— Я провожу тебя, — сказал я Лене.
Нечего ей одной в таком состоянии ещё по улицам бродить. Мы вышли и неспешно пошли в сторону её дома.
— Ты меня осуждаешь? — спросила девушка по дороге.
— За что? — удивился я.
— Ну как… — она замялась. — Мы с тобой… А тут выяснилось… Но это было до тебя, и я не знала!
— Я не осуждаю, — спокойно ответил я. — Твоя жизнь, твоё дело, твои решения. И потом, тебе рано обо всём этом думать. Ничего ещё неизвестно.
— Но если всё-таки да, то что мне делать? — Лена внимательно посмотрела на меня своими голубыми глазами. — Что ты посоветуешь?
— Это тебе самой решать, — строго ответил я. — Ещё раз повторяю, это твоя жизнь.
Лена вздохнула и замолчала. Не такого ответа она от меня ожидала. Хотела, чтобы я сам предложил ей варианты решения проблем. Но этого не будет.
— Я рада, что Зубов вернулся, — перевела она тему. — Он хороший наставник. Хоть и ругается, но мне несколько раз непонятные моменты объяснял. И тогда, после случая с анафилактическим шоком очень успокоил.
— Я тоже рад, что он вернулся, — кивнул я. — Лучшего заведующего и не найти.
— Мне отец рассказал, что Козлов уже давно пытался Зубова подсидеть, — доверительно проговорила Лена. — Они ещё с академии соперничали. Точнее, это Козлов считал их соперниками. И часто пытался подставить, да всё не получалось.
Знакомая ситуация. Точно так же поступают и коллеги в интернатуре. Преимущественно Соколов. Хотя его уже можно считать бывшим коллегой.
Мы ещё немного поговорили о разных мелочах, я довёл её до дома и отправился к себе.
— Ну что, хозяин, получилось у тебя спокойно поработать несколько дней? — съехидничал Клочок. — Лучше бы Шуклиным занялись! Котята Лены — это проблема отца-кота!
— Опять ты со своим кошачьим каламбуром, — вздохнул я. — Слушай, я сказал, что несколько дней хочу отдохнуть без интриг. Лена и её тест тут вообще ни при чём.
— А такой милой невинной кошечкой казалась, — не унимался крыс. — Слушай, хватит думать, что я надоедливый!
Как раз об этом я в эту минуту и думал.
— Мы договаривались, что ты не будешь читать мои мысли без разрешения, — напомнил я. — Кстати, твои я сегодня тоже смог прочитать.
— Эй, в моей голове тебе тоже делать нечего, — показал Клочок язык.
— На будущее это может пригодиться, — задумчиво ответил я. — Давай-ка посвятим вечер тренировкам. Нам нужно повышать связь друг с другом. Может пригодиться.
— Снова эти тесты с карточками, — разнылся Клочок. — Я фильм хотел глянуть…
— Ты и так их каждый день смотришь, — строго ответил я. — Надо заняться делом. Давай, не ленись!
Крыс уныло кивнул, и мы приступили к тренировкам.
Костя велел не переживать, но у Лены получалось это плохо. Чёрт, ну почему всё так? Костя простил её за ту нелепую историю с анонимом, стало всё налаживаться. И тут на тебе — две полоски.
С Вадимом она встречалась ещё в академии. Он был сыном друга её отца, который тоже работал неврологом, но в другой клинике. Отец и познакомил девушку с сыном друга. И всячески одобрял эти отношения.
«Породнимся с Витькой, станем родственниками» — частенько мечтал он на семейных ужинах.
Лене Вадим не то чтобы нравился, однако она привыкла не идти против отца. Даже в таких личных вопросах. Начали общаться, потом встречаться.
Подруг у Тарасовой особо никогда не было, но одногруппницы пару раз говорили ей, что видели Вадима с другими девушками. Но Лена была уверена, что они просто завидуют.
Затем окончание академии, поступление в интернатуру, праздник по этому поводу, пара магических коктейлей… Всё пришло к логичному итогу, о котором сама Лена потом очень сожалела. А ещё больше сожалела, через пару дней увидев Вадима с другой.
Тут же порвала с ним, что очень не понравилось её отцу…
— Лена, чего случилось? —в комнату зашёл отец Тарасовой. — На работе произошло чего?
— Нет, пап, всё в порядке, — она постаралась как можно убедительнее улыбнуться. — Просто устала что-то. Зубова всё-таки вернули на пост заведующего, он снова наш наставник!
— Рад слышать, Зубов — отличный мужик, — кивнул тот. — Дочь, я в окно видел, кто это тебя провожал?
И увидел явно не случайно. Снова следил за ней. Это уже не первый раз, отец стерёг Лену сильнее, чем дворовый пёс.
— Это просто коллега, Костя Боткин, — торопливо ответила она. — Он тоже интернатуру проходит.
— Слышал я, — буркнул отец. — Дочь, нехорошо, что тебя другой молодой человек провожает. Что Вадим подумает?
— А что ему думать? — взвинтилась она. — Мы расстались, я тебе уже тысячу раз это объясняла!
— Расстались, помиритесь, ерунда, — махнул он рукой. — Мы с его отцом давно дружим. И у Витьки отличный сын.
Знал бы он, какой у него на самом деле сын. Но Лена не могла рассказать о произошедшем, отец же с ума сойдёт. И точно настоит на свадьбе. Чего девушка совсем не хотела.
— Пап, с Вадимом всё кончено, — резко проговорила Лена. — И я могу гулять с кем хочу!
— Ты будешь гулять с тем, с кем я тебе разрешу, — гневно ответил он. — А Боткина я чтобы рядом и близко больше не видел. Закончили разговор, ужин через полчаса. Аллочка подаст.
Он подскочил и резко вышел из комнаты. Как обычно, ничего нового.
Лена вздохнула и задумчиво прижала руку к животу. Хоть бы Костя оказался прав и тест был бы отрицательным…
Утром в интернатуру я отправился один.
Клочок пропищал, что у него отсыпной, и демонстративно перевернулся на другой бок. Вчера мы до полуночи тренировались читать мысли друг друга с помощью карточек с изображениями. Один смотрит на изображение, а другой отгадывает, что именно там изображено.
Чтение мыслей друг друга — это следующий этап в создании связи хозяина и фамильяра. Далеко не последний, мы можем развить это ещё дальше.
Также есть прогресс и в развитии моих аспектов. Несколько дней работы позволило немного увеличить диагностический аспект и по чуть-чуть — пульмонологический и гастроэнтерологический. Что тоже не могло не радовать.
Ординаторская наконец-то встретила меня привычной обстановкой. Никита с чашкой чая, спящий Шуклин и читающий книгу Болотов. Точно, с ним я и хотел поговорить.
— Женя, что вчера за история с твоей пациенткой была? — спросил я. — У неё упало давление, а ты не стал убирать капельницу с магнезией.
— А ч-что такого? — поправив очки, спросил он.
— Ну, у неё давление упало, — повторил я. — А ты сказал ей, что головная боль — это часть лечения и ушёл. Это странно.
— К-когда я с-смотрел её, там оставалось м-меньше половины капельницы, а д-давление ещё было в-высоким, — ответил Болотов. — Р-разумеется, я с-сказал, что г-голова может болеть из-за того, что д-давление снижается. Ч-что не так?
С его слов всё звучит логично и складно. Но вот капельницы там было больше половины, и я пришёл вскоре после его ухода. Так быстро давление упасть бы не успело.
— Ничего, — усмехнулся я. — Просто решил уточнить. Забей.
— Можно хотя бы в ординаторской не обсуждать медицину? — буркнул Шуклин. — Я уже стал забывать, о чём говорят обычные люди.
— Как вам нынче погода, господин? — тут же отшутился Никита.
Мы втроём дружно рассмеялись над выражением лица Павла, который обвёл нас всех недовольным взглядом и снова прикрыл глаза.
В ординаторскую вбежала Лена, а следом за ней появился Зубов.
— Доброе утро, мои оставшиеся, верные птенцы, — бодро поприветствовал он нас. — И заметьте, Шуклин, от радости я даже снял с вас звание куриной жопки.
— Зато оставили дежурить, — проворчал тот. — Я же сразу сказал, что понятия не имею, как лечить этого Григорьева с его больными ногами!
— А я вам сразу же дал нужную литературу, чтобы вы нашли ответ на этот вопрос, — парировал Зубов. — Сегодня всё по той же схеме. Лечение я Григорьеву назначил, но вам его никто не скажет. Смотрите, обследуйте и дайте мне диагноз и лечение. Вы и так сильно отстаёте от других птенцов в вашем лекарском развитии.
— Михаил Анатольевич, пациент, наверное, уже против будет, — заныл Шуклин. — Давайте я кого-нибудь другого возьму! Мне уже стыдно…
— Стыдно — это хорошо, в этом вся суть воспитательного момента, — пояснил Зубов. — Нет уж, пациент не против, я с ним говорил. А вы мне этот зачёт сдадите! Вперёд и с песней!
Шуклин неохотно поднялся с дивана и медленно направился к выходу.
Ох, бедолага. Но Зубов прав, так он хоть чему-то научится.
— Болотов, для вас я ещё не созрел, — продолжил наставник. — Сегодня дарю вас отделению гастроэнтерологии. Там и клизмы ваши пригодятся, и моё отделение спокойнее будет. Ваших пациенток Никита сегодня заберёт.
Болотов поднялся и направился вслед за Шуклиным.
— Тарасова — шестая палата, Лебедев. Боткин — ваша палата остаётся за вами, и возьмите в девятой палате Короткова. Предупреждаю, сложный товарищ. Всё, летите, мои птенцы!
Мы с Леной кивнули и одновременно вышли в коридор.
— Как думаешь, результаты готовы? — шёпотом спросила она.
— Зачем гадать, сейчас и проверим, — усмехнулся я. — Я пойду заберу, ты жди меня в холле на диване.
За результатами я направился к стойке, за которой дежурила Ольга Петровна.
— Анализы Матросовой пришли? — спросил я.
— Да, на ХГЧ, есть, — поискав в папочке, отдала она мне бумажку. — А кто это? Не помню такой пациентки.
Любопытная же она!
— У нас такой пациентки и нет, — спокойно ответил я. — Их сдавала другая пациентка, попросив соблюсти анонимность по личным причинам.
— Так вообще-то не делается, — буркнула медсестра.
Ещё бы, не удалось собрать новую сплетню!
— Как лечащий врач — имею право, — улыбнулся я. — А теперь я пойду, не буду мешать вам скучать по Соколову.
— А это вы откуда узнали⁈ — испуганно спросила она.
— У меня свои уши в стенах, — подмигнул я ей и оставил самой разбираться, откуда я мог узнать о её интрижке.