— Это скрытая форма инфаркта. Когда он располагается на задней стенке, то боли отдают в живот, — торопливо объяснил я. — Не переживай, главное, вовремя поймали. У нас хорошая клиника, и кардиологи поправят ситуацию.
— Антон, так куда отправлять пациента? — спросила Лиза. — В хирургию?
Противная же медсестра! Нарочно хочет сделать ровно наоборот, хотя уже понятно, что прав я.
— Нет, в кардиореанимацию, — неохотно отозвался Антон. — Здесь действительно инфаркт, давай быстрее!
— Я навещу тебя чуть позже, — проговорил я отцу. — Пока лечись.
Его увезли, а Антон устало присел за свой стол, схватившись за виски.
— Я не считаю, что ты поступил правильно, — заявил он. — Прямо при пациенте указал на мою ошибку. Да у него бы сейчас ничего не нашли в хирургии и перевели бы его в ту же кардиологию.
— Упустив драгоценное время, — ответил я. — Или ты не знаешь, что при инфаркте лучше не терять ни минуты? Пока бы его осмотрели, пока разобрались — могли возникнуть дополнительные осложнения.
— Тогда шепнул бы мне на ухо, — отозвался Антон. — Но не говорить же на весь кабинет!
— Слушай, дело касалось моего отца, поэтому я решил обойтись без шёпота на ухо, — спокойно ответил я. — Всё, мне нужно идти.
К тому же, уверен, что шепоток на ухо тоже бы не сработал. Помогли только прямые доказательства.
Я развернулся и вышел из кабинета. Так, отца я успел немного поддержать кардиологическим аспектом, так что уверен — с ним всё будет хорошо. Чуть позже навещу его, а пока что надо возвращаться в своё отделение.
— Как там ваш отец? — спросил Зубов, когда я вернулся в ординаторскую
— Инфаркт, — коротко ответил я. — Отправили в кардиореанимацию. Время упущено не было, думаю, сделают стентирование.
Если бы прошло более суток — то стентирование проводить бы уже не стали. Поэтому при инфаркте очень важна правильная диагностика.
— Я могу дать вам отгул на сегодня, — предложил Зубов. — Если надо с отцом побыть.
— Спасибо за предложение, но это лишнее, — отказался я. — Сейчас я ничем не помогу, а всё что мог — уже сделал. Лучше заняться работой, а отца я навещу позже.
— Тогда десятая палата, Гордеев, — кивнул наставник.
Перед тем как отправиться к пациенту, я позвонил матери, рассказать про отца. Она порывалась приехать, но я заверил её, что пока к отцу её даже не пустят, а я буду держать в курсе.
После этого я взял историю Гордеева и отправился к пациенту.
— Доброе утро, — привычно произнёс я, зайдя в палату. — Мне нужен Гордеев.
— Это я, — отозвался один из пациентов. — Гордеев Виталий Яковлевич.
Сегодня даже без привычных обвинений, что я шёл до палаты слишком долго, удачный день! А то я привык уже в каждую палату входить и сразу нарываться на новый скандал.
— Меня зовут Константин Алексеевич, я ваш лечащий врач, — кивнул я. — На что жалуетесь?
— Сердечко что-то шалить начало, — пожал плечами пациент. — Как схватит, так не вздохнуть, и в груди болит. А потом снова ничего, как будто и не было вовсе подобного.
— Давно симптомы начались? — уточнил я.
— Да с месяц где-то, — махнул рукой Гордеев. — Я бы и внимания не обратил, но супруга уговорила в клинику лечь, на платной основе. Чтобы разобраться.
— И правильно сделала, здоровьем пренебрегать нельзя, — серьёзно кивнул я. — Скажите, подобные приступы происходят закономерно или случайно? Не замечали ли вы, чем они провоцируются?
— Да чем угодно, — отозвался пациент. — Если прогуляться иду или по лестнице поднимаюсь. Если волнуюсь. Да даже если погода на улице ветреная! Нет никаких закономерностей.
Как раз наоборот. Всё, что перечислил Гордеев — это провоцирующие факторы для приступов стенокардии. Которая, как я подозревал, и возникла у пациента.
Впервые возникшая стенокардия, как правило, появляется из-за атеросклероза венечных артерий сердца. Может перейти в стабильную стенокардию или даже стать причиной инфаркта миокарда.
Очень правильно, что жена всё-таки уговорила его лечь в клинику.
Я задал ещё несколько уточняющих вопросов и переключился на диагностический аспект. Свечение в сердце, свечение в сосудах.
Неожиданно для себя я смог рассмотреть не просто подсвеченные сосуды сердца, как уже бывало до этого, а прямо-таки наличие в сосуде инородного объекта. А именно как раз атеросклеротической бляшки.
Значит, мой уровень диагностического аспекта повысился, что не могло не радовать.
— Так, обследований нам предстоит много, — проговорил я. — В основном инструментальных. Сделаем ЭКГ, УЗИ сердца, но самое главное — на сутки повесим Холтер, чтобы оценить частоту и длительность приступов. Пока что выпишу вам нитроглицерин короткого действия, с его помощью приступы будут купироваться.
Холтеровское мониторирование — это исследование, которое проводится с помощью специального прибора-регистратора, Холтера. Он вешается на сутки и непрерывно снимает ЭКГ. Обычно при этом исследовании пациенту даётся несколько дополнительных заданий, пройти сто метров или два пролёта по лестнице. И прибор отмечает изменения в сердце, вызванные подобной нагрузкой.
Для таких проб у нас в клинике был даже разлинеен коридор, что было очень удобным.
Для холтера мне снова потребуется согласие Зубова, но в последнее время проблем с этим уже не так много, как в начале интернатуры. Думаю, тут он согласится без проблем.
Все-таки я не Болотов, который назначает подобные обследования всем, даже если нет причины.
— Молодой человек, я правильно расслышал, что вы собираетесь назначить моему соседу по палате холтер? — вдруг спросил мужчина с соседней койки.
— Собираюсь, — спокойно кивнул я. — Вас что-то удивляет?
Уже приготовился к очередным возмущениям из разряда «холтер будет шуметь по ночам, и это будет меня отвлекать».
— А почему мне его не назначили? — возмущённо спросил тот. — Я просил у доктора назначить его, раз я в клинике. Так он сказал, что у меня нет показаний!
— А с каким диагнозом вы лежите? — поинтересовался я.
— С ГЭРБом, — отозвался мужчина. — Но ведь это неважно! Раз я лежу в клинике — надо пользоваться возможностями по максимуму!
Я ошибся, это другой тип пациентов, не менее неприятный. Те пациенты, которые вечно хотят получить сразу все обследования и «просто провериться». И неважно, что их назначают врачи по показаниям. Такие пациенты чувствуют себя, как в магазине — «мне ещё вон то и вон то».
— Обследования назначает лечащий врач, — спокойно ответил я мужчине. — Раз вам он ничего не назначил — значит, показаний для этого нет. Тем более, если вы лежите с желудком.
— Ну вам жалко, что ли? — отозвался пациент. — Просто запишите меня тоже на холтер, и всё!
— Во-первых, я не ваш лечащий врач, во-вторых, просто так я направления не раздаю, — отрезал я. — Так что нет.
— Значит, буду жаловаться, — обиженно ответил пациент.
Многие из них думают, что после этой фразы врач испугается и сделает всё что угодно, лишь бы не было жалобы. Но мне, на самом деле, на эти угрозы было всё равно. Если действительно придёт подобная жалоба — я легко напишу ответ, и министерство он удовлетворит.
Закончив с Гордеевым, я отнёс часть направлений Ольге Петровне и понёс Зубову на согласование направление на холтер.
— Сосед его по палате там, случайно, ничего такого не просил? — усмехнулся наставник.
— Просил, — кивнул я. — И пугал жалобой.
— На меня уже две накатал! — рассказал Зубов. — Жалобы из разряда «хамское отношение врача». Ну разве я хам, я же душка, и у меня лапки!
Михаил Анатольевич забавно сложил руки перед собой и сделал круглые глаза.
— Так, у Гордеева все показания есть, так что подписываю, — кивнул он. — Отнесите сразу Маргарите Тимофеевне, она разберётся, когда его позвать. Отца вашего, кстати, прооперировали, можете навестить.
— Отлично, сейчас и схожу, пока Гордеева обследуют, — кивнул я.
Следующим пунктом был кабинет функциональной диагностики. В отличие от Соколова и Шуклина, я был здесь впервые.
— Добрый день, молодой человек, — добродушно улыбнулась сидящая за столом пожилая женщина. — Вы ещё один новенький интерн?
— Да, я Константин Алексеевич, — кивнул я. — Рад познакомиться.
— Маргарита Тимофеевна, — представилась женщина. — Уже почти со всеми вами и познакомилась. Вас давно хотела увидеть, а то ваши коллеги по интернатуре совсем не ценят возможности ЭКГ! Уж учила их, как могла.
Нелюбовь к плёнкам ЭКГ у многих врачей ещё с академии. Это считается довольно сложной наукой, и многие к окончанию академии так и не умеют их читать. Мне и самому пришлось потратить много времени, за один год изучая то, что другие учили с третьего курса.
— Я вам направление на холтер принёс, — проговорил я. — Подозреваю у пациента стенокардию, поэтому ему нужно будет пройти несколько функциональных тестов.
— Всё сделаем, — улыбнулась Маргарита Тимофеевна. — Оставляйте.
Я оставил направления и направился на другой этаж. Там располагалась кардиология, кардиохирургия и реанимация. Отец как раз лежал в кардиореанимации. Он уже пришёл в себя, что было очень хорошим знаком.
— Здравствуй, отец, — зашёл я к нему. — Ну как ты?
— Да вроде неплохо, — слабо улыбнулся он. — Избежал смерти, пережил инфаркт. А всего-то хотел навестить сына.
— Так ты поэтому оказался в клинике? — уточнил я. — А то я никак не мог сопоставить, почему привезли именно сюда.
— Да плохо стало, когда уже почти к клинике подошёл, — ответил отец. — Вот так бывает, резко стал пациентом.
Он пытался шутить, но было видно, что самочувствие всё ещё у него так себе. Ну это неудивительно, какое-то время ещё будет одышка, тахикардия и прочие неприятные сердечные симптомы.
— Я горжусь тобой, сын, — вдруг проговорил отец. — Сам я терапевт со стажем, и то не заподозрил у себя никакого инфаркта. Сам грешил на эту язву. Как и врач приёмного отделения. А ты мне жизнь спас, получается.