и, лишь бы получить нужный конечный результат. И готовый ради личной выгоды отправить на каторгу невиновного человека. Да пусть даже человека, совершившего преступление, однако причастность которого к преступному деянию доказательно не выяснена. Вот нашел же Сусальский еще одну улику против Тальского-младшего, пусть и косвенную? А почему нашел? Да потому, что ставил целью найти. Десяток иных косвенных улик могут быть почище парочки-тройки улик прямых. Все дело в том, как их преподнести. Вернее, как их преподнесет на суде обвинитель. Теперь понятно, о чем спорили внук и бабка, когда в окно ее спальни вылетели со стола бронзовые часы! Ладно хоть не убили никого…
– Ну что, прочитали? – сахарно улыбнулся Харлампий Варлаамович, нарочито благожелательно взглянув на Воловцова.
– Да, господин Сусальский, – улыбнулся в ответ Иван Федорович и искренне заявил: – За что я вам, поверьте, премного благодарен, поскольку выяснение вопроса о причине скандала Тальского-младшего с генеральшей Безобразовой, да еще с битьем окон, находилось у меня в первостепенных задачах. Теперь этот вопрос положительно разрешен вашими стараниями, – слегка поклонился в сторону Сусальского Воловцов.
– Полагаю, теперь-то вы убедились, что Константин Тальский виновен в двойном убийстве и поджоге? – сделался серьезным Харлампий Варлаамович. – И что у него имелся сильный мотив – убийство ради обогащения и мести? Не мелкий и шаткий, как вы, надо полагать, заключили, когда знакомились со следственными материалами, – ядовито произнес Сусальский, – а веский и самый настоящий…
Воловцову очень хотелось ответить Харлампию Варлаамовичу, что чем сильнее тот хочет уверить его в виновности Тальского-младшего, тем меньше судебному следователю Сусальскому хочется верить. Но Иван Федорович так не сказал, а лишь мягко произнес:
– Позвольте мне не отвечать на ваш вопрос. Тем более что наличие мотива еще не есть доказательство преступления.
Внутренний оппонент молчал. Несмотря на черновик письма, указывающий на то, что у Тальского-младшего имелся мотив для убийства генеральши, Воловцов, как и раньше, не был уверен, что преступление совершил именно он. И это при всем том, что многое сходилось именно на Константине Тальском. Виной тому в большей степени был судебный следователь Сусальский: вначале он имел убеждение, что Тальский-младший виновен, а затем стал собирать факты, доказывающие правоту этого убеждения. А правильно – это когда наоборот…
Глава 13Новая версия воловцова
Прокурор Окружного суда Петр Петрович Ляпунов находился в некотором замешательстве. На жалобу, полученную от судебного следователя Сусальского, надлежало как-то среагировать, тем более что некоторые предположения, в ней изложенные, просто обязывали сделать это как можно быстрее.
Конечно, копия полученной жалобы тотчас была отослана в Московскую судебную палату. И статский советник Ляпунов, дожидаясь ответа из Москвы, как мог оттягивал разговор с судебным следователем по особо важным делам Воловцовым, который в непосредственном подчинении у Петра Петровича не находился и распеканции с его стороны отнюдь не подлежал.
Наконец от окружного прокурора Московской судебной палаты Владимира Александровича Завадского пришел ответ с двумя посланиями. Одно предназначалось Ляпунову, другое – Воловцову. Петр Петрович свое послание прочел и написал скорый ответ, в котором заверил его превосходительство действительного статского советника Завадского в том, что разговор с судебным следователем по особо важным делам Воловцовым в самом скором времени непременно состоится и просьба его превосходительства Владимира Александровича непременно будет удовлетворена. После чего послал своего секретаря разыскать Воловцова и доложить ему о приказании… нет, о приглашении явиться к нему, прокурору Рязанского окружного суда Ляпунову, для срочной беседы. Секретарь поручение Петра Петровича исполнил, и Иван Федорович, отложив все свои текущие дела, явился на аудиенцию к Ляпунову.
– Присаживайтесь, – дружелюбно предложил Петр Петрович.
– Благодарю вас. – Иван Федорович присел возле обширного стола и вопросительно посмотрел на прокурора Окружного суда. Разговор обещал быть интересным. Воловцова прямо раздирало любопытство.
– На вас жалуется один из наших служащих, не буду называть кто, и я просто обязан как-то отреагировать… – Ляпунов, похоже, не хотел, но сказанная фраза прозвучала с заметными нотками оправдания.
– Понимаю вас, – сочувственно покачал головой Воловцов. – Ну а кто жалуется, можно не называть, я и так знаю. Это судебный следователь Сусальский, верно?
Петр Петрович покосился на Воловцова и на вопрос не ответил. Напротив, он задал следующий вопрос:
– Это правда, что вы ведете двойную игру?
– Не понял… О чем это вы? – Иван Федорович привстал было со стула, но Ляпунов жестом усадил его обратно.
– Прошу прощения, если я выразился несколько двусмысленно, – счел нужным поправиться Петр Петрович. – Но как вы прикажете объяснить тот факт, что под видом опознания небезызвестного Колобова по фотографической карточке среди свидетелей по делу убийства вдовы генерал-майора Безобразова и ее горничной вы проводите следственные действия? А ведь они явно нацелены на то, чтобы оспорить результаты предварительного следствия, проведенного судебным следователем Сусальским? – Окружной прокурор выжидающе посмотрел на Воловцова.
– Во‑первых, никакой игры я не веду, – твердо заявил Ляпунову Иван Федорович. – Называть проведение следственных действий игрой ни у меня, ни, я надеюсь, у вас не повернется язык. Полагаю, вы повторили слова заявителя-жалобщика, что не делает ему чести. Я же привык называть исполнение своих обязанностей службой своему Отечеству, но никак не игрой. И вообще, играть чужими судьбами никогда не входило в мои жизненные планы… – Воловцов глубоко вздохнул, после чего продолжил: – Что касается факта проведения мною следственных действий по свершению двойного убийства на Владимирской улице в ночь на двадцать восьмое августа, так это есть моя прямая обязанность: изыскивать, получать и накоплять сведения и доказательства, необходимые суду для вынесения правильного приговора. Я как судебный следователь по особо важным делам имею полномочия участвовать в ведении следственных действий по уже открытым уголовным делам. И это во‑вторых. Кроме того, я полномочен заводить и новые уголовные дела, если посчитаю это нужным. В‑третьих, относительно того, что мои следственные действия нацелены на то, чтобы «оспорить результаты предварительного следствия, проведенного судебным следователем Сусальским»… – Иван Федорович посмотрел прямо в глаза окружному прокурору. – А откуда это известно? Посудите сами: я что, уже обнародовал полученные мною результаты по этому делу? И они разнятся с данными, наработанными судебным следователем Сусальским? Или я утверждаю, что находящийся под стражею господин Тальский является невиновным?
Пауза, наступившая после этих слов Воловцова, затянулась. Наконец Петр Петрович то ли кашлянул, то ли хмыкнул, после чего произнес:
– А скажите, вы знакомы с полковником Александром Осиповичем Тальским?
– На днях познакомился, – ответил Иван Федорович, не понимая, к чему клонит окружной прокурор.
– А в Москве вы с ним встречались? – задал новый вопрос Петр Петрович и посмотрел куда-то выше головы собеседника.
– Нет, не встречался, – чувствуя, что в этих вопросах Ляпунова кроется какая-то западня, ответил Воловцов.
– И никакой личной заинтересованности в оправдании Константина Тальского, обвиняемого в двойном убийстве и поджоге, у вас нет? Я правильно понимаю?
– Совершенно верно, – довольно резко произнес Иван Федорович. – Такое утверждение – чистейшей воды навет и стремление меня опорочить.
– Жалобщик ничего не утверждает. – Петр Петрович сделался сама тактичность. – Он лишь высказывает предположение…
– Ну, если только предположение, – усмехнулся Воловцов, – тогда не о чем и говорить. – Сказав это, Иван Федорович в упор посмотрел на статского советника: – У вас есть ко мне еще что-нибудь? А то, знаете ли, у меня дела.
– Есть, – ответил Ляпунов и протянул Воловцову послание от окружного прокурора Московской судебной палаты Завадского. – Возьмите, это вам.
– Благодарю, – принял письмо из рук окружного прокурора судебный следователь по особо важным делам Воловцов. – И не смею вас больше обременять своим присутствием…
Иван Федорович пошел к выходу, чувствуя затылком недовольный взгляд Ляпунова. Впрочем, это мало беспокоило Воловцова, поскольку он никоим образом не зависел от окружного прокурора Рязани. А вот его превосходительство действительный статский советник Владимир Александрович Завадский как человек, по должности производящий надзор за деятельностью московских судебных следователей, мог причинить ему неприятности. Интересно, что там в письме?
Вернувшись к себе в кабинет, Иван Федорович вскрыл послание.
«Милостивый государь Иван Федорович.
До нас дошли неприятные слухи, что Вы манкируете нашими предписаниями и проводите по известному Вам делу собственное расследование, чем выставляете следственную и судебную власти Рязанской губернии в невыгодном свете.
Предлагаю Вам сосредоточиться единственно на выяснении причастности московского мещанина Колобова к убийству вдовы генерал-майора Безобразова и не вести следственные действия касательно самого убийства. А ежели вопрос о причастности Колобова уже разрешен, Вам следует незамедлительно выехать в Москву для исполнения своих непосредственных обязанностей. Дело же об убийстве генеральши Безобразовой Вам надлежит оставить, поскольку оно находится в ведении судебных следователей Рязанского окружного суда, кои, являясь в высшей степени мастерами своего дела, без сомнения, разрешат его самым наилучшим образом. Надеюсь, содержание сего письма Вы примете с правильным разумением, чем Вы всегда и отличались.
Окружной прокурор Московской судебной палаты действительный статский советник Завадский».