ПРИБАВЛЯЯ К НОЛЮ
Напомню, что целью моего анализа в прошлых главах было доказательство того, что Metal Gear Solid 4 – такая же «Игра в стелс», как и ее предшественницы. Выбранный формат позволил перепрыгнуть сразу к ключевым моментам, не волоча читателя по болоту сентиментальщины. Про саму игру можно сказать и еще больше, и заметно меньше. Главное – обнажить подтекст настолько, чтобы серьезно задуматься о мотивах Хидео Кодзимы. Это мы уже сделали так, как никто до нас, так что пришло время взглянуть на эти вопросы, замкнув в итоге круг.
Один из главных: действительно ли Кодзима озабочен американской внешней политикой настолько, насколько мне кажется? Он на полном серьезе рассказывает аудитории о технократических системах контроля или это просто элемент жанра, в котором он творит? Зачем ему освещать британские группы «Круглого стола» и их эволюцию в разведывательные сети? На самом ли деле его беспокоит наступление мирового социализма? Если бы его волновала только релевантность событиям настоящего времени, это было бы одно дело. В конце концов, мы уже наблюдали за становлением таких людей, как Илон Маск – удачливый и упорный предприниматель добился невероятного успеха и наладил близкие связи с правительством и военными. Правда, вскоре мы узнали, что его дед в 1930‐х был политическим лидером партии технократов. Как и в исследуемой мною метанарративной интерпретации, [207]небольшой сдвиг в мыслительном процессе может превратить надуманное и нелепое в само собой разумеющееся и логичное. На момент написания этой книги мало кто спорит с тем, что игры Кодзимы усыпаны аллегориями о нем самом. Некоторые даже считают это признаком его творческой гениальности. Но я могу подтвердить (как создатель и проповедник этой интерпретации), что изначально эта идея была высмеяна всем сетевым сообществом. Даже те, кто считал MGS2 постмодернистской, не желали верить, что чувства и переживания Кодзимы оказались обращены в метафоры. Потребовались годы сбора доказательств и множество статей, текстов и постов, чтобы эта мысль получила широкое признание. И мне интересно, не сумеет ли мое новое предположение избежать этого ухабистого пути? В результате Кодзима мог бы стать кем-то вроде проповедника идей Ноама Хомского или Алекса Джонса.[208]
Справедливости ради, всегда находились фанаты, подмечавшие, что безумные идеи Кодзимы часто отличались злободневной прозорливостью. В MGS1 обсуждались секретные правительственные бюджеты, позволяющие проводить неподконтрольные никому исследования и тайные операции – и это реально существует в нашем мире. Игра пролила свет на инициативы DARPA (Defense Advanced Research Projects Agency – «Управление перспективных исследовательских проектов Министерства обороны США»), предложив игрокам самостоятельно изучить деятельность этого закрытого для посторонних глаз агентства, ответственного за изобретение Интернета, а ближе к нашим временам и LifeLog – проекта сбора данных и отслеживания взаимосвязей повседневной человеческой деятельности. Благодаря играм Кодзимы геймеры знают о DARPA, чего [209]нельзя сказать о рядовых американцах. Они не в курсе программ редактирования генов и попыток создания суперсолдат в рамках программы MK-Ultra, коими предположительно заведовали нацистские ученые (вывезенные в ходе операции «Скрепка»), работавшие на ЦРУ, НАСА и другие организации. Мы живем в эпоху опасного партнерства частных компаний и правительств, подвергающих цензуре нелицеприятные факты и неугодных пользователей и собирающих частную информацию в целях получения прибыли и контроля – в точности, как заметил Кодзима годы назад. Система «Отряд XXI», с помощью которой проходил обучение Райден, является реальной системой связи в условиях боя и применяется даже сейчас. ВМФ США действительно предложил проект корабля-арсенала, а в наше время ходят слухи, что подобные разработки ведутся в Китае. [210]Мне хочется верить, что, если дать сообществу поклонников Metal Gear соответствующий контекст, оно готово увидеть полную историческую картину. Рискуя быть осмеянным, я с удовольствием приведу аргументы в пользу этого.
Но сперва признаю, что могу ошибаться. Бесспорно, авторы нечасто со всей ответственностью относятся к разоблачению устройства нашего мира или к настораживающим предсказаниям грядущих катастроф – даже когда ведут речь о чем-то серьезном. Особенно это касается произведений на военные темы, где шокирующие обличения являются расходным материалом, заставляющим ахнуть впечатлительную публику – только вспомните книги Тома Клэнси, произведения про Джеймса Бонда и прочий подобный ширпотреб. Подумайте обо всех исторических злодеяниях, современных угрозах и опасных тенденциях, которые рассматриваются в военных книгах, фильмах и играх. Это не что иное, как вываленные на конвейер жанровой формулы полуфабрикаты, из которых стряпаются простые и понятные истории о героях и плохишах. Существует принципиальное различие между произведениями, которые со всем уважением относятся к своим темам – в надежде изменить мир к лучшему, и теми, что следуют шаблону, пытаясь поставить на рынок как можно больше контента. За идеальным примером последнего далеко ходить не придется – это серия [211]Call of Duty. И без иронии тут не обошлось. В писательском мире общеизвестен тот факт, что как раз самые недостоверные, халтурные и откровенно дерьмовые истории всегда полны непробиваемой серьезности, ура-патриотизма и паникерства – все ради того, чтобы произвести впечатление на детей и излишне мнительных граждан. Полная противоположность этой гадости – отрешенный интеллектуал-провокатор, Стэнли Кубрик, готовый на протяжении всего фильма испытывать терпение зрителя, обращаясь к важнейшим темам как угодно, но не напрямую, и даже через комедийные элементы. Безудержная истерия часто служит синонимом поверхностного изучения вопроса. И я придерживаюсь мнения, что в этом Хидео Кодзима пытался соответствовать Стэнли Кубрику. Из-за нешуточной продолжительности, накала страстей и напряженности игр (а у Кодзимы нервы ни к черту, моделировать боевые действия ему не очень нравится) он старался разрядить атмосферу, добавляя в них немного анимешности. Но это не значит, что он несерьезно относится к темам своих произведений. В конце концов, зачем обсуждать конкретные детали государственной политики, технократию и заговоры, если целью являлось не выстраивание полемики? Никто не обязывал его исследовать эти малоизвестные и никому не интересные темы. Не забавы же ради он это делал?
Одно можно сказать наверняка: если наш политический климат так и не изменится, то шансы, что Кодзима признается в ходе мыслей, который я собираюсь озвучить, практически нулевые. Пускай после десятилетия существования моих теорий он наконец-то начал признавать автобиографические аспекты своих игр, но я не думаю, что он когда-либо сознается в описанных мною политических изобличениях. И нет, дело не в том, что Кодзима опасается агента ЦРУ, который по-тихому прикончит его во сне за то, что японец «слишком много знал». Совсем наоборот. Бессмертная классика ролевых игр Deus Ex (2001) зашла дальше, говоря о реальных организациях, личностях и планах глобального заговора – и ей все сошло с рук. Это исключено скорее из-за неловкого характера вопроса. Сегодня ни один уважающий себя автор не говорит о такой ерунде, как новый мировой порядок и технократия. Дело не в том, что это табу, а в том, что это банальщина. Это уже всем приелось. Теории заговора были модными в 90‐е, когда бесстрашное поколение X было готово разоблачать правду всеми возможными и невозможными способами. А затем настало 11 сентября 2001 года, и вся критика в одночасье утихла. Отныне открыто выступать против глобалистских попыток консолидации стало равносильно карьерному самоубийству. Интересующиеся американской политикой читатели могут вспомнить историю бывшего техасского конгрессмена-либертарианца Рона Пола, которому несколько раз почти удалось побороть предвзятость и несправедливость в отношении своих кампаний по выдвижению в кандидаты на президентский пост от партии республиканцев. Это, может быть, и популярная позиция, но попасться на ней не хочет ни один уважающий себя автор.
ИДЕОЛОГИЯ МЕРТВЕЦОВ
Кстати, опасения насчет стремящихся захватить мир технократов не только не устарели, но и до сих пор актуальны. В октябре 2018 года социал-демократ, сенатор от штата Вермонт и кандидат в президенты Берни Сандерс выступил с речью в Школе перспективных международных исследований Университета Джона Хопкинса. В ней он призвал к масштабной международной реструктуризации. Он напомнил публике о знаменитых словах президента Эйзенхауэра, обрисовав наши дни как воплощение опасений прошлого:
«Давайте вспомним, что президент Дуайт Эйзенхауэр сказал в 1953 году, всего через несколько месяцев после вступления в должность: „Каждая новая единица оружия, каждый спущенный на воду военный корабль, каждая выпущенная ракета означают, в конечном счете, кражу у тех, кто голоден и не накормлен, у тех, кто замерз и не одет. Этот мир оружия расходует не только деньги. Он расходует пот своих рабочих, гений своих ученых, надежды своих детей“.
А покидая пост в 1961 году, Эйзенхауэр был настолько обеспокоен растущей властью военной промышленности, что выступил со следующим предупреждением:
„В наших правительственных структурах мы должны быть начеку, дабы не допустить намеренного или ненамеренного усиления влияния военно-промышленного комплекса. Потенциал опасного роста его влияния существует и будет продолжать существовать“. За последние десятилетия мы увидели, что этот потенциал реализовался в полной мере и даже больше обещанного. Пришло время воспрянуть и сказать: существует лучший способ распорядиться нашими средствами».[212]
Это как никогда актуально. Военная экономика и бесчисленные смерти во имя обогащения избранных – проблемы столь же насущные, как во время выхода MGS4, так и в 1953 году, когда об этом говорил Эйзенхауэр. В своей речи Сандерс старается провести различие между тем, что он называет авторитаризмом и эгалитаризмом. Другими словами, он критикует эгоистичное суверенное государство, озабоченное потаканием популистским настроениям, защитой собственных интересов, наращиванием военной мощи и максимизацией своего финансового благополучия за счет других стран. В противовес же Сандерс ставит глобально мыслящих коллективистов, которые используют обширные ресурсы нашего общества и объединяются для решения проблем, стоящих перед человечеством, с помощью масштабного подхода к централизованному планированию – таких как представители элиты, оканчивающие Школу перспективных международных исследований. А его последующие слова относятся к нашей теме напрямую (выделение мое):
«В заключение позвольте мне сказать, что для эффективной борьбы с силами глобальной олигархии и авторитаризма нам необходимо международное движение, которое объединится вокруг видения всеобщего процветания, безопасности и достоинства и решит проблему глобального неравенства, существующего не только в сфере материального благополучия, но и в сфере политической власти.
Это движение должно стремиться к креативному и смелому решению проблем нашего мира. Другими словами, оно должно мыслить масштабно! Каким вы хотите видеть мир? В то время как авторитарная ось стремится разрушить сложившийся после Второй мировой войны мировой порядок, по их мнению, ограничивающий им доступ к власти и богатству, нам недостаточно просто защищать этот порядок в существующем ныне виде.
Мы должны объективно взглянуть на то, что этот порядок не выполнил многие свои обещания и что авторитаристы умело воспользовались этими неудачами, чтобы заручиться поддержкой своей повестки. Мы должны ухватиться за возможность переосмыслить мировой порядок, основать его на сплоченности человечества, на понимании того, что необходимо забыть о противостоянии одного человека и другого или Соединенных Штатов и Китая. Необходимо понять, что мы – как люди мира, стоящего перед угрозой катастрофического изменения климата должны держаться вместе. Что мы выживем благодаря совместной работе или канем в Лету благодаря расколу, который создают авторитаристы. Нам нужен новый порядок, который будет учитывать, что каждый человек на этой планете принадлежит к единому человечеству…»
Сама по себе эта речь едва ли интересна или сколько-нибудь значима, за исключением того, что она является наглядным примером того, что беби-бумеры считают благом для всех. Они унаследовали волю давно почивших великих умов, таких как Герберт Уэллс. Мыслителей, которые сошли в могилу, проповедуя кошмары как предпосылку для осуществления мечты, призывая к «открытому заговору» против своих собственных стран и народов в пользу «открытого мирового социализма», управляемого технократами. Нынешнее поколение политиков, не участвовавших в великих войнах и не строивших порожденные ими системы, помнит пустые обещания прошлой эпохи, когда раны мировой войны еще не зажили, холодная война угрожала всему живому, а обещание мира на Земле, казалось, зависело от отказа от национальной идентичности и традиционных идеалов. Слабеющее влияние этого поколения наряду с их призывами к переосмыслению мирового порядка, основанного на тех старых представлениях, по определению выходит за рамки левого или правого политического курса. Джордж Буш-младший открыто призывал к созданию такого нового мирового порядка, надеясь развалить Pax Americana с помощью обратной психологии и внешних угроз. Подобные ему неоконсерваторы использовали мощности ЦРУ и военно-промышленного комплекса, чтобы алчно опустошать мир, намеренно провоцируя ответные удары, порождая будущих террористов и втягивая страну в непрекращающиеся и неразрешимые войны, отнимая жизни у молодежи, раздувая инфляцию и взвинчивая долг. Когда эта порочная система не сможет больше функционировать, страна рухнет. Это приведет к глобальной перезагрузке и избавлению от американской гегемонии. Левое крыло истеблишмента внесло бы и свою лепту посредством неудачной внутренней политики, плохого образования и пропаганды во всех медиа, вызывающей культурные волнения, снижение уровня интеллекта, столкновения на почве расовой ненависти и общественные беспорядки. Так вот, эти благороднейшие из великих мыслителей нашли в себе мужество пожертвовать всеми вокруг в погоне за светлым будущим, рожденным из разрушения и возрождения. И в этот прекрасный день, верят они, исчезнут все распри между странами, единое человечество окажется под неусыпным контролем лучших специалистов, а мерзкая и устаревшая свобода независимых государств будет обуздана великолепной коллективистской системой. И я нисколечки не сомневаюсь в искренности этих пожилых политиков, когда речь заходит об их вере в благородство этого видения. Очень многие уверовали в него – когда оно было на пике своей популярности и даже после. И их символ остается неизменным уже десятки лет – это Организация Объединенных Наций.
Но остается вопрос: что Хидео Кодзима знает обо всем этом и во что верит сам? Например, все мы можем согласиться с тем, что речь Берни Сандерса запросто могла прозвучать из уст Босс. Мир без границ, разногласий и ненужных конфликтов. Предупреждение о бессмысленном цикле войны. Это послание укрепили сиквелом, всецело посвященным ВПК и делающим акцент на том, что доходы невидимых покровителей растут даже тогда, когда война разлагает и уничтожает человечество. Но есть и MGS2, предостерегающая о сути технократии, глобальной системе контроля и подавляющей личность цензуре. А в MGS3 мы имеем дело с эффектом «отдачи», реабилитацией Биг Босса и отсылками к утопизму начала двадцатого века, который и превратился в ту самую военную машину и ту самую систему контроля. В MGS4 все это подтверждается, и вот перед нами предстает загадочный Зеро и его предполагаемое видение «внутреннего мира».
Я ожидал, что Хидео Кодзима, как представитель поколения Х, продолжит следовать описанной мною ранее схеме: найдет, в чем же проблема несостоявшейся системы, и начнет возмущаться беби-бумерами, которые все испортили. В принципе, так и есть. В 90‐х, еще до терактов 11 сентября, когда цайтгайстом эпохи были разоблачения истеблишмента руками поколения Х, он сам пытался разоблачить коррупцию и безнравственность правительства, а Биг Босса в итоге изобразил порочным, эгоистичным беби-бумером, который, упустив суть сказанных ему слов, впустую потратил свою жизнь, ввергнув весь мир в пучины страданий. Как бы ни была печальна его история и сколько бы она ни служила аллегорией, он все равно показан неудачником, купившимся на ложные идеалы. Мне кажется, Кодзима знает, что утопическая мечта из прошлого когда-то и имела свои плюсы, но была обречена на провал и прогнила еще до наступления 1960‐х, когда мы узнаем, что все «Философы» (весьма и весьма подходящее название для группы великих мыслителей) мертвы и оставили после себя лишь бессмысленную систему конфликтов и властолюбия.
МНЕ КАЖЕТСЯ, КОДЗИМА ЗНАЕТ, ЧТО УТОПИЧЕСКАЯ МЕЧТА ИЗ ПРОШЛОГО КОГДА-ТО И ИМЕЛА СВОИ ПЛЮСЫ, НО БЫЛА ОБРЕЧЕНА НА ПРОВАЛ И ПРОГНИЛА ЕЩЕ ДО НАСТУПЛЕНИЯ 1960‐Х.
Но мнение одного человека мы так и не услышали – мнение самого Зеро. Он впервые появился в MGS3, не заставив даже усомниться в его порядочности, а затем предстает перед нами в MGS4 в качестве зачинщика злоключений всех предыдущих игр. И кончина его оказывается скромна и беззвучна. Внезапно его наследие становится наследием безжалостного главаря глобального заговора. Читатели, знакомые с последующими играми, знают, что Зеро еще предстоит сыграть важную роль в серии и его репутация со временем будет терять все положительные черты. Если Кодзима действительно пытается рассуждать о реальном мире с помощью этих персонажей и сюжетов, нам нужно вернуться к отправной точке его увлечения этими темами. Но мы не знаем, где она находится, да и никогда не узнаем. А значит, пора изложить мою теорию.
НАСТОЯЩИЕ «ФИЛОСОФЫ»
Я мог бы пойти легким путем и заявить, что клубы «Коэффициенты» и «Соотечественники» аналогично «Философам» Кодзимы являлись участниками некоего зловещего теневого заговора и что Герберт Уэллс мог вершить судьбы мира с помощью одних только книг и фильмов. Разумеется, все сложнее, и я не думаю, что Кодзима тоже во все это верит. Поэтому давайте окунемся в историю и посмотрим, что же там происходило и почему наш японский друг так увлекся этой темой, что самостоятельно изучил ее и выстроил вокруг нее полемику. Откуда взялись зловещие великие мыслители?
Мир переживал бурлящий, насыщенный событиями и идеями период – до планов по устройству нового мирового порядка еще нужно было дожить. За несколько десятилетий до написания Уэллсом своих трудов десятки организаций, мероприятий, мыслителей, государственных деятелей, инвесторов и политических событий приковывали к себе внимание Великобритании и всего мира. Если вам нужен ориентир во времени, вспомните, что примерно в этот период закончилась Гражданская война в Америке. Но Европа столкнулась с другими потрясениями. Возможно, стоит начать с немецких иезуитов, которые на протяжении веков являлись наставниками и педагогами королевских семей и элитных школ, а также лидерами общественного мнения по всей Европе. В конце девятнадцатого века канцлер Германии Отто фон Бисмарк неожиданно объявил их сетью военной разведки. Сделано это было в соответствии со стратегией «культуркампф» (Kulturkampf – «борьба за культуру», длившаяся с 1872-го по 1878-й), призванной лишить Ватикан возможности управления европейской политикой. Волна культурной борьбы докатилась и до Америки, где вспыхнула лютая ненависть к папскому влиянию. Деятельность священников‐иезуитов оказалась запрещена, и их изгнали из Германии. В поисках убежища и с надеждой на реорганизацию они бежали в другие страны, оставив после себя вакуум, вскоре заполненный радикальными социалистами. Те стали новой угрозой лютеранской немецкой монархии, а Британия тем временем приветствовала приток талантливых иезуитов и использовала их знания для наращивания своей конкурентоспособности.
Британия и Германия соперничали за торговые пути и земли, необходимые для расширения и укрепления своей власти над неразвитыми странами, и, чтобы заручиться общественной поддержкой, нуждались в любой помощи. Познания иезуитов в области психологии и их дар убеждения произвели впечатление на ведущих британских ученых, включая тех, кто изначально выступал против религии. Парадоксально, но Бертран Рассел в «Научном мировоззрении» позитивно отзывался о старом католическом ордене:
«Психология в том виде, в котором она существовала в прошлом, была неспособна обеспечить реальный контроль над психическими процессами и никогда не стремилась к этому. В этом расхожем представлении есть, однако, одно важное исключение, а именно психология, изучаемая Обществом Иисуса. Многое из того, что остальной мир понял совсем недавно, было постигнуто Игнатием Лойолой и заложено в основанный им орден. Две тенденции, разделяющие прогрессивных психологов в наши дни, а именно психоанализ и бихевиоризм, представлены в практике иезуитов в равной степени».
Следующие несколько длинных абзацев посвящены исключительно им. Рассел восхищается их умением манипулировать ходом мыслей – как своих, так и других людей, и явно надеется, что подобные методы будут использоваться в его воображаемой технократии. В конце девятнадцатого века Британия нуждалась в принципиально новом виде воздействия на общественное мнение – проводимая ею империалистическая политика вызывала массу недовольства. Стране нужна была работающая пропаганда. И основным яблоком раздора тогда стала Южная Африка.
Традиционные приключения во имя Британии и королевы стали терять свою привлекательность. Стереотип об образованном, благовоспитанном, обаятельном и безжалостном империалисте издавна способствовал возникновению расистов‐патриотов, стремившихся подчинить себе обширные территории Южной Африки и избавить ее от всех богатств – переложив их в свой карман, разумеется. Самое время вспомнить об Альфреде Милнере и Сесиле Родсе. Милнера назначили управляющим огромными золотыми рудниками Йоханнесбурга, и его задачей являлось объединение разобщенных регионов под властью Британии. Но на эти [213]неизведанные земли и их природные ресурсы претендовали не только британцы – отхватить лакомый кусок желали и португальцы, и американцы, и бельгийцы, и многие другие. Почти все жившие здесь белые голландские поселенцы были истреблены британской монархией в ходе Англо-бурской войны – на рудниках стало некому работать, и будущее этих территорий оставалось туманным. Желание Южной Африки обрести независимость оставалось вопросом времени, и Милнер должен был позаботиться о том, чтобы эта независимость отвечала британским интересам. Так на свет появился «детский сад Милнера» – группа полностью преданных Британской империи молодых и прогрессивных выпускников Оксфордского университета. Период восстановления после Англо-бурской войны в равной степ[214]ени связан как с ремонтом зданий и шахт за рубежом, так и с восстановлением публичного имиджа Великобритании. Правительство столкнулось с протестами своих граждан против бесчеловечного обращения со своими белыми собратьями (потомками голландцев), которых британские войска беспощадно истребляли, помещали в концлагеря и жестоко пытали. Стране срочно потребовался новый способ контроля над умами людей и поддержания патриотизма. Увидев в газетных репортажах и на фотографиях свидетельства этих зверств, общество было шокировано и потрясено – особенно это касалось представителей благородного сословия, пришедших в истинный ужас от такого обращения с цивилизованными белыми людьми, практически их братьями. Двоюродными, но все же. Образ благодетельного британского джентльмена, воспитывающего за границей немытых туземцев, оказался запятнан кровью. Говоря современным языком, это был PR-кризис, утечка секретной информации и внешнеполитический провал. И все это вылилось в одну большую проблему. В такой обстановке не помогало даже чуть ли не извержение чистого золота из шахт Йоханнесбурга, поскольку оно оказалось омрачено ввозом туда более пятидесяти тысяч китайских рабочих. И их либо жалели, считая, что они работают в рабских условиях, либо презирали как недочеловеков, даже зная, что те получают оклад.
Что же касается группы мыслителей Милнера: «Одно главенствовало над ними всеми – чувство общественного долга», – заметил один писатель, знакомый с группой, поскольку «не было ничего, чего бы они не сделали, если бы посчитали это своим долгом. Это был воздух, которым они дышали…» Они являлись самым настоящим братством, связанные привилегиями Колледжа всех душ и преданно следующие идеологии Милнера – избранные социальные инженеры, правящие одним из богатейших уголков мира. Взращенные в атмосфере разногласий и хаоса, они сделали своей миссией заговор, чтобы впредь управлять общественным сознанием и воспитывать следующие поколения целеустремленных лоялистов.
«Эти две особенности колледжа – его сосредоточенность на связях с общественностью и братское единство – отчасти объясняют периодически возникающие обвинения в том, что со второй половины девятнадцатого века колледж сформировал группу заговорщиков, стремящихся к достижению недостойных целей. Часть критиков колледжа считает, что он превратился в общество взаимопомощи, основной интерес которого заключается в продвижении его молодых членов на посты, дарующие власть и богатство».
Так утверждает Уолтер Нимокс в своем поразительном анализе этой группы. Он цитирует ведущего автора The Times Чарльза Бродрибба, который в эссе 1932 года «Government by Malladry, a study in political ornithology» («Утиное правление, исследование в области политической орнитологии», опубликовано The Times Company Ltd.) выразился о Колледже всех душ следующим образом:
«Можно с уверенностью сказать, что в мире, где дела должны доводиться до конца, не существует второй такой группы людей, связанной подобными узами и имеющей сопоставимое в нем влияние. Они имеют представителей во всех государственных ведомствах, в каждой профессии и во всех отраслях знаний (за возможным исключением физических наук) и, будучи неустанными путешественниками, знакомы со всеми языками, законами и правовыми системами Европы, доминионов и Америки. Их коллектив в состоянии обеспечить каждому из них знакомства с любым правителем в мире. Они располагают чрезвычайно богатым и глубоким общим фондом информации и интеллекта, которыми обмениваются на своих ужинах – а они взяли за правило собираться на ужины много раз в год, – и в то же время обладают природным даром к управлению. […] Они взяли на себя непростую задачу по формированию неофициального комитета по управлению или помощи в управлении судьбами Британской империи».
Какое лестное обвинение. Большинство членов группы Милнера в итоге вернулись в Англию и оказались на распутье. Одним из путей стало движение «Круглого стола». Даже когда интерес народа к империализму угас, милнериты (как их тогда называли) собирались со своими друзьями и искали способы вернуть империи былую славу. Эти закрытые, но не особо тайные сообщества, такие как клубы «Коэффициенты» и «Соотечественники», были созданы для того, чтобы разобраться, как им получить и то и другое: железную хватку англосаксонского господства над иностранными государствами и ресурсами, а также народную поддержку во времена сентиментальных общественных симпатий. Одни хотели во имя науки возродить расовую гордость (читай: заняться евгеникой), а другие стремились внедрить инновации в пропаганду и манипуляцию обществом, дабы оно никогда не узнало, на что приходится идти во имя короны. Как им победить Германию, подорвать ее престиж и закрепить место Британии в будущем мире науки и новых форм войны? Именно здесь вступили в игру такие люди, как Герберт Уэллс и Бертран Рассел. Креативные специалисты по долгосрочному планированию, обладавшие детальным видением возможного будущего и полным осознанием его цены.
Таков менее упрощенный взгляд на то, как мир пришел к идеям нового мирового порядка.
В отличие от Жюля Верна, Уэллс стал не просто писателем-фантастом – он был философом-пропагандистом, отвечавшим на вызовы своего времени и пытавшимся побудить своих собратьев и чопорных дворян (включая Милнера, в преклонные годы пребывающего в опале) взглянуть на назревающий кризис с другой точки зрения. Все его произведения – это попытка одновременно и расшевелить элиты, и вовлечь общество в эти великие планы. Большинство его старомодных товарищей в группах «Круглого стола» боялись, что Британия навсегда потеряет свое господство, но Уэллс опасался, что Британия уже стала слишком успешной. Он считал своих коллег деградировавшими, медлительными, погрязшими в устаревшей ментальности и лишенными сил для настоящего противостояния. А его книги – это попытка смоделировать последствия закостенелости их мышления и критика стагнации общества. Написанные Уэллсом романы являются чистой полемикой против британской праздности, показывая, насколько эти люди не готовы к внезапным угрозам. Его первым романом стала «Машина врем[215]ени» (1895). Речь в книге шла о гипотетической Британии далекого будущего – прошли десятки тысяч лет, технологическая роскошь и отсутствие тягот превратили население в инфантильных, бесполых, несмышленых неженок, утративших навыки думать, работать и чего-то достигать. Вообще ни разу не раса господ, преисполненная бесконечной мудрости и мужества. Путешественник во времени разочарован в них так же, как оказались бы разочарованы патриоты британской расы, представлявшие будущее совсем иным. «Война миров» (1898) задается вопросом, что же произойдет, если на современную Британию нападут чужеземные захватчики, обладающие технологиями, превосходящими все, что сейчас имеется в распоряжении страны. Уэллс приложил немало усилий, чтобы смоделировать логику того, как неразвитые коммуникации, нестабильность транспортных систем и децентрализованное мышление приведут к катастрофе. Пресловутые марсиане – возведенный в абсолют образ людей, увиденных в будущем путешественником во времени, не зря ведь упоминаются их эволюционные компромиссы: большие головы, немощные тела и полное отсутствие иммунной системы. Все это – аллегория размякшей Британии. Он стремился устранить «подлинную» проблему империи, которая заключалась не в бессилии власти, а в отсутствии коллективистской организации, утопических устремлений и масштабных экзистенциальных угроз, способных пробудить новое поколение бескомпромиссных организаторов, эффективно ведущих дела всего мира. К моменту создания «Облика грядущего» Уэллс уже стал свидетелем мировой войны и пребывал в отчаянии от того, что даже ее оказалось недостаточно, чтобы разжечь настоящую революцию и основать нормально работающую Лигу Наций. Он испытывал отвращение к близоруким и недалеким мировым политикам, особенно американским, и продолжал бороться за то, чтобы открыть людям глаза на светлое будущее: космические путешествия, глобализацию мышления и замену расовой или национальной гордости единой системой элитного управления с помощью пропаганды, ведущей человечество к новым высотам. Он знакомил Милнера и правящие элиты с «Открытым заговором: чертежами мировой революции».
РОДЕЗИЯ
Сесил Родс (1853–1902) известен тремя вещами: созданием африканской алмазной компании De Beers, учреждением стипендии Родса и правлением Родезией, названной в его честь. Настоящий закоренелый традиционный империалист, даже олдскульнее Милнера. Он был готов лгать, мошенничать и стрелять в спину, если это позволяло присвоить еще больше земли, людей и денег. Стипендия Родса предполагала использование его состояния для призыва перспективных «белых мужей» со всего света, которые, как ожидалось, приедут в Англию и впитают культуру и идеи Оксфордского университета. Но ближе к его смерти Родса заставили изменить слово «белый» на «воспитанный». Прогрессивные идеи того времени Родсу были омерзительны.
Вы спрашиваете, с какого перепуга нас должны волновать Родезия и мертвые британские расисты? Потому что Кодзима давно одержим ими. Вспомните, что действие первой его игры Metal Gear происходило в Африке, но подавляющее большинство персонажей в ней были белыми. А знаете ли вы, что в старых играх Хидео Кодзима не преминул затронуть расовый состав армий Биг Босса? Согласно переводу руководства к Metal Gear 2: Solid Snake[216], в вымышленной Занзибарии живет «по сотне представителей каждой расы, включая кавказцев, африканцев, украинцев, русских, узбеков, немцев, китайцев и французов». А о самом Биг Боссе написано следующее: «В конце 80‐х он участвовал в ряде региональных конфликтов и войн за освобождение рас. Его провозгласили настоящим героем, и во многих странах он попал на обложки популярных журналов». Зачем говорить о подобном? Давайте посмотрим, что Кодзима написал в руководстве об истории этой страны (как и выше, выделение мое):
«Провинция Занзибар была населенной этническим меньшинством автономной областью, входившей в состав СССР. Однако в начале 1990‐х годов в результате балтийского и других кризисов там начало набирать обороты оппозиционное движение, недовольное режимом. В 1997-м провинция провозгласила независимость, которую завоевала в ходе Войны за независимость Занзибарии, и стала сильным и хорошо защищенным государством».
В руководстве уточняется, что эта ближневосточная страна завоевала суверенитет благодаря пришедшим «как с Востока, так и с Запада» наемникам, отбивавшим атаки крупных государств; выбор этих слов говорит о том, что Кодзима в своих взглядах, разделяющих мир по этой линии, весьма последователен. Для игры, разработанной в начале 90‐х, когда до социальных проблем [217]никому не было дела, а политкорректность только зарождалась, о расовых вопросах тут говорят слишком много. Должно же что-то значить утверждение, что в стране Биг Босса проживало по крайней мере по сотне представителей каждой расы. Когда читаешь это, может показаться, что Биг Босс – антиимпериалистический освободитель угнетаемых расовых меньшинств, ведь он в итоге спасает их от бомб НАТО и ООН. Разве было бы поспешным выводом сказать, что увлечение Кодзимы могло появиться в ходе изучения британского империализма, Родса, Милнера, Оксфорда, групп «Круглого стола» и Герберта Уэллса?
А что насчет последующих игр? Наоми Хантер ведь родом из самой Родезии. «Да. До 1965 года Родезия принадлежала Англии, и там жило много индийских рабочих. Возможно, поэтому у меня кожа такого цвета, но, если честно, я и в этом не уверена». Она упоминает, что Биг Босс нашел ее в Мозамбике и что в момент своего спасения она была на реке Замбези. Даже если Кодзима хотел сделать акцент на генетической неопределенности, ему незачем было уделять внимание географическим подробностям в предыстории второстепенного персонажа. Он мог бы сказать, что Наоми осиротела в Африке, и поставить на этом точку. Но Кодзима, скорее всего, хотел удивить игроков тем, что светлокожая красавица, с которой флиртует Снейк, не британка, как кажется герою, а уроженка страны, которой больше не существует из-за военных конфликтов. Страны с длинной историей расизма, эксплуатации и западных амбиций. Вероятно, Кодзима хотел преподать Западу урок в его собственной истории, выступив против избирательной благодетельности и кидания понтов на мировой арене.
То же самое касается и Снайпер Вульф – бледнокожей, светловолосой курдской сироты, рожденной на поле боя. Поначалу она кажется типичной секс-бомбой, но позже мы узнаем, что девушка родилась на другом конце света и принадлежит к народу, имеющему европейские и арийские корни. Но это не просто любопытный фактик. Собственно, слово «арии» и берет свое начало в индоиранском регионе, и название Ирана произошло как раз от него. Не думайте об этом исключительно с западной точки зрения. Японская культура сама прошла период одержимости расовой чистотой и евгеникой, так что японцам есть что об этом сказать. Кодзима хотел раскрыть нам глаза на эту тему и нашел ее подходящей для своей игры о генетике, вышедшей после так и не добравшейся до Америки [218]Metal Gear 2: Solid Snake. Придать этим темам новый, привлекательный облик – сексуальных стереотипов, у которых за спиной оказываются такие истории, – что может быть лучше? Спору нет, тематически вся игра сводится к важности генетики и врожденных инстинктов – выживание и размножение занимают [219]немалую часть дискуссий между персонажами. И тайные элиты, сделавшие ставку на эти инстинкты, эксплуатируют персонажей по полной.
Не стоит забывать и о Райдене, родившемся в африканской Либерии. В сиквеле MGS1 уже нет такого упора на генетику, но финт тут тот же самый. Просто нереально найти более голубоглазого блондинчика. Дав ему прозвище «Белый дьявол», Кодзима в очередной раз перевернул смысл увиденного нами, позволив сделать неверный вывод. Согласно изначальной задумке, каждый раз, когда Райден кого-нибудь убивал, на экране должен был появляться флаг Либерии, уменьшающийся до тех пор, пока не станет понятно, что это не флаг США, как можно сначала подумать из-за схожести их дизайна. Кажется, это убедительное доказательство того, что, даже если Кодзима не собирался всерьез включать это в игру, он не перестает мыслить в категориях генетических и расовых связей. Неспособность Райдена вспомнить собственное прошлое только усиливает важность этого, поскольку он отказывается признать содеянное им в Африке и, следовательно, отрицает и свое миметическое происхождение. Снайпер Вульф и Наоми, белые жертвы чужих войн, родились на полях сражений и пронесли эти психологические травмы через всю свою жизнь. Но не Райден. Вполне вероятно, что Кодзима сделал его таким несведущим именно потому, что геймерам эти истории были совсем не интересны, а вопросы об этих странах и их лишениях под британским правлением, которыми они должны были задаться, так и не возникли.
В целом мне кажется неоспоримым, что Кодзима зациклен на расовом составе стран и роли, которую играли в них белые люди, начиная как минимум с Родезии. Следующим шагом будет вспомнить об англо-японском союзе 1902–1923 годов, возникшем в ту же самую эпоху и когда Великобританией правили все те же люди. Для Японии расторжение союза обернулось катастрофическими последствиями и непосредственно повлияло на жизнь семьи Кодзимы и поколение его родителей, что дает больше оснований полагать, что он вдохновлялся предательством Великобритании и ее забытой ролью мировой империи зла. Еще задолго до прихода Гитлера к власти Германия считалась британской разведкой и группами «Круглого стола» опасной, экспансионистской, авторитарной империей, которая подлежит уничтожению, дабы мир мог быть освобожден доблестными англичанами. Американец о подобных заявлениях, сделанных еще до мировых войн, может думать что ему заблагорассудится, но нам следует понимать, что у Японии есть свой взгляд на действия Германии в отношении Британии и тут все не так однозначно. Британия Японию предала, Германия накачала ее зомбирующей идеологией, а Америка сбросила на страну две ядерные бомбы. И с тех пор Япония является марионеткой той самой сверхдержавы, которая сеет по всему миру войны, прикрываясь добродетелью. Теперь-то хватит оснований, чтобы понять, что в подтексте своей шпионской саги Кодзима прячет важные геополитические и исторические уроки?
МИР НАИЗНАНКУ
Биг Босс говорит нам: «Изначально Зеро собирался воплотить в жизнь волю Босс – глобальное мировое правительство… Скрытый мир для посвященных». А Биг Мама говорит, что «он был одержим идеей внешнего контроля над внутренним миром людей». Снейк же утверждает, что он «скрывает тень внутри». Можно сделать вывод, что Кодзима пытается тут представить Аутер-Хевен в другом свете, как противопоставление мировой технократической скрытой империи Зеро (читай: Британии), где страны управляются посвященными членами элиты (как надеялся Бертран Рассел). Думаю, справедливым будет сказать, что выбор майора Зеро в качестве главы «Патриотов» и нового мирового порядка тут совсем не случаен. Он – британский офицер старой закалки, уже поседевший и морщинистый к моменту событий Snake Eater. Майор участвовал в разгроме Германии во Второй мировой войне. Он – воплощение зародившихся в мировых войнах тайных операций британской разведки, воплощение саботажа и манипуляций, которые велись руками посвященных идеалистов, таких как Босс (рожденная «Философами»), и наивных американских воинов, таких как Биг Босс. Возможно, в картине мира Кодзимы в самом деле существует коалиция манипуляторов, дергающих за ниточки изнутри, а мы снаружи проживаем свои жизни, находясь под постоянной угрозой со стороны этих сил.
В продолжение темы Отакон говорит, что дом Санни находится внутри компьютера и она может «видеть внешний мир, только находясь внутри». Наоми не в восторге от такого образа жизни и высказывает Отакону: «Считай, что она еще даже не родилась. Все еще сидит в утробе… Ей нужно начать настоящую жизнь». Старый Снейк пытается вырваться наружу из-под контроля скрытых сил. Биг Босс хотел вырваться наружу. Пока «Патриоты» растят похищенных детей как своих посвященных членов, Биг Босс набирает в свои ряды сирот войны, освобождая их и давая им шанс дать отпор этому мировому порядку. Он использует их как оружие против великого зла. Кодзима считает, что настоящая жизнь идет только снаружи, там, где хватка технократии слабее всего. Жизни в контролируемом ею компьютере нет. Надвигающаяся опасность «скрытого» нового мирового порядка, который поглотит всех и вся, и есть самая большая угроза в игре и, получается, во всей серии. Таков истинный контекст Зеро, британского серого кардинала, и его мира прокси-войн и искусственного интеллекта. В кульминации саги Кодзима связывает воедино свои самые старые идеи и придает им новый смысл. Военная база Аутер-Хевен всегда была символом тирании и терроризма, но теперь обретает другое значение: сопротивление Системе, военной экономике и технократическим силам, которые своим тотальным контролем уничтожают величайшее достижение человечества – рынок идей. Загадав нам эту загадку, Кодзима почувствовал, что наконец-то сможет закончить серию, сделав свой замысел и свой «смысл» доступными миру – пускай они и скрыты в глубинах «Игры в стелс».