Многие дела нашей партии и народа будут извращены и оплеваны, прежде всего за рубежом, да и в нашей стране тоже. И все же, как бы ни развивались события, но пройдет время, и взоры новых поколений будут обращены к делам и победам нашего Отечества. Год за годом будут приходить новые поколения. Они вновь подымут знамя своих отцов и дедов и отдадут нам должное сполна. Свое будущее они будут строить на нашем прошлом.
Конечно, раскрыть глаза на реалии нового, послевоенного мира исстрадавшемуся за время войны народу напрямик, в свойственной ему доходчивой и нелицеприятной манере Сталин не мог, просто не имел права. Сказать такое после всех мук и жертв, принесенных еще недавно на алтарь коммунизма, было все равно что расстрелять советский народ.
К тому же для глубоких реформ еще просто не пришло время – прежде чем браться за них, требовалось полностью завершить послевоенное восстановление страны. Судя по темпам экономического роста Советского Союза, приемлемым сроком начала таких реформ можно считать 1963–1965 годы. Как раз к этому времени должно было достигнуть совершеннолетия многочисленное и активное «поколение Победы», жизненный заряд которого был неимоверно силен. Сталин прекрасно понимал, что ему уже не удастся самому возглавить будущие преобразования страны. Он надеялся, что придет время, и новое руководство СССР само осознает необходимость перемен и осуществит модернизацию Советского Союза.
То, как Сталин мог представлять себе течение этого процесса, легко понять на примере Китайской Народной Республики. Несмотря на суровую ортодоксальность наследия Великого кормчего, китайское руководство, завершив в условиях изоляции создание национальной промышленной базы, осуществило смелые рыночные реформы, в результате которых Китайская Народная Республика сегодня является самым успешным капиталистом среди всех великих держав. При этом надо учитывать, что СССР имел гораздо более высокий уровень развития, чем Китай, и, следовательно, мог ставить перед собой в ходе реформ по-настоящему амбициозные, глобальные задачи.
В наши дни Коммунистическая партия Китая стоит на почве реальности, прекрасно понимая (как понимал это и Сталин), что «новый социализм» нельзя высосать из пальца или просто сочинить на бумаге – только время, только прогресс человечества могут в будущем указать пути к нему. Задача «постсоциалистического» государства в этих условиях не махать кадилом у портретов классиков марксизма, а сохранять национальную независимость и экономическую самостоятельность, гарантирующие неприкосновенность социальных завоеваний народа.
Именно этими идеями были проникнуты последние годы жизни Сталина. Так представлял он себе будущее нашей страны после коммунизма.
Мирное сосуществование – концепция «угасания социализма»
Автором идеи мирного сосуществования государств с различным общественным строем был В.И. Ленин, который, как утверждали догматы научного коммунизма, «доказал, что непримиримость классовых интересов мировой буржуазии и победившего пролетариата не может служить непреодолимым препятствием для мирных отношений между социалистическими и капиталистическими государствами».
В этом вопросе Ильич, вне всякого сомнения, выдавал нужду за добродетель. Вся его теория мирного сосуществования была в чистом виде уловкой, рассчитанной на наивность иностранных рабочих масс и призванной оттянуть войну до начала мировой революции.
Если бы Советская Россия обладала достаточным военно-экономическим потенциалом, Ленин разговаривал бы с «проклятыми буржуинами» совсем иным языком. Подлинное отношение вождя революции к проблеме сосуществования можно найти в таком, например, его высказывании:Мы живем не только в государстве, но и в системе государств, и существование Советской республики рядом с империалистскими государствами продолжительное время немыслимо. В конце концов либо одно, либо другое победит. А пока этот конец наступит, ряд самых ужасных столкновений между Советской республикой и буржуазными государствами неизбежен. Это значит, что господствующий класс, пролетариат, если только он хочет и будет господствовать, должен доказать это и своей военной организацией.
Не будем, между прочим, забывать, что даже в ленинской Конституции всем капиталистическим государствам, т. е. всем государствам, кроме СССР, был предречен скорый конец. «Новое государство, – утверждала Конституция, – послужит верным оплотом против мирового капитализма и новым решительным шагом по пути объединения трудящихся всех стран в Мировую Социалистическую Советскую Республику».
Вообще с точки зрения марксизма буржуй – это грабитель, сиречь уголовный преступник, который должен быть ликвидирован в силу своей классовой принадлежности, априори. Таким образом, мирное сосуществование, по Ленину, являлось лишь ширмой, за которой пролетариат спешно ковал меч мировой революции.
Поскольку после смерти Ильича Советский Союз все еще оставался во враждебном окружении, сталинское правительство также продолжало придерживаться принципа мирного сосуществования. Теперь посредством такой политики Советский Союз стремился избежать участия во Второй мировой войне. Данную политическую линию озвучил, в частности, народный комиссар по иностранным делам СССР В.М. Молотов. Выступая на внеочередной Четвертой сессии Верховного Совета СССР, посвященной вопросу ратификации советско-германского договора о ненападении, он заявил:В нашей внешней политике с несоветскими странами мы стояли и стоим на базе известного ленинского принципа о мирном сосуществовании Советского государства и капиталистических стран.
Однако после Великой Победы основное, определенное Лениным содержание концепции мирного сосуществования – продержаться до мировой революции – потеряло всякий смысл, ибо, как мы уже знаем, возможность мировой революции была теперь совершенно и категорически исключена. Между тем Сталин, отвечая в 1946 году на вопросы главных редакторов американских периодических изданий, подтвердил приверженность внешней политики Советского государства этому принципу.
Мирное сосуществование капитализма и коммунизма, – заявил Генералиссимус, – вполне возможно при наличии обоюдного желания сотрудничать, при готовности исполнять взятые на себя обязательства, при соблюдении принципов равенства и невмешательства во внутренние дела других государств.
Таким образом, Советский Союз вновь в одностороннем порядке декларировал отказ от идей военного противостояния с капиталистическими странами и свое намерение перевести противоборство двух систем в русло экономического соревнования, сопоставления политических систем, образов жизни и идеологий.
Конечно, Сталин не мог не понимать всю абсурдность и дичь подобных односторонних деклараций, звучавших к тому же на фоне жесткой фултонской риторики «поджигателей войны» – Черчилля и Трумэна. Антагонизм ведь потому и называется непримиримым противоречием, что не может быть ликвидирован никаким политическим заявлением.
Куда же вела Советский Союз односторонняя политика мирного сосуществования?
Некоторые не очень умные люди делят оружие на наступательное и оборонительное. Так, в последнее время среди известной части историков стало модным выискивать в арсенале Красной Армии именно «наступательное» оружие как доказательство агрессивности сталинского режима. Несмотря на то что некоторые из подобных авторов даже учились в военных учебных заведениях, они не хотят признавать, что наступление и оборона – это только виды боя, инструменты достижения единственной цели любой войны – победы.
Как бы искусно ни отражали войска удары врага, не наступая, они обречены быть разгромленными даже вдесятеро более слабым и малочисленным противником. Это лишь вопрос времени. Можно успешно отбить тысячу атак, получив, таким образом, тысячи тактических успехов, однако затем пропустить единственный смертельный удар и потерять все.
Именно так и получилось в жизни: в ходе «холодной войны» СССР добился целого ряда выдающихся успехов: первым прорвался в космос, первым получил водородную бомбу, поставил США в тяжелое положение в Корее, во Вьетнаме, на Кубе, в борьбе за влияние на Арабском Востоке. Всякий раз казалось – вот еще один удар, толчок, и Соединенные Штаты начнут сдавать одну позицию за другой. Однако, оставаясь в обороне, Советский Союз не мог воспользоваться плодами своих тактических побед. Прошло несколько месяцев, и США, восстановившись от поражения, вновь начинали раскачивать Советский Союз. Чем эта политика окончилась для СССР – сегодня известно всем.
Здесь надо признать, что американцы как народ при всех своих неприглядных сторонах имеют, безусловно, и ряд выдающихся черт. Одной из таких черт является дух победителя, спортивная злость и отчаянная бескомпромиссность в борьбе. Американцев везде и всюду устраивает только безоговорочная и исчерпывающая победа. Они бойцы по духу, приученные волчьими законами капиталистической конкуренции к достижению успеха любой ценой.
Вспомните знаменитые хоккейные суперсерии между сборной СССР и командами НХЛ или матчи на Кубки Канады! Когда «профессионалы» видели, что не могут выиграть в хоккей, они готовы были выигрывать в бокс, в драку клюшками, во что угодно. Они специально выпускали на лед костоломов, чтобы срубить Харламова. Однажды после матча Валерий демонстративно, в назидание поменялся клюшками с одним из таких бездарных бойцов, колотившим его всю игру. Американец пришел в раздевалку и забросил клюшку в угол. «Ты что, идиот? – сказал ему тренер. – Это же клюшка Харламова, она будет висеть в Музее хоккейной славы!» А тот ответил: «Ну и фигли? Мы же побили этих ублюдков!»
Нет! Таким ребятам бесполезно преподавать уроки морали. Остановить их можно только превосходящей силой, если колотить клюшкой так, чтобы неповадно было лезть. Иначе эти прирожденные бойцы, учуяв, подобно хищникам, слабость противника, загрызут насмерть.
И как в таком случае, скажите на милость, могли американцы расценивать оборонительную политику СССР, основанную на «добреньких» принципах мирного сосуществования?