, едва машина остановилась, и махнул рукой Мартыну. Не знаю, задумывались ли организаторы ралли о таком способе преодоления преграды, наверно — нет, иначе бы запретили. Мы таскали брёвна, подсовывали под колёса «джипа», и он крайне медленно всё же переваливался через них. Когда вернулся за руль, спина и руки ныли от перенапряжения. Да и сам руль американца — не подарок, на малом ходу вращается с усилием едва ли не как у «захара».
Следующая подляна — широкий овраг с обрывистым противоположным берегом, крутизна склона кажется нереальной, почти отвесной. Конечно, меньше, но… Остановил машину, теряя драгоценные, с натуральной кровью отвоёванные секунды.
Внизу, в грязной жиже, на боку лежала «нива», её наездники выбрались и кому-то махали руками, взывая о помощи. Если наш ЗИЛ прикатит и зацепит, разве что тогда получится выдернуть тросом.
Второй, румынский «ара», пошёл на штурм кручи. Похоже — не в первый раз. Дотянул почти до края и ссыпался вниз, бесполезно загребая колёсами землю.
— Шанс единственный — набрав скорости с этого склона, — я поделился с Николаем, тоже притормозившим и выпрыгнувшем наружу.
— Ты — первый?
— Да. Я же легче. Только уловлю момент, когда румын перестанет ёрзать. В него засажу — точно не поднимусь.
Словно заслышав угрозу, водитель того внедорожника развернулся и пополз назад и чуть в сторону, по сравнительно пологому уклону. Видно, тоже решил, что без разгона отсюда — дохлый номер.
Я высадил Валю и Мартына, мысленно помолился всем богам и, сдав задом на сотню метров, втопил газ до полика.
Машина прыгнула с обрыва, со всего маху устремившись вниз — мимо перевернутой «нивы», грязь залила лобовик до полной невидимости, я отчаянным образом работал рукоятями, на ходу, вопреки правилам, переключая американца со скоростного режима на вездеходный — с 1:1 на пониженную и с блокировкой, шестерни скрежетали так, что казалось — рассыплются в труху…
Нос взлетел вверх, через окошки, расчищенные дворниками в грязи на лобовом, глянуло мрачное весеннее небо. Я почти лежал на спине и даже не смотрел на спидометр с проклятыми американскими милями, каждой клеточкой тела чувствовал, как предательски падает скорость!
На гребне, когда передние колёса уже нащупали горизонтальную поверхность, а задний мост ещё висел в овраге, машина остановилась полностью, буксовала долгих пять или шесть секунд… Выбралась! А «тойота» — нет. Её мы вытащили со дна оврага, размотав трос лебёдки и нарастив его буксировочными тросами, Коля полз вперёд и вверх, я сдавал назад, порой казалось, что он вот-вот утянет мою более лёгкую тарантайку вниз. А за это время другая «нива» преодолела препятствие на удивление лихо и понеслась дальше. За ней ARO.
К вечерним сумеркам спидометр намотал каких-то 250 миль, что-то около 400 км, и мы вышли на последний доп, он без экстремальных преград, но по очень разбитой грунтовке. По ощущениям, словно за это время накрутил на «рогнеде» минимум полторы тысячи, так вымотался, и Валентине руль не передать — она тоже не в лучшей форме. Зубы сжать, чтоб не щёлкали на ямах, и вперёд на одной только силе воли… Причём воли хоть отбавляй, а вот силы кончились.
Вдобавок полил мерзкий дождь, погода больше напоминала осеннюю, нежели весеннюю. Мартын рискнул отстегнуться и попытался протереть фонари «люстры», я его едва не потерял на ухабе, на будущее запретив отрывать зад от сиденья.
Мы обошли две «нивы», водители этих легковушек, даром что 4×4, боялись дать дусту по столь размолотой дороге, да ещё в темноте. За десяток метров до заветной финишной черты я нажал на тормоза и принялся махать Николаю — двигай вперёд. Супруга изумилась: