Работы сегодня было много, так что я сразу же отправился к пациентам. Задание у Клочка есть, поэтому он сам разберётся.
Первым делом зашёл к своим «стареньким», проведя опрос и проконтролировав самочувствие. Подобранные препараты отлично им помогали, я назначил повторные анализы и отправился в соседнюю палату, к новому пациенту.
— Доброе утро, — кивнул я. — Кто здесь Бубнов?
— Я, — откликнулся один из мужчин. — Ну где вы ходите так долго⁈
А в этих палатах, видимо, принципиально собирают не самых приятных аристократов.
— Я был на обходе, — спокойно сообщил я. — А теперь пришёл к вам. Не вам меня учить, в какое время чем заниматься. У врача много обязанностей и много пациентов.
— Я дворянин, — гордо вздёрнул он нос. — Ко мне надо приходить первому! Для чего ещё я такие деньги этой клинике заплатил?
Как будто то, что он дворянин, должно было хоть как-то меня впечатлить. Для меня все пациенты одинаковые — платные, бесплатные, аристократы, простолюдины.
— Предлагаю вам не тратить время и сразу перейти к жалобам, — попросил я. — А когда у меня появится свободная минутка, я с удовольствием послушаю ваши возмущения. Например, ночью, я как раз дежурю.
Бубнов недовольно поджал губы, но возражать не решился. По сравнению с Лаврентьевым этот даже как-то быстро успокоился.
— Живот болит, — проговорил он. — Прям по кругу так. Тошнит, изжога мучает. И в туалет бегаю без конца, замаялся уже.
Сразу же отметил для себя, как именно он описал боль. «По кругу», значит, опоясывающая.
— Когда начались симптомы? — спросил я.
— Да ночью резко прихватило, мы с друзьями сидели, праздновали, — ответил Бубнов. — И схватило так, что пришлось скорую вызвать. Те меня хотели в местную больницу закинуть, ну и пришлось и им заплатить, чтобы сюда везли, и здесь лечение проплатить. И прождать вас в итоге час!
Снова начинает. Даже не стану обращать внимания, я уже сконцентрирован на другом.
Похоже, мне удалось собрать главные «аристократичные» заболевания, связанные с избытком нездоровых напитков и неправильным питанием.
Я активировал диагностический аспект, и в подтверждение моим догадкам поджелудочная железа отозвалась в проекции свечением. Обострение хронического панкреатита. Воспаление поджелудочной железы началось уже давно, на первых стадиях оно протекает практически бессимптомно. Но раз случилось обострение — болезнь уже довольно запущенная.
— Стул жидкий? — уточнил я.
— Что за вопросы вы задаёте аристократу! — возмутился Бубнов.
Ох, всё, мне это порядком надоело.
— Вы для меня не аристократ, а пациент, — холодно сказал я. — И мне нужно знать все ваши симптомы для постановки диагноза. Поэтому отвечайте по существу.
Бубнов посмотрел на меня круглыми от удивления глазами. Вряд ли кто-то до меня с ним когда-нибудь так разговаривал.
— Жидкий, — прошептал он. — И частый.
Я задал ещё несколько важных вопросов, Бубнов больше не выделывался, отвечал честно.
— У вас обострение хронического панкреатита, — объявил я. — Сейчас назначу обследование для подтверждения диагноза, потом лечение. Придётся сесть на диету, исключить магические коктейли и принимать некоторые препараты.
И вызвать к нему лекаря-гастроэнтеролога. Я мог бы подлечить магией сам, но пока что берёг силы, ведь собирался дежурить. Тем более ничего опасного для жизни у Бубнова нет. Снять обострение, а дальше — только держать диету.
— Диету? — недовольно переспросил он. — Без этого никак?
В полку моих недовольных диетами пациентов прибыло.
— Нельзя, — помотал я головой. — Диета — это основное лечение.
Так, обследование. Общий анализ крови, биохимия с амилазой и липазой, копрограмма и УЗИ брюшной полости. Для начала хватит.
Занёс направления медсестре, и тут меня с ног сбила перепуганная Лена.
— Там моя пациентка… Помоги… — невпопад выдохнула она.
— Что с ней? — пришлось тряхнуть девушку за плечи, чтобы она мне чётко ответила.
— Дышать не может, — прошептала Тарасова. — Я не знаю, что с ней.
Больше от неё ничего не добиться, поэтому я устремился к десятой палате. Благо я запомнил, какую именно больную дали на сегодня Тарасовой.
Пациентку я вычислил сразу. Она сидела, судорожно пытаясь хватать воздух и схватившись за шею. Губы, веки и щёки были раздуты от отёка. Для расспросов времени не было, поэтому сначала просканировал её диагностическим аспектом, увидев яркие свечения по всему организму, но преимущественно в сердце и лёгких. Так, кардиологический аспект, проверить пульс и давление. Давление восемьдесят на сорок, пульс сто семьдесят.
— Преднизолона два куба, адреналина 1 куб, внутривенно, быстро! — гаркнул я. — Анафилактический шок!
Рядом немыслимым образом снова появилась Светлана, которая спешила достать нужные препараты из укладки, которая находилась в каждой палате. Как раз для таких случаев.
Я же активировал иммунологический аспект. Это довольно редкий аспект, который позволяет лечить магией различные заболевания иммунной системы. А анафилактический шок — это не что иное, как именно реакция иммунной системы на аллерген.
Другими аспектами лечить нет смысла, давление и остальные показатели сейчас нормализуются препаратами. Моя же задача — успокоить иммунную систему пациентки.
Совместными усилиями нам удалось нормализовать дыхание и давление пациентки, и она сделала глубокий вдох. Кризис миновал.
Одышка, слабость и вялость у неё будет сохраняться ещё какое-то время, но жизни больше ничего не угрожало.
Оставалось разобраться, на что у неё вообще возникла такая реакция. Так что я поспешил назад к посту, где нашёл растерянную Лену.
— Как она? — спросила девушка.
— Кризис миновал, — кивнул я. — Надо разобраться, на что у пациентки аллергия. Ты собирала аллергологический анамнез?
— Нет, — закрыла она лицо руками. — Я так растерялась. Совсем непрофессионально себя повела, выскочила и помчалась в поисках врача. И забыла, что сама врач. Мне так стыдно!
Реакция действительно была не самой правильной, но Лену можно понять. Только-только приступив к врачебным обязанностям, она ещё не успела закалить свой характер и свои нервы. И столкнувшись с неотложной ситуацией, просто испугалась.
Опыт придёт к ней со временем.
— Успокойся, главное, что она не пострадала, — ответил я. — Любой мог растеряться. Сосредоточься на главном — почему анамнез не собрала? Это на тебя не похоже.
— Пациентка поступила ночью, — чуть успокоившись, ответила Тарасова. — Её осматривали Шуклин и Соколов. Они написали в карте, что аллергии ни на что нет.
Снова Шуклин с Соколовым! Как же они уже надоели с этими вечными попытками всем навредить, включая невинных пациентов!
— И не перепроверила? — вздохнул я.
— Да даже как-то не подумала, — призналась девушка. — Подтвердила пиелонефрит, назначила Амоксиклав.
Амоксиклав — это антибиотик, который содержит пенициллин. А на пенициллин аллергия у многих пациентов. Он и стал виной всего случившегося.
— Так, значит, я пойду и поговорю с ними, а ты обо всём доложи Зубову, — распорядился я. — Он должен об этом знать. Не забудь сказать, что информация уже была в истории болезни.
Зубову всё равно придётся наказать её за эту ошибку. Она обязана была перепроверить. Однако скрывать этот факт ещё хуже. Поэтому Тарасова покорно кивнула и ушла искать наставника.
Шуклин и Соколов снова нашлись в ординаторской. Они вообще покидали её?
— Коллеги, если вы не хотите в эту же секунду стать бывшими коллегами, потрудитесь объяснить, почему вы указали неправильный аллергологический анамнез у пациентки, — холодно отчеканил я.
— Это ты о чём? — нахально поинтересовался Соколов.
— Ты прекрасно понял, о чём я, — ответил я. — Можете пытаться подставлять меня, Болотова и Тарасову сколько угодно, но не ценой же жизней пациентов! Женщина чуть не умерла от анафилактического шока по вашей вине!
На двоих интернов эта речь не произвела никакого впечатления. Даже чуть-чуть стыда на лицах я не увидел.
— Если у пациентки была аллергия, то это вина Тарасовой, что она не уточнила, — ответил Соколов. — На дежурстве мы не обязаны уточнять подробный анамнез. Ставим предварительный диагноз, некоторые обследования, купируем симптомы, если надо. Но лечение и подробный опрос пациента — это уже на лечащем враче. Не так ли, Павел?
— Так, — буркнул Шуклин. — По правилам так и есть. Так что мы даже не спрашивали про аллергию.
Засранцы! И ведь легенда идеальная, не подкопаешься. Сама пациентка вряд ли вспомнит, спрашивал ли её дежурный врач об этом или нет. Тем более после такого стресса для организма.
А я уверен, что спрашивал. И доказательств нет.
Но оставлять это просто так тоже нельзя! Попробую провести блеф.
— Пациентка уточнила мне, когда пришла в себя, что она говорила дежурному врачу о наличии аллергии, — проговорил я.
Шуклин беспокойно взглянул на Соколова. Всего на секунду, но я успел поймать этот взгляд.
— Значит, мы забыли отметить это в истории, — пожал плечами Роман. — Но опять-таки, ночь, мы были уставшими и были уверены, что лечащий врач переспросит пациентку.
— Зря вы это затеяли, — произнёс я. — Не ту стратегию решили выбрать, чтобы остаться здесь. С рук вам это не сойдёт, уши у меня есть везде.
— Не понимаю, о чём ты, — напряжённо отозвался Соколов. — Паш, пойдём прогуляемся.
Шуклин поспешно встал с дивана, и они покинули ординаторскую. А я подошёл к своим «ушам».
— Они обсуждали здесь этот случай? — шёпотом спросил я.
— Прямо нет, они начали подозревать, что ты их подслушиваешь, — отозвался крыс. — Только о чём-то в телефонах переписывались, но мне было не видно.
Хитрые, решили максимально себя обезопасить. Главный в этом дуэте Соколов, у Шуклина не хватило бы фантазии на такие планы. Его максимум — это не передать назначения.
И того, и другого изгнать из интернатуры будет сложно. За ними деньги и связи. Но я своего добьюсь, им вообще не место среди врачей. Рисковать уже которым пациентом подряд!