— А что, если рецидивиста перевести в другую тюрьму или поселить в изолятор до суда? Начальник тюрьмы знаком с Ваном, поэтому они могут договориться об этом.
— Вы правы. Чана Доксу — так зовут уголовника, нужно изолировать от других, чтобы длинные руки Хвана не добрались до него. Перевозить его в другую тюрьму нет никаких оснований, поэтому единственная возможность обезопасить этого человека — изолятор. Притом надо все устроить так, чтобы по записям в журналах нельзя было определить, кто сидит в изоляторе, или вообще написать вымышленное имя.
Они вышли из машины и подошли к пропускному пункту. Их уже ждали, поэтому проверили документы, провели через рамку металлоискателя и указали, куда дальше двигаться.
Хан Рим чувствовал, как сердце забилось быстрее и вспотели ладони, но виду не подал. Не хватало еще, чтобы какой-то уголовник увидел его нервозность и тревогу.
Сделав холодное невозмутимое лицо, Рим первым зашел в комнату, куда должны привести Чана Доксу.
Ждать пришлось недолго. Уже через пару минут дверь неприятно скрипнула и на пороге возник громадный мужчина с татуировками на открытых руках и шее. Он окинул Хан Рима и Чо Никкуна заинтересованным взглядом и, обнажив нестройный ряд пожелтевших зубов, с усмешкой сказал:
— Приветствую, господа. Не думал я, что такие важные птицы приедут со мной на разговор.
— Держи язык за зубами, Доксу. Иначе пойдешь в камеру и до конца года из нее не выйдешь даже в столовую, — пригрозил конвоир и, проверив хорошо ли застегнуты наручники, кивнул в сторону стула, стоящего напротив стола, за которым сидели Рим и Никкун.
Дверь закрылась, и повисла гнетущая тишина. Рим поймал на себя кровожадный хищный взгляд убийцы и подумал о том, что не хотел бы с ним встречаться в другом месте. Такие ублюдки не должны жить среди обычных людей.
По пути Чо Никкун рассказал, за что судили Чана Доксу, поэтому Рим знал, что нужно быть очень осторожным с ним. Прямо как с бойцом для арены.
Глава 24
Чан Доксу плюхнулся на стул и уставился на Хан Рим, правильно определив, кто здесь главный.
— Расскажите все, что вам известно о том деле, — сухо проговорил Рим, выдержав долгий грозный взгляд уголовника.
— Где мои тридцать миллионов? — огрызнулся он.
— Вы их получите только после того, как расскажете все полиции. Дело возобновят и вас привлекут, как свидетеля.
— Ага, конечно! Вы меня за лоха держите? — криво ухмыльнулся он. — Из свидетеля меня тут же сделают исполнителем.
— Тебе-то что? Какая разница, кем тебя сделают? Все равно отсюда до самой смерти не выйдешь, — сказал Чо Никкун и подался вперед, буравя взглядом Доксу.
Он знал, как нужно общаться с такими людьми, и не собирался с ним любезничать. Доксу хмыкнул, шмыгнул и кивнул.
— Ну хорошо. За информацию вы мне будете должны тридцать миллионов. Если недоплатите хоть одну сотню вон, то можете не сомневаться, у меня остались на свободе люди, которые с легкостью лишат вас головы.
— Засунь свои угрозы в свой зад и говори, как все было, — для острастки Чо Никкун грохнул мощным кулаком по столу.
Чан Доксу с раздражением выдохнул и заговорил. Хан Рим включил диктофон и весь обратился вслух. Уголовник рассказал о том, как него вышел один из людей Хвана и предложил круглую сумму за то, чтобы он и его дружки сделали так, чтобы никто не видел, как определенные люди кое-что делают в вертолете. Сам Доксу к вертолету не прикасался, но следил за тем, чтобы никто не видел того, что делали люди Хвана. Именно он убил напарника механика и выбросил в ущелье.
Также он назвал несколько человек, которые были с ним тогда. Людей Хвана он по имени не знал, но сказал, что сможет опознать, если покажут их фотографии того времени. Рим спросил, видел ли он, что именно делали в вертолете, Доксу отрицательно помотал головой. Он признался, что не силен в технике и даже если что-то видел, то ничего не понял.
После разговора Хан Рим вышел на улицу и с наслаждением вдохнул сладкий запах свободы. Даже те полчаса, что он провел в тюрьме, оставили на нем отпечаток безнадежности, который читался в глазах Чана Доксу. Убийца знал, что никогда не выйдет, но все еще старался казаться бесстрашным и дерзким. Правда, у него это плохо получалось.
— Господин Хан, как думаете, можно ему верить? — вырвал его из раздумий голос Чо Никкуна.
— Не знаю. Надо найти тех людей, имена которых он назвал, и поговорить с ними… Если они живы.
— Я все сделаю, — кивнул Чо Никкун.
Они сели в машину и поехали обратно в Сеул в больницу к Хан Вану, который ждал их с новостями. Завтра должны сделать пересадку костного мозга, поэтому хорошие новости пойдут ему на пользу.
Синхэ с самого утра приехала в больницу и теперь ходила вместе со мной по коридору, придерживая за локоть.
— Сынок, я так рада, что ты уже поднялся. Боялась, что ты не сможешь двигаться, — призналась она.
— Еще пару недель, и я не только буду ходить, как раньше, но и бегать, — заверил я.
Я еле мог передвигать ноги и шаркающей походкой двигался вдоль стены, но и это было огромным прорывом. Врачи не переставляли удивляться моим достижениям и с радостью просматривали результаты очередных мрт и узи.
— Я так волнуюсь из-за завтрашней операции. Может все-таки попросить перенести ее? Ты же только встал, а тут опять будут прокалывать и…
— Омони, я уже говорил, что это несложная процедура. Хан Ван смертельно болен, и промедление невозможно. В любой момент может наступить та фаза болезни, когда даже донор уже не поможет. Процесс будет необратим, и он умрет. Я не могу допустить этого, ведь семья Хан так много делает для меня.
— Да, Чинжо воспитал достойных детей, — еле слышно проговорила она.
— Чинжо? Ты что, знала его? — удивился я.
— Конечно, знала. Я же работала в Биотехе, — отмахнулась она.
Мы прошли до конца коридора, развернулись и побрели назад.
Вечером пришла Мина и принесла свой «кулинарный шедевр» — как она его назвала. Это были пирожки-рыбки с начинкой из красной сладкой фасоли. Я бы, конечно, выбрал с мясом или сладкими ягодами, но она так старалась, что я умял все пять пирожков и похвалил.
Поздно вечером, когда в больнице наступила тишина, я лежал в кровати и мысленно направлял энергию в разные части тела. Эту особенность я открыл только вчера. Оказывается, силой мысли я мог отправлять ци-спирит туда, куда мне угодно.
Вчера у меня после ходьбы заболела левая нога, которая сильно пострадала при падении. Я отправил теплую волну энергии в ногу и почувствовал легкое покалывание. Боль через несколько минут прошла, и ци-спирит снова потекла по моему телу.
Утром шумело в голове, и я вновь проделал тот же фокус с ци-спирит, и боль в голове прошла в течение двух минут. Интересно, продлит ли мне жизнь ци-спирит?
Во всяком случае все животные, облученные энергией, живут дольше обычных. Некоторые заказчики обращались к нам с просьбой увеличить срок жизни их питомцам и нам удавалось продлить их жизнь на несколько лет.
После всех необходимых предупреждений и подписей меня повезли на кресле-коляске в операционную, где ждали уже два врача, одним из которых был главврач больницы.
Процедура длилась всего около получаса, и я практически ничего не почувствовал из-за местной анестезии. Когда вернулся в палату, меня там уже ждала встревоженная Мина. Увидев меня, она с облегчением выдохнула и крепко обняла.
Теперь осталось надеяться, что все это не зря, и я смогу помочь Хан Вану выздороветь. По крайней мере, я очень этого хочу.
Через пару дней Хан Рим пришел навестить брата после пересадки костного мозга Ли Тэджуна, но до палаты дойти не успел. Его встретил главврач и пригласил в свой кабинет.
— Господин Хан, по вашей просьбе мы провели еще одну днк экспертизу и можем твердо сказать, что Ли Тэджун и Хан Ван родственники по отцу.
— Понятно, — сдержанно ответил Хан Рим.
Он не хотел выражать никаких чувств в присутствии главврача. Теперь следовало во всем разобраться. Однако он решил, что будет лучше, если он все расскажет Вану, а уже тот будет решать, как действовать дальше.
— Как самочувствие Хан Вана? Какие прогнозы? — решил сменить он тему разговора.
— Пока рано судить, но прогнозы хорошие. Онкологи и терапевты довольны его теперешнем состоянии. Да и сам господин Хан радует нас хорошим аппетитом и бодростью духа. Думаю, он справится, и болезнь отступит.
— Мы тоже надеемся на это, — Рим встал, говоря о том, что разговор окончен. — Хорошего дня. Меня ждет брат.
— Спасибо, господин Хан. Если у вас еще будут вопросы, то прошу не стесняйтесь обратиться.
— Я не из стеснительных, — усмехнулся Рим и вышел из кабинета.
То, что Ли Тэджун — их брат, вывело его из душевного равновесия. Получается, что отец изменял матери и даже на стороне родил ребенка. Тогда почему он не записал его на себя? А, может, мать Тэджуна не сказала ему? Или он не хотел признать ребенка, потому что не был уверен в верности Синхэ?
Рой вопросов кружился у него в голове, но не было ни одного ответа. Когда он подошел к двери палаты брата, то дал себе слово, что если тот чувствует себя хорошо, то все расскажет ему, чтобы не нести этот груз одному. Ближе старшего брата у него никого не было, поэтому он доверял ему полностью.
Глубоко вздохнув, он взялся за ручку двери и потянул ее на себя. Ван сидел в кресле и пил через трубочку кислородный коктейль из высокого стакана.
— А-а-а, Рим, только о тебе вспоминал. Как дела в Биотехе? — он улыбнулся и махнул рукой, чтобы Рим заходил.
— Здравствуй, Ван. В Биотехе все по0прежнему. Привезли вчера ослов. Нужно повысить их выносливость.
— Ослов? Неужели кто-то до сих пор их использует, как тягловых животных? — Ван допил коктейль и поставил стакан на журнальный стол.
Рим подошел и опустился на кресло напротив брата.
— Они цирковые и выступают на арене. Возможно, для номера требуется, — пожал он плечами. — Как ты себя чувствуешь?