— Надо вызвать к нему психиатра, — сказал я. — Если это заболевание только развилось, его легко можно будет убрать психиатрическим аспектом.
— Вот вы и вызывайте, раз делать нечего, — махнул рукой Зубов. — За что мне наказание такое, умников подослали, которые лечить толком не могут, зато диагнозы на ходу придумывают!
Он махнул рукой и вышел из палаты. Отчасти он был прав, теория хоть и логичная, но вероятность всего этого крайне маленькая. Но врачебная чуйка, а также ситуация, которая произошла вчера, не давали мне спокойно отпустить её.
— Ч-что мне делать? — спросил Болотов.
— Вызывай психиатра, пусть осмотрит пациента, — ответил я. — Лишним не будет.
Он кивнул и убежал за врачом. Вскоре психиатр уже принялся за Сидорова.
— Удивительный случай, — проговорил он. — Действительно, парафилия. Нарушение серотонинового обмена. Я с таким ещё не сталкивался.
— Это лечится? — испуганно спросил пациент. — Я не хочу так… И такого не было раньше. Да я же…
— Всё легко исправлю, начальная стадия исправится моей магией, плюс выпишу препараты, — успокоил его психиатр. — Даже в своё отделение переводить не буду, но пока вы здесь — буду наблюдать.
Я оставил Болотова с психиатром и их пациентом и отправился на другой этаж. Очень странные дела здесь творятся, откуда в терапии сразу два психиатрических пациента?
Задумчиво я вернулся к посту и забрал готовые анализы. Пора было заняться своей историей болезни.
— Ольга Петровна, холангиография когда будет готова? — спросил я у медсестры.
— Какая ещё холангиография? — удивилась она. — Вы такого не назначали.
— Я написал направление и передал его вам через Шуклина, — ответил я. — Он не передавал?
— Нет, — отозвалась она. — Сейчас спрошу.
Я отправился с ней в сестринскую, где Шуклин заполнял какой-то журнал.
— Паша, ты передал моё направление? — спросил я.
— Ой, запарился что-то, забыл, — извиняющимся тоном ответил он, доставая из кармана моё направление. — Ольга Петровна, вам Боткин передал.
Запарился и забыл? Ну-ну, кажется, Шуклин тоже начал играть по грязным правилам.
— Как же забыли-то, я прямым языком спросила, ничего ли мне не передавали! — подтверждая мои догадки, всплеснула руками медсестра. — Ох, прав Зубов, с вами одни мучения!
Зубов точно говорит не так мягко.
— Побежала тогда, чтобы успели сегодня сделать, — добавила Ольга Петровна, оставляя нас с Павлом наедине.
— Забыл отдать, значит? — спросил я. — Как же так умудрился?
— А чего ты за меня не заступился перед Зубовым, — буркнул в ответ Шуклин. — Я тут весь день роль медсестры играю. Так и надо тебе.
— Потому что свои проблемы с заведующим ты должен решать сам, — спокойно ответил я. — При чём здесь я вообще?
— Ну раз ты не при чём в моих проблемах, то я тем более не при чём в твоих, — заявил Шуклин. — Я тоже хочу получить это место, и мне совсем не улыбается перспектива работать помощником медсестры, пока вы все лечите пациентов и показываете, какие вы офигенные врачи.
— Зря ты так, — вздохнул я.
Я не сторонник подобных методов конкуренции, однако и оставлять это без внимания не стану. Чувство собственного достоинства у меня есть. И есть также одна идея, как мне со всем этим разобраться.
Роман Соколов подслушал разговор двух интернов, прячась за дверью. Ему было крайне любопытно, какую выгоду он сможет извлечь из этого. И вот — последние фразы. Доказательство того, что у Боткина не будет друзей в этом отделении.
А значит, можно объединиться с другими интернами, чтобы изжить самого способного. Потом с остальными Соколову будет куда проще разобраться.
Дождавшись, пока Боткин уйдёт, он решительно подошёл к Шуклину.
— Что, тебя тоже бесит этот зазнавшийся Боткин? — спросил он.
— А тебе-то какое дело? — буркнул Шуклин. — Меня и ты бесишь, если уж на то пошло. Просто у Боткина больше всех шансов получить это место. Я с ним в одной академии учился, знаю, о чём говорю.
— Ну-ка расскажи, — Соколов присел на стул. — Может, это нам как-то поможет.
— Я тебе ещё раз повторяю, нет никаких «мы»! — буркнул Павел. — Что по поводу Боткина… Пять лет он с трудом с курса на курс переходил. А потом его как подменили, сдал все экзамены на отлично и попал в интернатуру сюда. Причём сам, не используя связи. Он — самый сильный соперник.
— Так давай объединимся против него! — предложил Соколов. — Чем быстрее мы его отсюда выпрем — тем легче нам станет. Тем более у меня уже есть план…
— Хм, — Шуклин задумался. — Рассказывай, что придумал. А потом я дам тебе свой ответ.
Холангиографию всё-таки успели провести сегодня. Повезло, не хотелось бы объяснять Зубову, почему обследование отсрочилось.
Все данные подтвердили мой диагноз, поэтому я с чистой совестью расписал лечение и отправился сдавать историю Зубову.
— Мой самый подающий надежды птенец прилетел! — заявил наставник. — У Сидорова действительно подтвердился ваш диагноз. Странно, конечно, даже психиатр удивился. Но это факт!
— За два дня это уже второй случай психического заболевания, — ответил я. — Как-то это подозрительно.
— Соглашусь, обострение какое-то. Ну так весна на дворе! — пожал плечами Зубов. — Ну что там с вашим пациентом?
Я отдал ему историю, и он принялся за проверку. Долго хмурился, поджимая губы. Но не нашёл к чему придраться.
— Верно, — наконец неохотно кивнул он. — Можете идти домой. Вы сегодня самый быстрый из всех моих неокрепших птенцов. С другими, чувствую, будет хуже. Ну, может, хоть вам сжигать диплом лекаря не придётся.
— Михаил Анатольевич, у пациента наверняка аллергический бронхопульмональный аспергиллез! — забежал в ординаторскую Болотов. — Мне срочно нужно разрешение на проведение аллергологического теста!
Зубов закатил глаза и тяжело вздохнул. Я не стал больше задерживаться, здесь прекрасно разберутся и без меня.
Придя домой, я окликнул своего крыса. Заспанная мордашка появилась в районе дивана.
— Хозяин, уже вернулись? — зевнул он.
— Ага, — кивнул я. — Мне надо с тобой поговорить. Завтра отправимся на работу вместе. Настало время мести.
Глава 4
На следующее утро мы с крысом отправились на работу вместе. Вчера целый час обсуждали план, и Клочок уже был весь в нетерпении.
Как только я попал в этот мир, а в обычного маленького крыса перенеслась душа моего компаньона из прошлой жизни, я провёл его тщательное лечение от всевозможных заболеваний.
Крысы переносят многое: бешенство, лептоспироз, геморрагическую лихорадку. После моего вмешательства Клочок был абсолютно здоров. Кроме того, я специально искупал его, несмотря на его яростное сопротивление.
Безопасность пациентов — превыше всего. Да и о себе забывать не стоит.
— Ты всё запомнил? — шёпотом спросил я, когда мы подошли к клинике.
— Да запомнил я, — пискнул крыс. — Всё будет в лучшем виде, хозяин. Я буду скрытен, словно ниндзя!
Снова его отсылки к фильмам. Ну а что еще крысу делать целыми днями? Окружающий мир он уже изучил. Вот и смотрит всякое по телевизору, а потом мне пересказывает самое интересное.
В ординаторской уже сидели Болотов и Тарасова. Сразу после меня прибежал и Соколов. Один Шуклин снова опаздывал.
— М-меня сегодня оставляли на моё первое дежурство, — поделился Болотов, поправляя очки. — У п-пациента был вовсе не аспергиллёз. И пришлось мне всю ночь здесь р-работать.
— И ты ещё жалуешься? — возмутился Соколов. — Здесь же одни плюсы! Надо сегодня мне остаться.
— Это к-какие же плюсы? — поинтересовался Болотов.
— Дополнительные часы работы явно покажут Зубову, какой ты классный врач, — начал деловито перечислять Соколов. — Отсутствие начальства позволяет творить что угодно. Присутствие красивых женщин и статус врача открывает дорогу к фантастическому времяпрепровождению. К тому же… КРЫСА!
Последнее слово Соколов проорал и мгновенно запрыгнул на диван в ординаторской. Мы втроём посмотрели в сторону, куда Роман указывал дрожащим пальцем, но никого там не обнаружили.
Молодец, Клочок. Начало просто отличное, всё как договаривались.
— Какая крыса, Соколов, вы с утра уже пьяны? — вошёл в ординаторскую Зубов. — Это лучшая клиника города!
— Я видел крысу только что, своими глазами, — Роман так и не слезал с дивана, и выглядело это очень комично. Особенно на фоне сидевшей рядом и абсолютно невозмутимой Тарасовой.
Мало кто знал, что Соколов панически боится крыс. Я же узнал это на вступительных экзаменах в интернатуру, когда пообщался со слишком болтливой однокурсницей Романа.
— Здесь нет никаких крыс, у вас галлюцинации на фоне явного злоупотребления магическими зельями, — отрезал Зубов.
— Я-я тоже никого не видел, — кивнул Болотов.
Всё по плану. Если Клочок и дальше будет так отлично справляться, то точно заслужит что-то вкусное на ужин.
— Я тоже не видел, — подтвердил я. — Роман, сомневаюсь, что в ординаторской находится крыса. Тебе показалось.
— Ну, может быть, — он с опаской слез с дивана и приземлился рядом с Тарасовой. — Но магическими зельями я не злоупотребляю!
— Хотя кое в чём вы правы, — проговорил Зубов, не обращая внимания на последние слова Соколова. — В ординаторской нужно провести генеральную уборку. Санитарки только полы здесь моют, иногда окна. Всё-таки это не лечебное помещение. Вот сегодня вы этим и займётесь!
— Михаил Анатольевич, ну ведь я врач, а не санитар, — возмутился Соколов. — К тому же я мужчина. Пусть вон Тарасова и убирается.
Елена приподняла бровь и молча посмотрела на Соколова. Снова ничего не сказала, но взгляд был очень красноречивым.
— Или Шуклин, он же снова опаздывает! — быстро сменил курс Роман.
— Я уже здесь! — вбежал в ординаторскую Шуклин, лёгкий как на помине. — Простите, Михаил Анатольевич, я там… в пробку попал.
— Да за что же мне всё это, — выдохнул Зубов. — Когда раздавали интернов, мне явно достались самые недоразвитые!