Однако, делать нечего, взял я трясущимися руками мерку и стал измерять важного господина.
Когда покончил я с этим, он и говорит:
– Сейчас я вам объясню, какой я желаю гроб, а пока… нет ли у вас какого-нибудь готового гроба, чтобы я мог кое-что сообразить?…
Я указал ему на гроб, который мы уже обтягивали глазетом [4].
Посетитель подошел и полез в него.
– Дайте подушку! – строго скомандовал он.
– Агаша! Давай подушку свою! – приказал я жене.
Та, со страхом, тихонько крестясь, подала мне подушку. Через секунду посетитель лежал, вытянувшись в гробу.
– Дайте крышку! – приказал он. – Прикройте меня ею!…
Поверите ли, как стал я закрывать гроб крышкой, аж зубы у меня защелкали. Что, думаю, за диво такое? Уж не перехватил ли я, грешным делом, лишнего сегодня с приятелем-гробовщиком в погребке, уж не снится ли мне страшный сон? Даже за нос свой, ваше превосходительство, себя ущипнул.
– Отлично! – громко вскричал важный господин, вылезая из гроба.
– Про… Прочная работа… – заикнулся я.
– Ну-с, любезный хозяин, теперь я вам объясню, какой гроб вы должны мне сделать. Прежде всего – вы должны сделать гроб мне с двойным дном.
– Как с двойным дном?! – попятился я.
– Очень просто, именно с двойным дном. Разве вы не знаете, что такое двойное дно? На первом дне буду лежать я, а подо мной должно находиться пустое пространство, сиречь – второе дно. Ширина его не должна быть большая… Так, примерно, вершка [5] в три, четыре. Поняли?
– П… понял… – пролепетал я.
– Затем в крышке гроба, в уровень с моим лицом, вы вырежете три дырочки-отверстия: две – для глаз, одну – для рта. Сверху вы прикроете их кусочками-кружочками из бархата. Вы примерьте-ка лучше, любезный!
Господин вновь влез в гроб. Я, накрыв его крышкой, мелом очертил на ней, где должны быть дырочки для глаз, для рта.
– Затем, и это весьма важно, вы должны поставить в углах крышки такие винтики, чтобы покойник, в случае, если бы он захотел, мог совершенно свободно отомкнуть завинченную крышку. Поняли? Гроб обейте лиловым бархатом. Ну-с, сколько вы возьмете с меня за такой гроб?
Я замкнулся. Сколько с него заломить при такой оказии? Барин чудной, богатый, видно.
– Не знаю, право, ваше сиятельство… – пробормотал я.
– Пятьсот рублей довольно будет? – улыбнулся он, вынимая из толстого бумажника пять радужных.
Я, обрадованный, спросил, куда они прикажут доставить гроб.
– Я сам за ним заеду, любезный. Если все хорошо сделаете, я прибавлю вам еще пару таких же билетов. До свидания.
Когда он ушел, мы долго с женой и подмастерьем обсуждали это необычайное, можно сказать, посещение и этот диковинный заказ. Жена моя – женщина нрава решительного – выхватила у меня деньги и прикрикнула на меня: Ну, о чем ты сусолишь? Тебе-то что? Мало ли какие затеи приходят в голову сытым господам? Пшел стругать гроб! Ну, а дальше что, Панкратьев? – спросил Путилин. Через сутки, к вечеру, приехал этот господин, гробом остался доволен, дал, как обещался, две радужных и увез гроб с собою. Ступайте! Вы свободны! – отрывисто бросил Путилин.
– Покорнейше благодарим, ваше превосходительство! – кланяясь чуть не до земли, радостно проговорил гробовщик, пятясь к дверям.
Когда мы остались одни, Путилин искренно и восторженно проговорил:
– Помилуйте Бог, какой молодец! Тот день, когда я его поймаю, будет днем моего наивысшего торжества!…
Глава V. Изумруд с крестом
Прошло несколько дней.
Необыкновенное приключение с таинственным гробом, из которого во время хода поезда исчез покойник, стало известным петербургской, вернее, всей русской публике и породило самые разноречивые и нелепые толки.
– Вы слышали страшную историю с гробом! Покойник убежал!
– Ну, уж это вы извините, покойники не бегают.
– Но позвольте, это же факт, что гроб оказался пустым?
– Из этого следует, что покойника выкрали.
– Но с какой целью?
– Весьма возможно, что покойник имел на себе драгоценности… Мошенники пронюхали об этом, проникли в вагон, и…
– Обокрали его? Прекрасно. Но зачем же им, мошенникам, мог понадобиться сам покойник? Ведь это – лишняя и страшная обуза.
Такие и в подобном роде разговоры можно было услышать везде. Стоустая молва, по обыкновению, все преувеличивая, перевирая и сдабривая своей досужей фантазией, создала целую чудовищную ле1енду о появлении какой-то страшной, таинственной шайки «мистических» злодеев, выкрадывающих для ритуальных целей покойников из гробов.
Дело дошло до того, что во время похорон родственники, прежде чем гроб их близкого опускали в могилу, требовали, чтобы перед опусканием крышка его была вновь открыта, дабы убедиться, что гроб не пуст!
Путилин был в подавленном состоянии духа.
Раскрыть истинный смысл чудесного происшествия с гробом он, в интересах дела, не мог.
– Хорошенькую кутерьму поднял этот негодяй! – ворчал он. – Воображаю, как хохочет он теперь!…
Доставленный немедленно в сыскную полицию – под строжайшим инкогнито! – виновник всей кутерьмы, гроб с двойным дном, был тщательно исследован.
В то время, как мой друг обшаривал пространство, находящееся между первым дном и вторым – потайным, я услышал его подавленно-радостный крик: – Ага! Хоть что-нибудь, хоть что-нибудь найдено…
– В чем дело? – спросил я, удивленный.
– Смотри!
Путилин держал в руке огромный изумруд. Этот драгоценный камень необычайной величины и красоты, принадлежал к породе редчайших кабошонов [6]-изумрудов.
Внутри его, по странной игре природы, совершенно ясно виднелся крест.
Не успели мы как следует осмотреть его, как вошел курьер и подал Путилину депешу:
«Спешу предупредить вас, мой гениальный друг, что я вчера преблагополучно прибыл в Петербург. Весь – в вашем распоряжении и к вашим услугам.
Домбровский».
– Это уж чересчур! – вырвалось у меня.
– Начинается вторая стадия борьбы… – усмехнулся Путилин. – Ты свободен? – после десятиминутного раздумья спросил он меня.
– Совершенно.
– Поедем, если хочешь, вдвоем. В одном месте ты меня подождешь, в другое – мы войдем вместе.
Наша карета остановилась около роскошного барского особняка на аристократической С-ой улице.
Путилин скрылся в подъезде.
Теперь, для планомерности рассказа о знаменитых похождениях моего друга, я вам воспроизведу ту сцену, о которой позже рассказывал он мне.
Путилин поднялся по дивной лестнице в бельэтаж. Дверь подъезда распахнул ливрейный швейцар, а дверь квартиры – лакей в безукоризненном фраке.
– Графиня дома? – спросил Путилин.
– Их сиятельство дома…
Через минуту Путилин был принят графиней.
– Скажите, графиня, это ваш изумруд? – показывая ей замечательный «кабошон», спросил он.
Крик радости вырвался из груди графини.
– Мой, мой! Боже, monsieur Путилин, стало быть, вы нашли мои драгоценности?!
– Увы, графиня, пока еще я не нашел ни драгоценностей, ни их похитителя. Но, кто знает, может быть скоро мне это удастся. Я к вам с просьбой.
– В чем дело?
– Разрешите мне от вашего имени сделать газетные публикации, приблизительно такого рода: «Графиня Одинцова сим объявляет, что тот, кто разыщет и доставит ей похищенный в числе многих ее драгоценностей крупный изумруд, в котором виднеется крест и составляющий фамильную редкость, переходящую из рода в род Одинцовых, получит в награду сто тысяч рублей».
– Как!? – в сильнейшем недоумении вырвалось у графини. – Но, ведь, изумруд найден. Вот он – в моих руках. К чему же тогда объявление? И потом – эта огромная награда… Я ровно ничего не понимаю.
– Успокойтесь, графиня… – усмехнулся Путилин. – Спешу успокоить вас, что на самом деле вам никому не придется платить ни копейки. Это объявление нужно мне для особых целей, мотивы которых я не буду сейчас приводить вам.
– О, в таком случае – пожалуйста, пожалуйста…
Путилин вышел от графини и сел в карету, в которой я его поджидал.
– Гм… – несколько раз вырвалось у него в раздумьи. Карета остановилась около лавки, на вывеске которой был изображен гроб и стояла надпись: «Гробовое заведение Панкратьева».
– Сюда мы можем войти вместе! – обратился ко мне мой друг. В мастерской гробовщика заказчиков не было.
Из находящейся рядом комнаты выскочил на звонок гробовщик Панкратьев и при виде Путилина побледнел как полотно.
– Ну, любезнейший, я к тебе в гости! – тихо проговорил Путилин.
– Ваше… превосходительство… – пролепетал дрожащим голосом злосчастный гробовщик.
– Придется тебе теперь расплачиваться, голубчик!
– Ваше превосходительство, не погубите! Видит Бог, я тут не при чем? Польстился на деньги, сделал этот проклятый гроб с двойным дном, а для какой надобности – и сам не знаю. Грех, за него теперь и отвечай…
Путилин рассмеялся.
– Ну, так вот слушай теперь, Панкратьев. В наказание за этот грех я назначаю тебе такую кару: к завтрашнему дню ты должен мне изготовить новый гроб и тоже с двойным дном.
У гробовщика зашевелились волосы на голове. Он даже попятился от Путилина.
– К-как-с? Опять-с гроб с двойным дном?!
Признаюсь, и я был удивлен не менее гробового мастера. Что за странная фантазия пришла в голову моему гениальному другу?
– Опять. И опять с двойным дном, – продолжал Путилин. – Только на этот раз дно второе должно быть несколько иное. Слушай теперь мой заказ. Покойник должен лежать не наверху, а в пространстве между первым дном и вторым. Поэтому, дабы гроб казался не уродливо-большим, а обыкновенным и – запомни это! – точь-в-точь таким же, как и тот, который ты сработал щедрому заказчику, ты сделай вот как: первое дно подыми как можно выше, тогда пространство между двумя днищами будет настолько широкое, что туда можно будет вполне спокойно уместить покойника. Понял?