— Что же ты так рявкнул, Иван Дмитриевич? — спросил я удивленно.
Лицо Путилина улыбалось.
— Чаю хочу с ромом, вот и все, любезнейший доктор! — отрезал он.
Мой лакей Никифор, обожавший Путилина, поспешно доложил:
— Не извольте беспокоиться, ваше превосходительство, Иван Дмитриевич: ром-с ямайский — здесь.
Путилин встал и прошелся по моему кабинету.
— Фу-у! Устал! Надоело. Довольно на сегодня заниматься этими скучными делами. Давай, доктор, болтать о чем-нибудь совершенно постороннем.
Он подошел к моему письменному столу. Против него была ниша. В ней стоял друг моих студенческих лет — скелет, по которому я учился.
— Бр-р, доктор, какая отвратительная фигура! Скажи на милость: что у тебя за фантазия держать перед собой такую страшную образину?
Я рассмеялся.
— Это, Иван Дмитриевич, мой верный приятель.
— Хорош приятель! Разве ты не знаешь поговорки: мертвый живому не товарищ?
Путилин подошел вплотную к скелету.
— Экая отвратительная голова! Как грозно-насмешливо оскаливает она свой рот! Словно смеется над всем живущим, реально существующим: на-ка, погляди, во что обратишься ты скоро.
Я удивленно посмотрел на Ивана Дмитриевича.
— Что это ты сегодня, Иван Дмитриевич, так мрачно расфилософствовался? Плюнь на моего приятеля и принимайся за чай. Ром великолепный, твоей любимой марки.
— Отлично, великолепно! Что у тебя это пугало — сборное?
— Да. Оно славно сработано. Смотри.
Я подошел к моему костлявому приятелю и заставил его проделать перед Путилиным всевозможные штуки: он кланялся своей страшной головой-черепом; грозил рукой; передвигал ногами, словно танцуя какую-то зловещую пляску смерти.
— Помилуй Бог, твой приятель действительно преинтересный господин! — воскликнул Путилин. — А совсем сложить его ты можешь?
— Сколько угодно. Вот смотри. — Я сложил скелет в три части.
— Видишь, какой он получился маленький? Моего приятеля удобно перевозить, ему немного надо места.
— Как называется эта кость?
— Берцовая.
Путилин перевел разговор на другие темы, поболтал около часу, напился чаю и уехал.
На другой день я заехал к моему знаменитому другу.
— Ну, доктор, черт бы побрал твоего страшного костлявого приятеля! — такими словами встретил меня Путилин.
— Что случилось? За что ты сердишься на него? — рассмеялся я.
— Да какже: всю ночь меня душил отвратительной кошмар. Твой скелет не отходил от меня ни на шаг.
— Что же он делал с тобой?
— Душил меня, показывал язык и хохотал. Я проснулся, облитый холодным потом.
— Гм... я думаю, что в твоем кошмаре неповинен бедняга.
— Так что же за причина?
— Не переложил ли ты вчера в чай лишней дозы ямайского? — пошутил я.
Путилин рассмеялся.
— Нет, доктор, ты сделай уж такую милость: когда я приезжаю к тебе, закрывай хоть простыней, что ли, твоего приятеля!
— Ваше превосходительство, вас желает видеть ювелир господин Д. — доложил дежурный агент.
— Попросите.
Путилин быстро мне шепнул:
— Держу пари, к нему, наверное, вновь пожаловали таинственные контрабандисты.
Вошел почтенный немец-ювелир.
— Здравствуйте, любезный герр Д.! — улыбнулся Путилин.
— Имею честь кланяться вашему превосходительству! — расшаркался тот. — Я позволил себе побеспокоить вас.
— Чтобы сообщить, что к вам пожаловали еврей и поляк?
Д. удивленно-испуганно поглядел на гениального сыщика.
— Вы уже это знаете, ваше превосходительство?
— Я не сомневался в том, что они явятся. Ну-с, с чем же они к вам пожаловали?
— Они заявили, что едут за границу и спросили меня, не дам ли я им заказ.
— И вы, конечно, дали, как я вас просил об этом?
— Я не смел ослушаться приказания вашего превосходительства.
— Отлично, герр Д.! На какую сумму вы заказали?
— Тысяч на восемьдесят.
— Браво! Что вы заказали?
— Бриллианты, изумруды, рубины и сапфиры.
— Они просили у вас часть денег вперед?
— Да, просили авансом десять тысяч рублей, но я, конечно, отказал, сказав, что имею обыкновение платить за товар, который держу в руках.
— Совершенно справедливо. Скажите, герр Д., не спрашивали ли они у вас про утерянную ими записку?
— Как же, как же, ваше превосходительство! Это были их первые слова. Особенно интересовался еврей. «Не забыл ли, не обронил ли я у вас, господин Д., одной записки?» — допытывался он. Я позвал лакея и спросил его, не находил ли он на полу какой-нибудь бумажки, лакей ответил, что не помнит, что если он и нашел, то, считая ее ненужной, вымел и выбросил в мусор.
— Какое впечатление произвело это сообщение на них?
— Еврей, по-видимому, остался доволен, потому что дал целковый на чай лакею.
— Скажите, господин Д., вы дали срочный заказ?
— Да. Я заявил им, что мне камни необходимо иметь как можно скорее.
— Что они ответили на это?
— Они сказали, что выезжают сегодня же вечером и что вернутся сейчас же, как только приобретут драгоценности.
— Ну, вот и все, господин Д. Вы поступили дельно и толково. В награду я обещаю вам похлопотать перед графом Л.-М., чтобы вам простили ваше знакомство с сими контрабандистами и не взыскивали с вас пошлины за тот товар, который вы получили в последний раз. Д. рассыпался в благодарностях и откланялся. Когда мы остались одни, Путилин обратился ко мне:
— Ну, доктор, готовь чемодан.
— Мы едем?
—Да.
— Куда?
— Я тебе говорил уже: на границу.
— Когда же мы поедем?
— Завтра вечером, а может быть и послезавтра утром.
Я вернулся домой, пообедал и поехал по вечерней визитации больных.
Вернулся я часов в девять вечера. Мне надо было занести в мою докторскую книгу ход болезни некоторых пациентов. Я вошел в кабинет, подошел к письменному столу и зажег свечи.
Вдруг случайно взор мой упал на нишу и в ту же секунду у меня вырвался возглас недоумения и почти испуга:
— Что это? Где же он?
Ниша была пуста. Моего приятеля-скелета не было! Я в сильнейшем изумлении оглядел весь кабинет, так как у меня явилась мысль: не переставил ли мой Никифор скелет в какое-нибудь другое место?
Увы, нигде его не оказалось!
Тогда я позвонил.
— Что это, Никифор? Где скелет? Куда он делся?
Мой слуга посмотрел на нишу, и на его лице появилось не меньшее, чем и у меня, удивление.
— Господи помилуй, куда же он делся?! — в испуге воскликнул он.
— Куда он делся! Куда он делся! — передразнил я моего верного слугу, вспылив. — Это не ты у меня должен спрашивать, а я у тебя.
— Видит Бог, не знаю... Он все время стоял здесь.
— Так куда же, черт возьми, скрылся он?! — затопал я ногами. — Не ушел же он сам!
Никифор хлопал глазами.
— Поми... помилуйте-с, Иван Николаевич, нешто онимогут ходить?
Я обратился в Путилина и, подобно моему знаменитому другу, приступил к дознанию.
— В мое отсутствие был кто-нибудь у нас?
— Никого-с. Ни единой души.
— Ты это твердо знаешь?
— Как нельзя лучше. Потому что я в комнате своей сидел.
— И никуда не отлучался из квартиры?
— Никуда-с.
— Ни на минуту?
— Ни на секунду, можно сказать.
Признаюсь, я растерялся. Что же это такое? Дьявольское наваждение?
Какой-то неприятный холодок пробежал у меня по спине и в первый раз в моей жизни суеверный страх охватил меня.
Вдруг меня осенило.
— А Иван Дмитриевич не приезжал во время моего отсутствия?
— Докладываю-с вам, Иван Николаевич, как есть, ни одной души не было.
Я махнул рукой, наскоро оделся и бросился к Путилину.
Я застал его в его кабинете, за работой. Он что-то писал. Свет лампы бросал блики на его умное, характерное лицо.
Когда я вошел, а вернее влетел в кабинет, он поднял голову и удивленно поглядел на меня.
— Это ты, доктор?
— Да, я, — ответил я, запыхавшись.
— Что с тобой? Ты бледен и растерян.
— Я думаю... будешь тут бледен, когда случаются такие непостижимые вещи! — воскликнул я.
Путилин спокойно отложил в сторону перо и сказал:
— Непостижимые вещи? С тобой? Что же случилось?
— Случилось то, Иван Дмитриевич, что у меня исчез скелет!
— Как так, исчез скелет? Когда?
— Несколько часов тому назад. Я... я, поражен...
— Успокойся, доктор, садись и рассказывай все последовательно.
Я рассказал Путилину все, что произошло сейчас в моей квартире.
— Ты понимаешь, Иван Дмитриевич, никого не было — и вдруг это необъяснимое исчезновение!..
Мой великий друг слушал меня с большим вниманием. Когда я окончил, он проговорил:
— А знаешь, я это предвидел.
Я привскочил со стула.
— Что ты предвидел?! Исчезновение скелета?
— Не исчезновение, а то, что твой приятель устроит с тобой какую-нибудь злокозненную шутку: очень уж у него физиономия отвратительна!
— Ты шутишь, а мне, ей Богу, не до шуток! — воскликнул я в раздражении. — Во-первых, я любил его, как воспоминание, как свидетеля моей юности, студенчества, во-вторых, и это главное, исчезновение его доказывает, что в моей квартире были какие-то таинственные, незримые воры.
Тут Путилин вдруг глухо пробормотал:
— Мой кошмар со скелетом сбывается на яву. В этой истории есть что-то мистически страшное.
Поверите ли, мои нервы в ту минуту были так взвинчены происшедшим, что эти слова заставили зашевелиться волосы на моей голове!
— Что… за ерунда? — скривился я под пристальным, загадочным взором Путилина.
«На свете, друг Горацио, случается и то, что никогда не снилось нашим мудрецам...» — продолжал Путилин.
— А знаешь, Иван Дмитриевич, я, признаться, подумал, уж не ты ли сыграл со мной эту шутку?
— То есть не я ли утащил твоего скелета? Благодарю покорно! Во-первых, я не отлучался отсюда, во-вторых, твой Никифор ясно тебе объяснил, что в твою квартиру никто, буквально никто не являлся, а в-третьих, на что мне твое гнусное пугало? Я и у тебя-то его видеть не мог...