Кучкой мы расположились вокруг кровати Левашова. Зрелище забавное. Ничем не отличается от занятий в академии. Разве что рядом с нами не стоит преподаватель, который объясняет, что нужно делать.
— Какое ко мне внимание повышенное, — усмехнулся пациент. — Ну, доктор Зубов предупредил меня обо всём этом. Давление у меня внезапно начало шалить. Никогда до этого не было такого, а тут вдруг скакнуло прямо на работе. Вызвали мне скорую и доставили сюда.
Пока он рассказывал, я внимательно осматривал пациента. Лицо отёчное, особенно в области глаз, цвет бледный. Одет в тёплую кофту, несмотря на вполне комфортную температуру в палате, значит, у пациента озноб. Каждая из таких мелочей может подсказать правильный диагноз.
— Ну Зубов совсем уж нас за идиотов посчитал, — заявил Шуклин Павел. — Гипертоническую болезнь нам подсунул, мол, не догадаемся.
— Р-рано делать выводы, — чуть заикаясь, возразил Болотов и поправил очки. — Давление может являться причиной примерно трёх десятков з-заболеваний. Включая некоторые виды опухолей. Нам нужна тщательная диагностика.
Болотов был главным отличником своей академии, расположенной в другом городе. Из категории тех людей, которых ещё принято называть зубрилами. Или ботанами. Он добился места в интернатуре только благодаря многочасовой зубрёжке, но вот с этикой и деонтологией у него всё было плохо.
Как минимум потому, что не стоит произносить такие слова при пациенте, тем более, если это догадки, чёрт возьми!
— Опухоли? — испуганно переспросил Левашов, подтверждая мои мысли.
— Не переживайте, шанс этого практически нулевой, — спокойно ответил я. — Лучше вернёмся к вашему рассказу. До этого у вас были проблемы с давлением?
— Нет, — чуть успокоившись, отозвался пациент. — Никогда на него не жаловался.
— А в семье кто-нибудь страдает гипертонической болезнью? — спросила наша пятая коллега, Елена Тарасова, до этого молча слушавшая весь диалог.
Девушка задала очень правильный вопрос, в таких случаях всегда надо собирать и семейный анамнез в том числе.
— У матери проблемы с давлением, да, — кивнул Левашов. — Думаете, это может передаваться?
— Р-разумеется, — кивнул Болотов. Никак не угомонится, он сейчас пациента до нового приступа напугает!
Я задал ещё пару вопросов про характер жалоб и тем самым снова отвлёк Левашова от подобных мрачных размышлений.
— Кем работаете? — спросил далее Соколов.
— Генеральным директором оконной компании, — ответил Левашов. — А это важно?
— Очень, — заверил его Соколов, что-то поспешно себе отмечая.
Решил попутно обзавестись полезными связями. В подобной клинике таких связей может стать очень и очень много.
— Ну, что мы тут вообще время зря теряем? — буркнул Шуклин. — Давайте уже диагностику сделаем и отправим на анализы. А сами кофе пойдём пить.
Диагностика — один из основных аспектов лечебной магии. Она есть у всех нас, хоть и на самом первом уровне. До следующих уровней её ещё развивать и развивать.
Работает она очень просто, достаточно активировать магию, и в голове отобразится проекция тела пациента с подсвеченными повреждёнными органами. Характер повреждений с помощью магии мы пока что не установим, для этого и нужны анализы и инструментальные обследования.
Более продвинутые врачи могут увидеть каждый орган в более мелких деталях, а точнее, какая именно структура повреждена. Но без обследований диагноз всё равно не поставить, просто это упрощает и ускоряет весь процесс.
Я задал ещё несколько интересующих меня вопросов пациенту, пока остальные уже вовсю пользовались диагностической магией. Сомневаюсь, что давление — это основной диагноз.
Скорее прав был Болотов, и это просто один из симптомов. Ещё меня смущают отёки на лице…
— Чем до этого болели? — спросил я.
— С горлом постоянно мучаюсь, — вздохнул Левашов. — Хронический тонзиллит. Вот две недели назад только-только очередной раз горло подлечил. А больше ничем, ну ветрянка в детстве была разве что.
Врачебная интуиция подсказывает, что тонзиллит имеет тесное отношение ко всему происходящему сейчас.
Я кивнул и тоже активировал диагностическую магию. Так, подсвечиваются сердце и почки. И совсем незначительное, практически незаметное свечение в районе головного мозга. Интересно…
— Ну всё, явно какая-нибудь ишемическая болезнь сердца, с поражением почек, — заключил довольный Шуклин. — Так, теперь по анализам…
— А мне вот интересно, — перебил его Соколов, — нам нужно одну историю болезни Зубову сдать или пять разных. Просто если одну — как он определит, кто из нас лучше всех?
— Сдадим пять, — ответил я. — Просто размножим результаты анализов и обследований, всё просто.
Тем более, что я не согласен с диагнозом большинства. Первопричину надо искать именно в почках, и у меня уже есть предположение, что именно это может быть.
— Кровь общая, плюс биохимия, ЭКГ, УЗИ сердца, — перечислила Тарасова. — Общий анализ мочи, проверить, что с почками. Вроде всё.
— УЗИ почек, — добавил Соколов. — Раз они подсвечиваются при диагностике, надо бы их тоже глянуть.
Остальные быстро расписали направления на анализы. Прелесть этой клиники была в том, что обследования будут готовы уже сегодня.
Лаборатории и все кабинеты оснащены самым современным оборудованием, так что не приходится ждать по несколько дней, как во многих других лечебных учреждениях.
— Я отдам Оленьке, — первым заявил Соколов и со всех ног помчался искать главную медсестру.
— А я пойду вздремну, — зевнул Шуклин. — Встал ни свет ни заря ради этой интернатуры.
Да уж, он ровно такой же, какой был и на шестом курсе. Ленивый Шуклин, который мог бы стать хорошим врачом, если бы чуть больше старался.
С остальными я познакомился совсем недавно — во время отбора в интернатуру. Хотя и успел уже их довольно хорошо изучить.
— Н-надо сделать пациенту ПЭТ-КТ всего тела, — прошептал мне Болотов. — Так мы сразу в-выявим метастазы, и…
ПЭТ-КТ — это позитронно-эмиссионная томография. Метод визуализации, основанный на введении в организм пациента радиоактивных веществ. В зависимости от вида такого вещества оно распределяется в организме в областях изменения метаболической активности, которые потом видно на томографе.
Таким способом действительно очень удобно искать метастазы, так как пациенту не приходится проходить отдельные исследования для каждой группы органов. Однако облучение при этом методе исследования довольно высокое. Поэтому метод применяется с ограничениями.
— Мы не будем лишний раз облучать пациента, — ответил я. — Для этого нет никаких показаний. Кроме того, назначение такого серьёзного метода обследования подразумевает согласие куратора.
— Т-тогда пойду и спрошу у него, — ответил Болотов.
Я не стал его останавливать, это его дело. Оглядевшись, я понял, что и Тарасова успела куда-то деться. Когда она исчезла — непонятно.
Я остался с пациентом наедине, и у меня было ещё несколько минут, пока его не заберут на анализы.
— Головная боль не мучает? — спросил я. — Или головокружения?
— Нет, ничего такого, — помотал он головой. — Да и давление уже сбили, чувствую себя гораздо лучше.
Или просто хочет поскорее выписаться. Ни слова не говорит про свой озноб или отёки.
Но сейчас меня смущает, почему нет никаких жалоб на головную боль. Там явно что-то назревает, поэтому надо проверить ещё и головной мозг. Но есть одно но, Зубов вряд ли согласится подписать моё направление, особенно учитывая отсутствие у пациента жалоб.
Задерживаться в палате более не имело смысла, и я отправился в ординаторскую…
Как раз чтобы застать конец сцены.
— Какое ещё ПЭТ-КТ, вы совсем мозги свои потеряли! Вы бы ещё ему пункцию головного мозга назначили! — распинался Зубов. — Да вы хоть понимаете, что означает это исследование, или вам просто слово понравилось?
— Я п-понял, — испуганно закивал Болотов и поспешил скрыться.
Взгляд нашего наставника тут же упал на меня.
— А вы что тут забыли? — буркнул он.
— Осмотрел и опросил пациента и теперь жду результатов обследования, — спокойно ответил я. — И хотел бы с вами обсудить назначение ещё одного обследования. Компьютерная томография головного мозга.
Я подозреваю, что скачок давления у Левашова вызвал какие-то изменения в мозге. И если ничего не предпринять, у него может развиться инсульт.
— Да вы сговорились все! — воскликнул Зубов. — Один ПЭТ-КТ хочет, другому КТ подавай. Не будет вам никакого направления!
— У пациента был скачок артериального давления, — проговорил я. — Мы должны проверить его головной мозг, тем более, что…
— Я сказал, нет, — перебил меня Зубов. — Первый день, а вы так меня достали уже!
Он выскочил из ординаторской, чтобы прекратить наш разговор. Зараза… Ожидаемо, но всё равно неприятно.
Здоровье пациента для меня важнее, поэтому придётся пойти на небольшой обман. Я самостоятельно заполнил направление и отнёс его главной медсестре. Запаренная, она и не обратила внимания на отсутствие подписи наставника, лишь устало кивнула.
Я вернулся в ординаторскую и спокойно выпил чай, гадая, куда сныкался Шуклин, чтобы спокойно поспать. Вроде бы первый день в клинике, а он уже умудрился где-то найти себе местечко. Ну, в этом весь он.
После небольшого перерыва я снова отправился на пост главной медсестры ознакомиться с анализами. Ольга Петровна уже разделила их на пять копий, готовы были все лабораторные исследования.
Так, в общем анализе крови увеличена скорость оседания эритроцитов, показатель, показывающий воспаление в организме. В моче обнаружены лейкоциты и эритроциты, а также белок. Пока что всё это подтверждает мой предварительный диагноз.
Я взял бланки для истории болезни и принялся заполнять общую часть. Так, анамнез заболевания надо расписать как можно подробнее, в этом часто заключается ошибка молодых врачей. Предварительный диагноз, план обследования. Далее — приложить часть анализов.