— Это тот, который сегодня меня оскорбил? — нахмурился Козлов. — Я могу вышвырнуть его уже сегодня!
Идиот, ну какой же идиот!
— Я же сказал, с ним не всё так просто, — ответил Соколов. — Просто так выгнать его не получится, нужен веский повод. А работает он хорошо, надо признать. И поводов никаких не даёт.
— Так подставим его, и всё? — предложил Козлов. — С Зубовым же получилось!
— Не орите так, — шикнул Роман. — С Зубовым получилось, но с Боткиным уже несколько раз не получалось. Нет, надо действовать ещё тоньше. Мне надо подумать, как.
Эдуард Валентинович неловко прокашлялся.
— Вы ведь понимаете, что официально — я ваш наставник? — осторожно спросил он. — И вам тоже необходимо дать задание, чтобы вы… не выделялись.
Вот он как решил заговорить!
— Задание? — фыркнул Роман. — Моё задание — пить кофе в ординаторской и решать проблемы. С остальным разбирайтесь сами. И не забывайте, кто вам помог.
— Я понял, — торопливо кивнул Козлов. — Простите, Роман.
Эдуард Валентинович выскользнул из ординаторской, оставляя Соколова одного. Вот идиот, даже своим положением попытался козырнуть. Ничего, быстро привыкнет к новым правилам. Оставалось придумать, как избавиться конкретно от Боткина…
После посещения палаты со своими пациентами я отправился к Терентьеву. Он должен был знать, что конкретно произошло с нашим наставником.
Терентьев нашёлся в своём кабинете. Тоже сам на себя не похож, весь уставший, грустный, моё появление никак не прокомментировал привычными шуточками.
— Добрый день, — мрачно кивнул он. — Вряд ли вам можно в рабочее время покидать своё отделение без надобности. Козлов может вас за это наказать.
— Себя пусть накажет, — отмахнулся я. — Что произошло?
— Вам-то это зачем? — спросил гинеколог. — Всё равно уже ничего не исправить.
— А я всё-таки попробую, — отрезал я. — Но мне нужны подробности.
Терентьев тяжело вздохнул и серьёзно посмотрел на меня.
— Выяснилось, что Зубов воровал препараты из своего отделения, — заявил он. — Доказательств почти никаких нет, ничего на него нет. Прошла проверка внутри клиники, и заместитель главного врача, Капустин, надавил на Зубова. Мол, или сам уйдёшь, или дело передадим в органы, и ты никогда в жизни больше врачом работать не сможешь.
— И Зубов согласился? — удивился я. — Если нет доказательств, то зачем сразу увольняться? Можно было решить этот вопрос. К тому же я уверен, Михаил Анатольевич не стал бы таким заниматься!
— А он и не занимался, — хмыкнул Терентьев. — Да что толку-то? Он гордый, заявил, что, если клиника в нём не нуждается — он уйдёт. Вот и сказочке конец.
Запутанная история. Кто-то просто выпер Зубова из клиники, потому что ему так было надо. Кто-то, у кого есть большие деньги, и кто смог подкупить руководство клиники. Кто-то, чья фамилия Соколов.
— Адрес мне его дайте, — попросил я. — Зубова.
— Зачем? — удивился Терентьев. — Бесполезно к нему ходить. Я сам с ним разговаривал, говорил не сдаваться. Убеждал, что ничего никто не докажет, что в клинике все горой за него заступятся. Но ничего не вышло. А я — его лучший друг!
— Я всё равно попробую, — упрямо ответил я. — Дайте мне адрес.
Гинеколог пожал плечами и продиктовал мне домашний адрес наставника. Сегодня же заеду к нему, чтобы всё это обсудить.
Я закончил работу и вернулся в ординаторскую. Остальных интернов сегодня не видно не слышно. Интересно, какое задание Козлов вообще им дал? Наверное, не попадаться ему на глаза.
— Хозяин, — прошептал Клочок. — Надо срочно поговорить!
— Давай, пока никого нет, — кивнул я. — Что-то удалось узнать?
— А то, — гордо пискнул крыс. — И даже записать! Теперь доказательства неопровержимые, эти идиоты додумались разговаривать о своих делах прямо тут, в ординаторской.
А вот и сыграл мой план. Не особо на него надеялся, он скорее был запасным.
Вчера я заподозрил, что у Зубова какие-то проблемы. Делиться он ими не захотел, но я подозревал, что назревает какой-то переворот.
А сегодня я выдал с утра своему крысу диктофон. На случай, если какой-то важный разговор нужно будет не только подслушать, но и записать. Это незаконно, и я это прекрасно знал, но на крыса людские правила не действуют.
И вот — у нас есть аудиодоказательство причастности к происходящему Соколова и Козлова.
— Ты молодец, — удовлетворённо сказал я. — Теперь они не отвертятся. Отдыхай пока, на сегодня ещё много планов.
Запись я планирую дать послушать Зубову, и это замотивирует его бороться за своё место. Но перед этим у нас в планах — заставить одну преступную шайку забыть меня. Насыщенный вечерок.
— Что вы здесь делаете? — гневно спросил Козлов, заходя в ординаторскую. — Всё уже закончили?
— Закончил, — кивнул я. — Можете проверить.
— Больно надо, — поджал он губы. — Возиться с простолюдинами — это не дело заведующего отделением. Отдайте Никите, он отвечает за тот этаж.
— А я думал, что заведующий отделением отвечает целиком за всю терапию, — усмехнулся я. — Ошибся, видимо.
Козлов покраснел как помидор и набрал в грудь побольше воздуха, чтобы высказать мне всё, что он обо мне думает. Но сделать этого ему не дала резко открывшаяся дверь в ординаторскую. Такое чувство, что её с ноги открывали.
В помещение вошёл мужчина в дорогом классическом костюме.
— Кто здесь новый заведующий отделением? — рыкнул он.
Козлов из красного резко стал белым. Потрясающая реакция сосудов, однако. И зачем-то уставился на меня.
— Вот, Козлов Эдуард Васильевич, — я решил его представить.
Пациентам в ординаторскую нельзя, но это уж пусть сам заведующий распоряжается.
— Господин Прохоров, — от волнения голос Козлова стал тоньше, чем у Клочка. — Чем могу быть обязан?
— Я скажу, чем ты обязан, умник, — проревел тот. — Моя жена поступила сюда по скорой ещё ночью! Я оплатил ей палату, оплатил лечение. А сейчас выяснил, что вы до сих пор не поставили ей диагноз!
— Клиника очень специфична, и мне нужно больше времени, — залепетал Эдуард Валентинович. — Пока что мы даём ей поддерживающую терапию, и уверяю вас, она…
— Ты заявил моей жене, что у неё печень как у давно увлекающегося магическими коктейлями человека, — Прохоров перебил заведующего на полуслове. — Моя жена вообще ничего такого не пьёт, недоумок!
Ещё чуть-чуть — и с кулаками бросится на нового заведующего. Пока что я не встревал — распоряжения не было. И желания, естественно, тоже.
— Анализы говорят о повреждении печени, — ответил Эдуард Валентинович. — Но причину сказать не могу, и…
— Ты меня не расслышал⁈ — снова гневно перебил того Прохоров. — Мне нужно знать, что с моей женой!
— Диагноз будет выставлен завтра, — пискнул Козлов. — Когда придут все результаты обследований, я вам лично позвоню.
— Я сам приду, — отрезал тот. — И если ты не скажешь, что с ней — пеняй на себя.
Мужчина резко развернулся и вышел из ординаторской. Взмокший от напряжения Козлов торопливо принялся вытирать пот носовым платком.
— Могу идти, Эдуард Валентинович? — невинно поинтересовался я.
— Идите, — махнул он рукой. — Без вас проблем хватает.
Этого я и ждал. Правда, на самом деле мне придётся задержаться, но Козлову об этом знать необязательно. Я подхватил свою сумку, вышел в коридор и разыскал Свету.
— Дело очень срочное, — прошептал я ей. — В какой палате лежит Прохорова?
— В отдельной, ВИП-палата А, — ответила девушка. — Её лечащий врач — Эдуард Валентинович.
— Это я знаю, — улыбнулся я. — Навещу её ненадолго. А ты постоишь на стрёме. Это важно.
Света умела не задавать лишних вопросов, она кивнула и провела меня в нужную палату. В этом коридоре я ни разу не бывал, ВИП-палаты интернам курировать не доверяли. Этот Прохоров — очень важный человек.
Я пробыл в палате не очень долго, но задуманное сделать успел. Затем Света торопливо мне постучала, и я успел выскользнуть, пока Козлов не заметил. Диагноз понятен, с пациенткой договорился. Уверен, она меня не выдаст.
— Спасибо, Света, — подмигнул я девушке. — Мне пора.
Перед уходом я ещё успел навестить отца. После той нашей ссоры отношения снова стали натянутыми, но я всё равно предпочитал контролировать его состояние.
Закончив все дела, поспешил на Сибирскую улицу.
— Значит так, действуем по плану, — шепнул я Клочку. — Я разговариваю, соглашаюсь на дальнейшее сотрудничество, ухожу. И ты подбрасываешь им склянку с зельем. Убедись, что все они будут в одном месте.
— Ты уверен, что их там работает всего трое? — встревоженно уточнил крыс. — Если это не все — то остальные тебя будут помнить!
— Вряд ли, — усмехнулся я. — Исполнители друг друга не знают, это Павлу Андреевичу ни к чему. Главное — стереть память верхушке, и всё. Так что всё зависит от тебя, мой ниндзя-крыс.
Торговец Кеша снова встретил меня в той самой арке и провёл в их тайное логово. В этот раз разговор проходил в общей комнате, что мне было только на руку.
— Рад снова вас видеть, Боткин, — проговорил Павел Андреевич. — Ну что, вы подумали о нашем дальнейшем сотрудничестве?
— Я только о нём и думал, — усмехнулся я. — Сейчас в клинике настали сложные времена, и меня могут попереть из интернатуры.
— Весьма неприятно слышать, — покачал головой старик. — Надеюсь, вы справитесь с этими трудностями.
— Но если меня всё-таки выгонят… — я сделал паузу, — то торговля запрещёнными зельями поможет мне продержаться на плаву, верно?
Разговор надо построить так, чтобы они были уверены, я согласен работать на них. Так что каждая фраза, произнесённая мной, была заранее подготовлена.
— Разумеется, — тут же закивал старик. — Вы же знаете, оплата у нас весьма щедрая.
Я сделал вид, что задумался. Крючок он заглотил, это прекрасно.
Но тут толстяк начал шумно вдыхать воздух.
— Господин! — воскликнул он. — У Боткина с собой запрещённое зелье!